БУКОВИНА. Подо мной Цецина

 Бесцельно шатаюсь по Главной улице в обе стороны от автовокзала Черновцов. Хотя, почему это бесцельно? На день у меня все цели определены, и главная из них – дождаться рассвета. В хостел «На Максимовича» меня заселят лишь в 14 часов, а до сего времени от рассвета запланирован штурм загородной горы Цецина. Её ещё Википедия называет и Цецино, и Чечунь. Выбираю наиболее приемлемый для меня вариант – Цецина: женского рода, значит, брать буду её, подо мной будет она… К тому же Цецина, в отличие от Цецино, склоняется, что проще для беларусского словоплётства.

 Черновцы ещё не Карпаты. Областной центр лишь предгорье оных. А Цецина – одна из достопримечательностей столицы Буковины. А Буковина – название части Карпат. Этимология его проста – от распространённого здесь букового леса. У нас название с похожим происхождением звучало бы как Дубовина, Сосновина, Ольховина… Я буковые заросли ещё покажу, когда заберусь на Цецину, а пока объясню этимологию и этого странного названия с ударением на первом слоге.

 Цецина, Цецино, Чечунь – молдавская крепость, возведённая в 14 веке. Не буду загромождать голову читателя исторической мишурой. Кто её таковой не считает, как и я, пусть слазит в Википедию. А я прямой наводкой поведу нетерпеливых за собой на Цецину, на руины крепости. Но сначала нужно дождаться рассвета, чтобы добраться до остановки городской «четвёрки».

 Даже не знаю, показывать ли особенности Черновцов, дабы не вызвать возмущение отдельных читателей, считающих, что я унижаю Беларусь сравнением украинского «хорошо» с беларусским «плохо». Даже порассуждал, стоит ли это делать. И пришёл к заключению, что не стоит сравнивать, а стоит просто показать, что там особенного повстречалось на моём пути.

 Автобус Пинск-Черновцы прибыл по назначению в четыре часа утра. Темень тьмущая. В небе, имею в виду. Вокзал почти пустой, а вовсю работают киоски газетный, сувенирный, несколько продуктовых. Вход в аккуратный уличный туалет стоит четыре цента. Иду вдоль по улице гулять. И по одну, и по другую сторону вокзала ларьки типа кафешных работают, можно и горячих кофе-чаю попить, и основательно перекусить замысловатыми фастфудами. Это в пятом-то часу утра. А в семь отворяет двери и с улицы, и с вокзала кафе общественного питания. То, что мне и нужно после полусуточной сухомятки в бусе.

 До кольца нужного мне автобуса «четвёрки» ехал троллейбусом «тройкой». Спросил у кондуктора, имеют ли скидку на проезд пенсионеры. Оказалось, что их вовсе возят бесплатно. Неважно, что я беларусский, даже с русских пенсионеров деньги за проезд не берут. Коммунизм у них, что ли? Кстати будет и сообщение, что за билет от Пинска до Черновцов мне начислили 20-процентную скидку, но уже не как пенсионеру, а как сеньору, то бишь человеку старше 60 лет. А это ни много, ни мало, а два с половиной доллара.

 Из Лепеля выезжал, снегу было полно. А в Черновцах – бесснежье.

 Про Черновцы рассказывать не буду – не люблю я большие города с их шумом-гамом. Поэтому сходу и стремлюсь за город, в природную тишь. Но на одну деталь всё же обращу внимание: город по-европейски стар, поскольку не был разрушен в войну.

 А не был разрушен по причине отсутствия народного сопротивления, и оккупантам не было кому и за что мстить. К тому же вначале русские, а потом немецкие войска оставили Черновцы без боя.

 …«Четвёрка» потащила меня из кольца в кольцо всё в гору да в гору. Летом она вообще подходила под самое подножье Цецины, но к зиме маршрут сократили на километр ввиду скользких горных склонов. Действительно, под Цециной уже зима.

 Цецина невысока – всего возносится на 538 метров над уровнем моря. И я не собираюсь ставить рекорд своей жизни по её покорению - в Закарпатье одним махом брал Гимбу и Жида высотой соответственно 1491 и 1516 метров.  

 Всё же одно сравнение сделаю: наивысшая точка Лепельщины забралась на безымянную гору в околицах Григоровичей-Похомлевичей до высоты 279 метров над морским штилем.

 Искать пик Цецины легко, если предварительно слазить в интернет. На наивысшую точку Черновцов в 1961 году взгромоздили за многие километры видимую отовсюду телевизионную вышку, при том сровняв с землёй замок и крепость.

 Так долго автобус постепенно набирал высоту, потом делал то я пёхом, что, кажется, вышка находится совсем невысоко.

 Оно действительно невысоко. Но скользко. По снегу приходится в прямом смысле заползать на гору, цепляясь за хлысты кустов.

 Таким образом, от прута к пруту, от хворостины к хворостине, взбирался всё выше и выше на Цецину. Казавшаяся близкой вершина при приближении к ней открывала новый горизонт себе подобной. Знаком такой обман воображения по прежним восхождениям на карпатские пики, поэтому расстройства психики на этот раз он не вызывает.

 Вот я почти на одном уровне с основанием вышки.

 Внизу близко стелется горная дорога-улица.

 Но шестое чувство подсказывает, что я не на самом пике, нужно двигать дальше. Пробую. Действительно, гребень горы продолжает медленно приближаться к низкому небосводу. Пробую следовать дальше, но неожиданно от подножия вышки ко мне с неистовым лаем бросается свора собак. По всему видно, что псы исполняют роль сторожей. В голове проносится мысль: что же делать? Ситуация разряжается сама, когда наиболее большие собаки как самые умные прекращают нападение, продолжая лаять с места. А вот две придурковатые шавки готовятся наброситься на меня, несясь со всех ног напролом. Применяю много раз испытанный приём: становлюсь раком навстречу своре. Собаки вмиг останавливаются, хотя лай не прекращают. В очередной раз убеждаюсь в действенности такой позы: псы думают, что человек поднимает с земли палку или камень, чтобы огреть нападающих.

 Из постройки выходят два сторожа и, молча, наблюдают за моим поединком с собаками. Думаю: только бы не начали разборку, что здесь делает чужак. Но, видимо, туристы-одиночки здесь не редкие гости, поэтому окриков в мою сторону не поступает. Продвигаюсь дальше, по ходу разгораживая тропу.

 Вот теперь я действительно на пике Цецины. Это подтверждает и мой навигатор. Не сразу приходит ликование от осознания, что Цецина лежит подо мною, а я так запросто осёдлываю её.

 Меня окружил типичный буковый лес. Может, бук и полезное дерево, но отдых под сенью густой рощи в летнюю пору неуютен и непривлекателен. Кроны обрастают зеленью настолько пышно, что солнечные лучи не проникают сквозь неё. Оттого никакая растительность не прорастает. Землю покрывает лишь коричневая многолетняя листва. В дневном сумраке сыро, пахнет гнилью. Остановиться отдохнуть даже на короткое время, желания не возникает. Сознание сверлит единственная мысль: скорее на солнце, на простор. Вроде как в нашей еловой пуще.

 Где-то в буковых зарослях должны находиться остатки руин крепости, пещёр. Но, как их найти в зимней серости? Обследовать бы подножие вышки, при закладке которой фортецию разрушили, но там охранники и собаки. А без надежды спускаться по скользкому склону как-то не хочется…

 Сам же гребень склона, заметно истоптанный туристами, манит прогуляться по себе.

 Как всё же хорошо, когда не нужно оглядываться по сторонам, чтобы на тебя не наехала машина, толочься в толпе спешащих по делам пешеходов, чувствовать моральный наезд на сознание серых стандартных строений… Уж лучше пусть вокруг будет осветлённый листопадом и снегом серый буковый лес. Что это я разнылся, будто живу в мегаполисе? Да Лепель, тем более его окраина, по сути большая деревня, и горы вокруг есть, пусть и пониже, и лиственные заросли такие, что летом не продерёшься, и болота пригородные до того неизведанны, что ныне по первому льду из одного эмчеэсники утопающего вытаскивали… Ходи, изучай, описывай. Ан нет, еду к чёрту на куличики, где почти то же самое кажется экзотикой невероятной потому, что далеко, что денег стоит. Отчего так получается? Наверное, от здравого рассуждения: коль дороже, значит лучше. Даже пример, хоть и немножко отличительный от темы, приведу.

 Значит так. В бардачные 90-е в одном лепельском колхозе работали ИТРы. Нет, не инженерно-технические работники, а отбывающие исправительно-трудовые работы. Платить им было нечем, и колхоз рассчитывался мясом. Но за него ведь напрямую водки не давали. Приходилось продавать. Для того имелся знакомый лепельский бизнесмен. Брал не на реализацию, а на прокорм семьи. Однажды завалили непродуктивную корову на мясо. Продукцию оценили дёшево. ИТРовцы накрутили ещё столько же и вызвали предпринимателя. Тот осмотрел товар и сказал, что подозрительно дёшево стоит – не дохлятина ли. В общем, не купил, а продавцам наказал, чтобы вызывали его при следующем забое животины. Те отвергнутое мясо припрятали и через пару дней снова вызвали постоянного покупателя. Цену ещё в два раза накрутили. Приехал, с умным видом осмотрел тушу и со словами: «Вот это совсем иное дело», - сполна рассчитался.

 Что-то подобное происходит и в моём отношении к природе лепельской и забугорной. Но мне слезать с Цецины пора – задачу выполнил. А как это сделать, если склоны в снегу, а тропки вообще обледенели? Можно вырубить кол, но топорик отдыхает в вокзальной камере хранения. Можно вырезать перочинным ножом, но он у меня максимально миниатюрный. Проще будет спускаться задом, поочерёдно перехватывая торчащие из снега одиночные ветки.

 Всё равно без скольжения и падения не обошлось. Но приём правильный, спускаться помогает значительно.

 Ну вот, первый спуск позади. Ещё немного, и городская окраина будет.

 Вообще-то видок ништяк, хоть солнечного луча и не хватает чуток.

 Там, далеко, настоящие Карпаты, но они будут потом.

 А пока надо в кольцо «четвёрки» выбираться – не идти же на вокзал за рюкзаком десяток километров. Да и других осмотров назначил себе невпроворот. Но о них писать не буду, как сказала моя последняя хозяйка Тина: всё то можно посмотреть в любом городе. И отчасти она права, отзываясь так о городском парке, дендропарке, краеведческом музее… А вот Цецины нет больше нигде в мире. Хотя, одну деталь всё же показать стоит, пусть она и не единственная в своём роде. Беларусам ни о чём не говорит государственный флаг на частном доме?

 Вот теперь могу «На Максимовича» в тепле и за чаем переваривать увиденное, пережитое, прочувствованное.

 Моя жизнь в Гуцульском краю продолжается.

Декабрь, 2017.