527. ЖИЗНЬ В ВЕСЕЛОВСКОМ ДЕТДОМЕ. Автушко Леонид

 Родился в 1952 году в деревне Домжерицы Бегомльского района Минской области. Работал токарем на Байкало-Амурской магистрали, Минском автозаводе, в Калининградском морском пароходстве, Березинском заповеднике. Живёт в Домжерицах Лепельского района.

От интервьюера: интервью с Леонидом Автушко написано в 2015 году. Сведения о нём поданы на то время. Сейчас они изменились. Респондент умер 2 мая 2016 года. Похоронен в Домжерицах. Из скромности он не сообщил, что осенью 1965 года стал единственным лепельцем, награждённым двухмесячным отдыхом во всесоюзном пионерлагере "Артек" как лучший пионер района.

 В 1963 году, когда мне было 11 лет, умерла мама. На руках у отца осталось восемь детей. Содержать ему нас было нереально, поэтому, не знаю, он сам, сельсовет или ещё какие органы разбросали нас по детским учреждениям области. Я попал в Веселовский детский дом, который находился в деревне Веселово Лепельского района. Остальные очутились в приютах Бегомля, Докшиц, Глубокого, Постав… Когда выходили из дошкольного возраста, их переводили в школы-интернаты. Помню, что брат с сестрой были определены в Бегомльский интернат, который и теперь специализируется на обучении детей с умственной отсталостью.

 Меня определили в пятый класс рядом расположенной школы, где также учились дети из окрестных деревень, в том числе и из обоих Волосовичей.

 Потому и называется дом детским, что в нём живут и учатся одновременно, не покидая территории.

 Конечно, несмотря на запрет выходить за ограду, ускользнуть за её пределы можно было. Однако на свободе, о которой мечтали, делать было нечего. Играть? Ну, вроде бы интереснее, чем на детдомовском дворе. Что мы и делали, за что всегда получали нагоняй, если были уличены в «дезертирстве». И всё же значительным проступком выход за пределы детдома не считался, в большей степени воспринимался как шалость. А вот уже бегство из Веселово, в Лепель, а то и дальше, что изредка случалось, обсуждалось и наказывалось строго, поскольку ни одному, насколько мне известно, беглецу не удалось удрать навсегда. Большинство нас это понимало и даже не делало попыток сбежать. Куда и зачем? Ведь не от хорошей жизни нас сюда определили. Дома, если таковой имелся, в любом случае было хуже - то мачеха бешеная, то отчим зверь, а то и вообще нет ни кола, ни двора.

 К некоторым детям приезжали родственники, гостинцы привозили. Но дома ведь того сами не имели, что на последние сбережения покупали сданным на гособеспечение детям или племянникам, дальним братьям и сёстрам. В общем, питались дети в детдоме намного лучше, чем дома не только их бедные родственники, но и сверстники вообще.

 Вроде бы уже и большим мальчиком был, а подробностей детдомовской жизни не помню. Может потому, что проходила она буднично и серо. Большую часть дня учились, под вечер и вечером готовили уроки. Организованно, группами человек по двадцать, как и учились. А всего содержалось 150 детей, не только лепельских, помню, что из Полоцка были. Когда я уходил после девяти классов, было только 76. Тогда казалось мало, а теперь такое количество учеников сельским школам даже и не снится. Вон в центре заповедника Домжерицах скоро вообще некого учить будет.

 Жили в длинном, словно казарма, здании.

 Из коридора вход был в жилые комнаты.

 В них содержалось разное количество детей. Запомнилось, что нас было десять.

 Считалось, что чем больше людей в комнате, тем интереснее жить - лучше играется, подраться можно, кучу малу сотворить, тёмную сделать какому-нибудь бедолаге… Селить вместе старались по возрасту - младшие классы отдельно, старшеклассников группировали по классам. Конечно же, мальчиков селили отдельно от девочек.

 Чтобы воспитанники не слонялись бесцельно по двору, не убегали с него, придумывали всякие кружки по интересам. Проходили они в школьных классах.

 Меня таскал за собой поляк Иван Вжос - куда он, туда и я за ним. Таким образом посещал модельный, фотокружок. Вот и получалось, что не хватает времени не только побегать, но даже выйти на улицу.

 Школа разрушилась больше, чем жилой корпус потому, что в нём долгое время размещалась Веселовская сельская больница. Но её съела оптимизация, и здание разрушается по принципу соседнего - школы.

  В небольшом клубе показывал кино с помощью передвижной киноустановки киномеханик, нами называемый «кинщиком». Его все уважали и считали самым умным и счастливым человеком. А что всегда пьяным работал, так это было тогда в порядке вещей. На обслуживании у «кинщика» было шесть деревень. В каждой по очереди показывал кино. Поскольку электричества не было, колхоз обязан был каждый день перевозить бензиновую электроустановку вместе с другой аппаратурой в следующий населённый пункт. Седьмой день в неделю у «кинщика» был выходным. Ближе к средине 60-х электрифицировали Лепельщину, в том числе и Веселово. Жить стало веселее.

 На каникулах занятий не было, и у воспитанников появлялось лишнее свободное время. Использовали его всегда на свершение плохих дел. Поэтому учителя и воспитатели старались занять учеников дополнительными занятиями по интересам - репетировали песни, постановки, ставили концерты. Летом ходили в походы. Мне пришлось сходить в Чашники, Новолукомль, который только начинал закладываться. Походы были многодневные, но ночевали не в палатках, которых попросту тогда не было, а в попутных школах. Весело было.

 Была своя свиноферма, конюшня, огород для поддержания продовольственной программы детского воспитательно-учебного заведения. Там работали сельские жители, а дети лишь помогали по очереди - по классам.

 Дрова заготавливали и привозили рабочие. Пилить их должны были воспитанники. Кололи также рабочие. Складывали дети. На зиму слаживали огромные штабеля, которые «съедали» десятки грубок в классах, служебных и жилых помещениях.

 Из техники у детдома был грузовик ГАЗ-63. Он использовался и для пассажирских перевозок, поскольку автобусов вообще не было, а по маршрутам из Лепеля ходили грузотакси - те же самые грузовики, только сверху крытые брезентом и с дверкой в заднем борту. С шофёром пассажиры связь поддерживали при обилечивании и стуком по кабине через передний люк в брезентовой будке. Сиденья в виде скамеек стояли вдоль бортов и между ними посредине кузова. Детдомовский грузовик возил дрова, продукты, детей, директора…

 Первым моим директором был Дягилев, потом Адаховский, последним - Иванов. Мне нравился Иванов. Хороший был человек. Вроде отставник. Высокий, приметный. Пробыл года полтора, и детдом расформировали. Оставшихся детей развезли в Россоны и куда-то за Полоцк. Всех, кому исполнилось 15 лет, обязали поступать в профтехучилища. Я к тому времени окончил девять классов, получил паспорт, что считалось неслыханным обретением свободы в среде местных детей колхозников. По рекомендации дирекции детдома меня взяли на Витебский завод электроизмерительных приборов. Поселили в интернате. Так закончилась моя детдомовская и началась трудовая жизнь.

 Закрыли детдом не потому, что меньше внимания стали уделять детям. Такова была ситуация, что война оставила многих детей без родителей, послевоенный голод вынуждал неполные семьи сдавать детей на государственное обеспечение, чтобы попросту не умерли без пищи. Это уже потом начало слаживаться мнение, что одиноким и вдовым матерям дети мешали заниматься личными делами, поэтому их отдавали в детдом. На самом же деле таким образом мамаши спасали своих чад, так сказать, обеспечивали им более светлое будущее, чем сами могли предложить.

 Записано в 2015 году.