530. КТО И ЗАЧЕМ ВЗОРВАЛ ДОМ СОВЕТОВ. Рисак Иван

Сведения о респонденте смотреть здесь.

 ОТ ИНТЕРВЬЮЕРА: интервью составлялось по диктофонной записи со скайпа. Звук был плохим. Его вторичное воспроизведение усилило искажение. Много вообще невозможно было разобрать. Приходилось писать по памяти и логическому сопоставлению расслышанных фраз. Просьба к респонденту поправить получившиеся неточности текста в комментариях.

  Когда началась война, мне было восемь лет. Оккупация продолжалась. Я рос. Память детства пополнялась воспоминаниями. Вспомните свои первые школьные годы. Ведь многое помните с завидными подробностями. Так и я. Даже книгу написал о довоенном и послевоенном детстве. «Память о прошлом» называется. Её можно прочитать здесь https://lepelby.net/article.php. Когда писал, старался вместить наиболее важные события далёкого времени. Наименее значительные факты опускал. Однако и они ценны для истории города. Вот, например, меня всю жизнь волнует вопрос: кто и зачем взорвал Дом советов, украшавший Лепель на месте нынешнего гастронома?

 Есть и другие штрихи прошлого, которые будут интересны любопытному читателю. Буду понемногу их обнародовать.

 Что было на месте нынешнего гастронома до постройки в предвоенные годы Дома советов, не знаю. Уже во время строительства размах работ восхищал обывателей – кирпичная двухэтажка была редкостью для Лепеля. Меня удивляли, а потому и запомнились длинные ступеньки крыльца. Что внутри, оставалось загадкой. Лишь в войну довелось побывать там по весьма неприятной причине, которая могла закончиться плачевно.

 Я торговал на базаре всякой ненужной всячиной, чтобы хоть какую копейку заработать в весьма скудный семейный бюджет. И меня арестовал комендантский патруль. На разбор привели в Дом советов, который, естественно, оккупанты приспособили под своё учреждение. Вместе с другими задержанными ожидаю разбора нарушения порядка, сути которого не понимаю. Волнуюсь, однако не забываю осматривать постоянно интересовавшее меня внутреннее убранство Дома советов, который, понятное дело, на тот момент так не назывался.

 Всё казалось величавым. Длинный высокий коридор. Уводящие с него многочисленные массивные двери. Просторное фойе, в котором и дрожали от страха задержанные. И вдруг замечаю знакомого мальчика Саньку, которого знал как воспитанника Веселовского детдома. В войну он почему-то оказался в Лепеле. Жил в доме на углу Интернациональной и Пролетарской. И хоть было Саньке лет 12-13, работал у немцев переводчиком. Мы хоть и не дружили, но при случайных встречах беседовали весьма приятельски. Юный переводчик рассказал, что кто-то из его родственников был немцем по национальности. Поэтому немецкий язык знал хорошо, плюс подучил в детдоме. В общем, имел немецкие корни, что приветствовалось завоевателями.

 Встретившись взглядом с Санькой, я понял, что он сейчас при исполнении служебных обязанностей и подойти ко мне не может. Однако настроение улучшилось от уверенности, что приятель выручит.

 Санька не подал виду, что знаком со мной. Однако, что-то сказав появившемуся офицеру, отвёл его в сторону и, показывая на меня, стал объяснять. Офицер согласно кивал головой. Потом подозвал полицая и, как было понятно по жестам и взглядам в мою сторону, приказал меня отпустить. Тот подошёл ко мне и сказал убираться с вещами. Я, недолго думая, схватил свою коробку, приспособленную под чемодан, и бросился на улицу. После того посещения Дома советов-комендатуры, всегда прошмыгивал мимо него с опаской: как бы вновь не схватили. И на базар перестал ходить.

 Из используемых оккупантами многочисленных капитальных строений мне в период оккупации довелось побывать лишь в типографии. А дело было так.

 Торговал я всякой дребеденью. Однажды ко мне подошёл немец и предложил заработок – продавать игральные карты. Я согласился скорее со страха, чем из перспективы хороших барышей. Незнакомец повел к себе за товаром. Вошли в здание нынешней редакции. На первом этаже размещалась типография. Прошли мимо печатных станков, поднялись на второй этаж. Там стояли кровати, возможно, работников типографии. Из разговора понял, что мой работодатель из богатой семьи. Служил то ли в типографии, то ли был корреспондентом. Налил мне вкусного супа, вручил несколько колод карт, буханку хлеба и авансом предложил денег, сколько, считаю, стоит моя работа. Я не растерялся и взял больше, чем рассчитывал иметь навара. Новый знакомый установил цену на карты: восемь денежных единиц - это столько я должен был отдать ему. И, хоть работа моя была оплачена предварительно, я продал карты по 10. Короче, получил двойной доход. Но, хороший заработок мне дался нелегко в том смысле, что мама меня отругала, приказала отнести товар обратно. Однако я не спешил – начало было хорошим. Первой покупательницей стала соседка. Охочих было достаточно. Понёс расчёт и взял вторую партию колод, потом третью. Взялся носить печатникам молоко. Рассчитывались исправно. Словом, общение с оккупантами было всесторонне выгодным.

 Когда Красная армия перешла в наступление, в Лепель из Локотской республики перекочевала Русская освободительная народная армия Каминского. Её управа расположилась в Доме советов. Но пробыли каминцы в Лепеле всего несколько месяцев. В апреле 1944-го русское войско ретировалось в Западную Беларусь. После его ухода Дом советов стоял. Перед приходом красных он был на месте. После их прихода вдруг на месте самого красивого в Лепеле здания вдруг оказались руины. Кто их сотворил? Это и есть загадка. У меня получается две версии разрушения.

 Отступая, немцы подожгли многие здания, давшие им приют. Сгорели общежитие педучилища (теперь Центр детей и молодёжи), почта, нынешний райисполком, типография. Вполне возможно, что рукотворный огонь уничтожил и Дом советов. Но почему он оказался единственным в Лепеле взорванным зданием? Зачем оккупантам было в спешке тратить массу взрывчатки и время, чтобы взорвать свою контору, ничем не отличавшуюся от многих других? Ответа нет.

 Версия вторая. Дом советов взорвали красные, как только заняли Лепель. Зачем? Почему выбрали его из многих уцелевших логовищ оккупантов? Уцелело педучилище, самое старое здание города на углу Пятачка и улицы Максима Горького, старая милиция, оборудованный под ремонтные мастерские деревянный павильон на нынешней Базарной площади, костёл, хлебопекарня в Преображенском соборе, Пятницкая церковь. Может, взрыв состоялся в отместку за осквернение Дома советов нахождением в нём комендатуры и пристанища Русской освободительной народной армии? Но в педучилище вообще располагалось гестапо, а его освободители не тронули.

 Я не наезжаю ни на одну из сторон за подрыв Дома советов, который до сего времени украшал бы Лепель, поскольку не знаю, кто это сделал. Меня интересует цель его подрыва, что, несомненно, имело место, о чём свидетельствует характер руин. Может, загадка под самим зданием? Выношу свои воспоминания на суд читателей с надеждой, что кто-нибудь имеет кой-какие сведения о загадке конца войны и поделится ими, а ещё, возможно, местные краеведы возьмутся за поиски разгадки.

 И последний штрих к истории Дома советов. В войну я ходил в немецкую школу. В мирное время пошёл в советскую, что на углу Пролетарской (Донукалова) и Вокзальной (Лобанка). Мой ежедневный путь пролегал возле Дома советов. Поэтому знаю, что его останки лежали недолго. Понагнали людей, которые взялись за разбор завалов. Вскоре на месте руин образовалось ровное место. Оно пустовало долго. Потом там поставили гастроном с культтоварами сверху.

Записано в 2018 году.