544. КАК ДЕЛАЛИ ШЕСТЕРНИ. Жерносек Иван

Сведения о респонденте смотреть здесь.

 После армии работал в Могилёве. Ждал общежития. Девушка была хорошая. И вдруг в 1979 году прослышал про новый в Лепеле завод шестерён. Всё бросил и устроился на него слесарем-сдатчиком 40-й детали. Это не порядковый номер шестерни, а конец её многозначной цифровой маркировки.

 Моим мастером был Жан Крулёв, старшим мастером – Иван Серебряный. Настраивал оборудование наладчик Ильюк Ходун. Проверяла качество полуфабрикатов шестерён на всех этапах их обработки контролёр Валя Михно из Забоенья. С ней подружился, и она мне настолько доверяла, что иногда оставляла индивидуальное клеймо для клеймения приготовленной к сдаче сырой продукции, которая окончательно дорабатывалась на Минском заводе шестерён. Доверием не злоупотреблял и старался честно принимать детали у самого себя.

 В начале 1980 года, сдавая детали на контроль, ошарашил Валю сообщением, что сегодня, после смены, идём к ней домой. Она опешила, но согласилась. Купил бутылку. Сидя за столом с её матерью (отец работал на шестерёнках токарем во вторую смену), сказал, что в воскресенье приеду со сватами. Так и сделал. Жить перебрался из захолустных отчих Подомхов в пригородное Забоенье. Добираться на работу стало близко. Два километра ходили вместе с женой, взявшись под руки.

 Когда работали индивидуально, каждый на себя, было нормально. Потом ввели бригады. Платить стали по конечному результату с учётом коэффициента трудового участия. Однако его никто не учитывал, всем ставили стандартную «единицу», и получилась уравниловка. А когда кто-то из рабочих отсутствовал, его должны были заменять остальные. Например, перед сдачей я заложил детали в мойку и, пока они моются, должен бежать за пустующий токарный станок, или на протяжку, или фаску, свёрла, шевинговки… Что-то доплачивалось за такое метание по линии, но совсем незначительно. В общем, бригадный метод учёта труда сделал своё чёрное дело – рабочие посыпались с завода.

 Линий было много. Каждая от начала до минской доработки изготавливала конкретную шестерню. Некоторые линии переналаживались на другую похожую деталь. Однако наша производила только 640-ю. Весь процесс выглядел так. Поковки завозятся из Минского завода шестерён в ящиках. Выгружаются в склад под открытым небом. По необходимости подвозятся к сверлильным станкам соответствующей линии. Со сверлилок по жёлобу пускаются на протяжку для создания примерного диаметра центрального отверстия. Токарные станки снимают лишний металл, фрезерные – нарезают зубья, закругляющие – закругляют зубья по краям, шевинговальные – шлифуют и полируют зубья до необходимой конфигурации.

 Под конец идёт ручная внешняя доработка наждачкой, мойка, сдача контролёру и отправка в Минск. Там проводится закалка и обкатка готового изделия.

 Каждая линия жила обособленным коллективом. В основном он был дружным. Но случались и скандалы, ругань, споры между рабочими. На нашей линии не находили общего языка наладчик, он же бригадир Ильюк Ходун и зуборезчица Лёля Буевич. Оба пожилые, а конфликтовали, будто дети.

 Пьянство на поточных линиях не процветало. Случалось, что приходили пьяными. Их мастер отстранял от работы лишь в случае, если совсем не держались на ногах. Тогда ему нужно было искать пьянице замену или самому становиться на его рабочее место. Был случай, когда Сергей Носик невменяемым вышел к токарному станку в одних трусах и босой. По заводу даже велосипеды носили, чтобы колёса не проколоть на стружку, а он ноги нисколько не повредил. В свидетели мастер вызвал табельщицу Люську Вечерскую. Еле утащили алкаша в гардероб. Мастер, как и полагалось, написал начальству соответствующую докладную. Не помню, что было Носику, но самое большое, что он мог получить за столь серьёзное нарушение дисциплины – это поиметь прогул и лишиться месячных премиальных. Так что за пьянку гоняли, но не выгоняли. Иначе всех мужиков пришлось бы разогнать, и план делать было бы некому.

 Заработок в то время был хорошим. За 500 сданных деталей мне выходило десять рублей. А сменный план был 550 шестерён. Зарплата слесаря-сдатчика была большей, чем у станочников. Однажды старший мастер Серебряный отослал меня в райком партии – каким-то передовиком меня сделали. Ну, подумал, конверт с деньгами дадут. А вручил первый секретарь Петроченко всего лишь грамоту. Но всё равно пошли с другими передовиками в ресторан и замочили это дело.

 Уволился я в 1987 году и пошёл в лесхоз на пилораму. Причину смены места работы не могу вспомнить. Зарплата и там, и там была хорошей. Насильственно уволить не могли, поскольку за пьянку гоняли, но не выгоняли.

Записано в 2017 году.