552. НА ФУНДАМЕНТЕ МОРОЗА. Ерашова Софья

 Родилась в деревне Поземщина Лепельского района в 1938 году. Жила на Донбассе. В 1963 году переехала в деревню Фатынь Лепельского района. Живёт в Фатыни.

  Деревня Фатынь на Лепельщине стала известной под конец существования советской власти, когда люди поняли, что раскулачивание зажиточных крестьян перед началом коллективизации было большой ошибкой. Они должны были накормить голодную после разрушительной революции страну, а не бедняки, насильственно согнанные в колхозы для подневольного труда. Прозрел народ и вспомнил известного садовода-профессионала, селекционера Мороза. Фатынь как раз была имением большой семьи. А деревни как таковой не существовало. Якобы коренные фатынцы - население сборное, в основном погорельцы. Имею в виду переселившихся из соседнего Погорелого, а не потерпевших от пожара.

 Моя и мужа Аркадия Сокола усадьба как бы самая знаменитая в Фатыни.

 Нет, ухоженностью и добротностью строения не хвастаюсь. Привлекает туристов наш дом тем, что стоит именно на морозовском фундаменте. До сего времени откапываем на огороде осколки хозяйственной деятельности знаменитой семьи. По ним определили, что там у него пасека была, там павлины жили, в той стороне розовая вишня стояла…

 Наверное, следовало бы подробнее рассказать, кто такой Мороз. Но я сама с ним не встречалась, от людей про него слышала да в периодике прочитала. Так что мой рассказ получится пересказом услышанного и прочитанного, что не совсем корректно. Поэтому скажу лишь несколько слов про известного человека, а потом вновь вернусь к описанию развалин его усадьбы.

 После отмены крепостного права смотритель сада в имении Бочейково пана Тихоновецкого Кондрат Мороз получил земельный надел, рядом прикупил фольварк Фатынь и создал садоводческое хозяйство. Селекционную деятельность продолжил Язэп, сын Кондрата. Позже за дело взялись сыновья Язэпа. Каждый член огромной семьи из 24 душ был при деле. Слава про удивительный сад и селекционную работу владельцев Фатыни разнеслась далеко за пределы Витебской губернии.

 Дело затормозилось в первые годы советской власти. Хозяйство Морозов национализировали и перестроили в садоводческий совхоз. Язэпа и его сына Александра поставили агрономами. Но такое услужение новой власти не спасло недавних богатеев от раскулачивания, а их хозяйство от мародёрства. Морозов выслали в отдаленные края России. Их наработки вскорости пошли прахом.

 Если кто заинтересуется более подробным описанием деятельности Морозов, пусть ищет публикации о них. Где - не знаю. Направление дадут в библиотеке при Бобровской школе, где создан музей Морозов.

 Когда в 1963 году мы начинали строиться на морозовском имении, наземных сооружений от него уже не было. Фундамент от жилого строения слегка возвышался под тонким, поросшим бурьяном слоем почвы. Основу своего дома мы заложили поперёк него.

 Сохранился большой каштан, под которым стояла маленькая хатка, купленная моими свёкром и свекровью у кого-то из сельчан в начале войны. Когда она началась, свёкор Григорий Сокол работал где-то за Лидой директором МТС. Уже под пулями перевёз он семью в Фатынь. А здесь ни кола, ни двора. Напротив имения в каком-то морозовском строении находился детский сад. Ниже были подвалы из больших тёсаных камней. В одном из них новосёлы Соколы и нашли себе пристанище. Крышу накрыли всяким хламом, даже корову поставили. Так и протянули войну.

 В 50-х годах убежала я из голодной Поземщины к брату-шахтёру на Донбасс. А Аркадий Сокол из Фатыни следом приехал к своей родне, стал работать шахтёром. Там и познакомились. В 1960 году поженились.

 Это теперь про каждый обвал в шахте сообщают, а тогда тишина была. Обрушится шахта, завалит людей, и только из уст в уста местное население передаёт друг другу страшную новость. По радио и в газетах - ни слова.

 А обвалы случались чаще, чем теперь, поскольку за техникой безопасности никто не следил. Погиб в шахте мой брат. Аркадия завалило. Вытащили, спасли. Несколько месяцев не хватало ему до льготного стажа, чтобы шахтёрскую пенсию получать. Но отработать их было невмоготу. Решили переезжать в Фатынь, к его родителям. Купили хату в Погорелом и перевезли на это место.

 Ставили её на морозовском фундаменте лишь потому, чтобы поближе к старикам Соколам быть, слава Морозов была окончательно забыта за пределами Фатыни. Лишь фатынцы передавали из уст в уста истории про хорошего пана. В общем, жили спокойно до развала Советского Союза. После наш покой рухнул. Зачастили туристы как поодиночке, так и толпами в Фатынь. У первого встречного спрашивают, где жили Морозы. Все показывают на нашу хату. Приходят к нам, просят рассказать про интересных садоводов. Вот и приходится поневоле становиться экскурсоводами. Нам это ни к чему, но и грубить хорошим людям не хочется, ведь плохих эта история не заинтересует. Рассказываем, что знаем. Специально не готовимся, соответствующую литературу не читаем. Пересказываем то, что от фатынских старожилов слышали да собственными глазами видели.

 А видели больше, чем теперь можно созерцать. В настоящее время лишь лиственничная аллея в глаза бросается очевидным давним происхождением.

 А мы ведь помним и частично сохранившиеся руины оранжереи, которых уже нет, и довольно полноводный пруд, который с каждым годом зарастает и всё менее становится похожим на панский, и канавы осушительной системы, совсем заплывшие землёй… В общем, свидетельств деятельности Морозов ещё меньше, чем я представляю, поскольку по причине инвалидности пять лет уже не выхожу за пределы собственного двора. Так что мои описания практически устарели. Но туристы пусть приходят, что знаем, то расскажем, хоть и не покажем - нечего показывать.

2015