611. ИЗ ГРЯЗИ ХОТЬ И НЕ В КНЯЗИ... Мацкевич Василь

 Родился в Деревне Медвёдовка Лепельского района в 1942 году. Работал колхозником колхоза «Перамога» в Медвёдовке, водителем геологоразведочной экспедиции в Крыму, ветлечебницы и райплемстанции в Лепеле.

 Война мне запомнилась лишь красными штанами, которые мне каким-то образом достались по линии американской гуманитарной помощи. Такое счастье мне могло привалить, конечно же, лишь после изгнания оккупантов с нашей земли.

 Оккупацию семья в полном составе провела в родной Медвёдовке. Вместе были папа, мама, я, мои три сестры и брат. Правда, девочки были не мамины дочки, а от двух умерших предыдущих папиных жён. Третья жена и моя мама Ольга Соломахо была на 25 лет младше мужа, т.е. моего отца. Судьба свела их следующим образом.

 В разгар коллективизации мамину семью в деревне Слободка (пышнянская) раскулачили и сослали туда, не знаю куда. Подгребли всех подчистую: маминых деда, мать, сестру с сыном Лёней (моим племянником) и её саму. Дед в ссылке умер, а остальных отпустили обратно. Осталась на чужбине лишь моя бабушка.

 Приехали Соломахи в родную Слободку, а жить негде – в их хате размещена школа. Где расположились мои предки, не знаю. Это сейчас понимаю, что мама только рада была предложению старого вдовца с тремя дочерьми на руках выйти за него замуж. Тем более, что папа не просто перевёл невесту в свою медвёдовскую хату, а даже свадьбу организовал с лихими лошадьми, которые разнесли и перевернули сани с молодыми.

 Пожила мама немного. Умерла в 1961 году, имея 50 лет отроду. Моего старшего брата Лёню она родила в 1939 году, имея 28 лет.

 Папа, Василь Мацкевич, воевал в Первой мировой войне, а на Вторую не взяли ввиду преклонных лет – родился в 1886 году. Меня смастерил в возрасте 56 лет. Ему всю жизнь везло. Когда проходила облава на партизан, сожгли Медвёдовку, немцы перед собой положили сельчан и через них начали обстрел противника. Подняться не давали под угрозой расстрела. Были погибшие. Папа уцелел. Когда началось отступление, население под конвоем погнали на запад. Уже в Литве папе удалось использовать ротозейство конвоира и из колонны незаметно прошмыгнуть в рожь. Нашёл разор и по нему пополз вглубь посевов. Отлежался. В ночи пошёл на хутор. Хуторянка накормила, но на ломанном русском приказала, чтобы у неё не оставался, уходил. Как добрался до дома, не знаю. После войны работал колхозным бригадиром, заведующим фермой. Грамотным был, хотя и окончил всего лишь Пышнянскую церковно-приходскую школу. И в бога не верил в отличие от набожной мамы. Умер в 1993 году по достижении 93 лет.

 Мой старший брат Лёня живёт в Крыму. Он мне звонит, а я ему не могу после того, как полуостров отсоединили от Украины. На почте дают какие-то коды, но они не срабатывают. О жизни в завоёванном Россией Крыму брат отзывается двояко. Попал под российскую категорию детей войны. Сразу было лучше, чем под Украиной. А в последнем звонке сказал, что стало хуже, чем было.

 Я свои университеты начал в Медвёдовской начальной школе. После второго класса её закрыли. Пошёл за полтора километра в Затеклясье. В восьмой класс немного походил в Пышно, но переманили друзья в колхоз, которые сразу не захотели получать среднее образование. Вязал веники, перевозил снопы, пас свиней. Осенью 1957 года с Петькой Крицким дали нам по быку, чтобы возили навоз на поле. Женщины нагружали, а мы лишь вилами выгружали. Девки торф копали из карьеров, мальцы его нагружали на возы, а мы отвозили на пашню, под картошку.

 Платили уже деньгами. Наш колхоз пример взял с соседнего «Салюта» с центром в Стаях, где денежный расчёт ввёл председатель Соломонов. Хороший почин подхватил руководитель нашей «Перамогі» Фома Дёмка. До сих пор у меня Книжка колхозника хранится с отметкой, что делал и сколько получал.

 Сильно разогнаться на колхозные деньги нельзя было. Просто они считались кой-каким подспорьем своему хозяйству. И я сказал бы, что в 1957 году жили не бедно по сравнению с 1947-м. Корова была, свиньи. А в 1949-м свиней нужно было прятать, чтобы налогом не обкладывали. Инспектор Новиков в чёрном пальто шастал по деревне, вынюхивал, кто скотину не регистрирует, хлева проверял. Нас, малых, им пугали, и мы действительно боялись. Новиков для нас была не фамилия, а существо вроде монстра. Молниеносно разносился слух, что в Медвёдовке появился Новиков. Люди начинали перегонять свиней в сосняк. Кто не успевал, попадал под регистрацию, после чего при забое обязан был сдать шкуру государству. Вот так жили. Но голода почему-то не помню, о котором рассказывают мои ровесники из других деревень. Может потому, что папа был бригадиром? А вот как рули ели из мёрзлой, перезимовавшей на колхозном поле картошки, помню. Между прочим, они были вкусными. А уже перед армией, в которую пошёл с двухлетним опозданием в 1962-м, жили, я бы сказал, неплохо.

 И почему тогда была мода из колхоза удирать? Ведь кто остался, вроде нашей Буяльской, и теперь живёт, а кто убежал в большинстве на том свете уже. Многих Целина забрала. Хотя, всё зависело от председателя. Наш Фома Дёмка никого не отпускал. А без справки из колхоза паспорт не давали. Без него же на работу не брали.

 Но Дёмка заботился о колхозниках. Начиная с 1957 года, два грузовика с колхозниками ежегодно отправлял в Веребки, где весь район проводил фестиваль в День молодёжи. Веселились вдосталь. Даже водителям не запрещалось выпивать. Возвращались с песнями.

 1 января 1961 года вызвали меня в военкомат. С того времени как раз деньги менялись. Пошёл в гастроном, продавщице отдал старых купюр пачку, а она мне на сдачу даёт новых 50 копеек. Никак не могу понять, что монета равнозначна старым пяти рублям. Так вот, военкомат послал меня в Улльское училище механизации на четырёхмесячные курсы водителей. Две недели учимся, потом дают грузовик, чтобы отвёз курсантов на субботу и воскресенье из Уллы в Лепель за харчами, в бане помыться, поскольку жили по квартирам. Довезут до военкомата, который находился напротив психбольницы, а в свои деревни добирайтесь, как хотите. Автобусы тогда не ходили. В лучшем случае удастся подсесть на леспромхозовскую машину. В основном же ходил пешком. На машине из Сельхозтехники, где сейчас живу, 22 километра будет: замерял. Напрямую же по лесным тропам путь значительно сокращался.

 Отслужил три с половиной года водителем стройбата в мурманской Гремихе и в колхоз не возвратился. Подался к Лёне в Крым. Проработал два года в экспедиции по разведке нефти и газа, не понравилось, папа написал, что слабеет, в общем, приехал домой, взялся водить пассажирский автобус «коробочку», но вскорости перешёл шофёром в ветлечебницу. Позднее перевёлся в райплемстанцию. Когда её разогнали, кажется, в 1998 году, почти полгода нигде не работал. Та зима была самым тяжёлым периодом в моей жизни. А когда устроился на УАЗ «буханку» возить врачей на вызова, жизнь наладилась, и незаметно пенсия подошла.

 Так из грязи я хоть и не попал в князи, но жизнь прожил, считаю, относительно нормально.

Записано в 2015 году.