620. НЕ ТАКОЙ УЖ И РОМАНТИЧЕСКОЙ БЫЛА ЛЮБОВЬ. Мироненко Галина

 Родилась в деревне Стайск Слободского сельсовета Лепельского района в 1941 году. Работала на Гродненской обувной фабрике, почтальоном, поваром. Живёт в селе Вершина Куйбышевского района Запорожской области.

  Лепельский литератор Валадар Шушкевич сначала в районной газете, потом на местном сайте показал мою неожиданную любовь на склоне лет как романтическую. Вроде бы всё правильно, за исключением того, что из родной деревни Стайск я уехала сначала в Гродно, а уж потом оказалась в Запорожской области. Но слишком уж романтизированы наши с Володей Вашкевичем отношения. Мне кажется, что такими они не были. А может, лишь я так считаю. Вот и хочу рассказать подробно, как дело происходило. А читатели пусть сами считают, много ли, мало ли романтики было в той истории. Только вот для лучшего понимания сути мной сказанного, считаю необходимым привести слова Валадара Шушкевича из интернетного репортажа «В гостях у Лепельского Цмока».

  «Подходит ко мне пожилая женщина и сообщает, что знает меня. Спрашивает, как поживает Володя Вашкевич. Посмотрел внимательно я на неё и вскрикнул удивлённо:

 - Галя! Как интересно, что мы встретились! Но нашего общего приятеля Володи Вашкевича нет больше в Лепеле. Он осенью 2013-го переехал к своим отцу с матерью, на Гадивлянское кладбище.

 И запечалилась Галя. А я по случаю вам сейчас расскажу историю взаимоотношений Гали Мироненко и Володи Вашкевича. Думаю, секрет не выдам, поскольку о том уже писал в районной газете. Значит, так. Лет не помню сколько назад, проходил съезд жителей умершей деревни Стайск (велевщинский). На нём в общем веселье увидел сумрачного Володю Вашкевича. Удивился и спросил, почему он здесь, если родился и жил в соседней Велевщине. Ответил он мне честно: в начальной юности послевоенной жила в Стайске его первая любовь Галя. И показал мне фото красавицы писанной. Потом разъехались в стороны разные страны огромной: Галя на Украину в Запорожскую область, он в Новоенисейск края Красноярского. И только в краю далёком сибирско-таёжном понял, что потерял в лице Гали всю свою жизнь будущую. Через всю неё пронёс в сердце образ Гали, а в кармане – её фотку потрёпанную. Теперь вот приехал на съезд жителей Стайска, чтобы встретиться с Галей. Я удивлённо уставился на Володю и спросил, может, они договорились встретиться. Да нет, оказывается, его чувства подсказали, что Галя непременно здесь будет. Это из забугорного Запорожья? Эх, Володя, ищи ветра в поле! Но я так лишь подумал, а ему не сказал: пусть человек тешит себя ну никак не осуществимой надеждой. Через час-другой подходит ко мне Володя с миловидной женщиной, говорит: знакомьтесь, это Галя. Я опешил, слова вымолвить не могу. А они, счастливые, удивляются моему онемению. В общем, рассказали о себе, начали сокрушаться, что родня Гали из Барсуков не пущает её в Лепель на его «Ниве». Как! Это же неправильно! Несправедливо! И пошёл я Галину родню убеждать в неправильности принятой позиции. И убедил. И повёз Володя Галю в Лепель. И закончился съезд стайчан. И через несколько дней встретил я счастливых Володю с Галей в своём магазине. Спросил разрешения на публикацию их истории в районной газете. Разрешили, только попросили фамилии не указывать. Всё равно знакомые их вычислят, но тем не менее… Написал я в репортаже со съезда стайчан про Володю с Галей. Читателям очень понравилась их романтическая любовь. Потом я узнал, что Галя уехала в Запорожье. Семейные обстоятельства были таковы. А потом умер Володя исключительно по причине, что остался на старости лет один. И вот теперь меня нашла Галя. Надолго приехала погостить в Беленицу. Вот она, слева на снимке, со своей сестрой из Барсуков Тамарой Никифоровой и её внучкой Алёной Хомячук.

 Я решил устную историю Галиной романтической любви обратить в письменную форму и закрепить навечно в интернете. Галя обещала позвонить мне. А если не позвонит? Я не знаю, как искать её в Беленице. Родственники Галины Мироненко! Вы будете читать этот репортаж. Пожалуйста, напомните Гале позвонить мне. Номер мобильника у неё на моей визитке».

 Мне понравилась публикация, и я, прочитав её, сразу позвонила автору. И рассказала то, что вы сейчас читаете.

 Четыре класса я окончила в Стайской начальной школе. С пятого по седьмой класс ходила за четыре километра в Велевщинскую неполную среднюю школу. В восьмой класс пришлось добираться в Свядскую среднюю школу за 11 километров от Стайска. Как раз в то время я вместе с подругами раза три сходила в Велевщину на танцы. Играл нам на гармошке Иван Вашкевич, который ухаживал за стайчанкой Аней Стельмах, собирались пожениться, но кавалер ушёл в армию и после службы остался в Москве. Так вот, после призыва Ивана младший Володя перехватил гармошку брата и стал играть на танцах. Не знаю почему, девчата, как увидят гармониста, говорят: «Смотри, Галя, твой Володя идёт». Может потому говорили так, что мы уже начали встречаться с ним. Но встречались мы мало. Помню, на вечерней зорьке пошла за Стайск, в сторону Велевщины, где договорились свидеться на пахоте моего дядьки Прокопа. Посидели и всё, и разошлись. А потом я ему как-то сказала: «Володя, мы ведь с тобой так ни разу и не поцеловались». Но такие отношения тогда не были необычными, наоборот, такая дружба парня с девушкой считалась нормой. Не помню, что мне ответил Володя на моё замечание насчёт поцелуев, но они так и не произошли.

 Раза три приходил мой ухажёр в Стайск. Потанцуем так, чтобы нас не осудили друзья за чрезмерную близость друг к другу. Сейчас даже не вспомню, были ли у меня какие-то чувства к Володе. Может, и были, но не слишком горячие, иначе запомнила бы.

 Как-то с младшей сестрой Тамарой зашли в хату к Володе. Посмотрели, как у него там. Удивились, что на стене висит его портрет, а под ним поздравление с 70-летием. Удивились, пока сообразили, что сфотографирован дядька Тамаш в молодости, отец Володи. А так он был чуть старше меня, поскольку в один класс с ним не ходили. Но точно его возраст назвать не могу.

 У меня даже до сих пор Володина фотография есть. Я на ней в профиль сижу, а он на меня смотрит. Ума не приложу, кто нас фотографировал, и как снимок у меня очутился.

 Родные знали о нашей дружбе. Тётя Паша Купчина, которая с мужем жила в Гродно, говорила маме, что я уже выросла, поэтому должна оставить большую семью, которой тогда легче жить станет, и выходить замуж за Володю, он из хорошей семьи. Я бы может так и сделала, не задумываясь, но мой друг мне не предложил свою руку.

 Как расстались, никаких воспоминаний не сохранилось. Значит, запросто, боли разлуки я не чувствовала. Где делся Володя, не знаю. Я первая в 58-м или 59-м году уехала я в Гродно к тёте Паше Купчиной (92-й год ей сейчас).

 Легко сказать: уехала. А тогда сделать это было практически невозможно. Всё сельское население насильственно удерживали в колхозе. Двое моих старших братьев, папа и мама без отдыха гнули спину за палочки в бригадирской тетрадке. Я до седьмого класса есть готовила лесорубам, которые квартировали в Стайске. Родители молили председателя выдать мне справку на отъезд, я перед ним плакала несколько раз. Сжалился.

 Уехала в Гродно к тётке. Детей у них не было, вот и взяли меня за дочку.

 Купчины взяли себе девочку на воспитание, и я её помогала растить. Работала на обувной фабрике, на конвейере сшивала верх мужской обуви. Замуж не собиралась. Ходили с девчатами на железнодорожный вокзал над солдатами подтрунивать, насмехались над нашими замужними сверстницами, и я – больше всех. Но недаром говорится: кто смеётся, тому не минётся. Сейчас и сама не пойму, как подвернулся мне симпатичный невысокий украинец Толя, и я выскочила за него. Жить уехали в Донецк, потом перебрались к мужниной родне в ингушский Моздок. И только потом я на постоянно обосновалась в Запорожской области.

 Переписывались ли после моего отъезда? Вроде бы я письмо ему написала. Но ответа не получила. На этом наша юношеская любовь окончилась. Володю я забыла.

 Валадар Шушкевич называет съездом жителей умершей деревни Стайск то мероприятие, на котором мы вновь встретились с Володей. Я считаю, что это не совсем так, ведь тогда, в 2009 году, там ещё жили две старухи, это после их не стало, и Стайск опустел. А тогда было как бы прощание жителей с родной деревней. Приехать на него сестра Тамара по телефону уговаривала: «Как это, не хочешь? Будет интересно, соберутся родственники, отовсюду бывшие односельчане съедутся, Иван Стельмах, дочка которого в Лепеле терапевтом, аж из Ташкента приехал…». Я вообще-то часто приезжала на родину. Но в тот год не собиралась. Однако Тамара уговорила.

 Володю в Стайске не узнала. Незнакомый пожилой мужик показал мою фотографию, которую я даже не помню. Только когда назвался, в памяти всплыли наши встречи. Предложил покататься на его «Ниве», в Лепель съездить, его жильё посмотреть. Но сестра Тамара не хотела меня отпускать. Вступился журналист Валадар Шушкевич. Пошёл к Тамаре доказывать, что я уже не девочка несмышлёная – 68 лет тогда было. Уговорил. Отпустила. Мы его через несколько дней возле магазина в Сельхозтехнике встретили. Обрадовался, что мы до сих пор вместе разъезжаем. Чудак-человек – искренне сводил нас, чтобы на самом деле вместе остались. Володя потом рассказывал, что ему прямо так и говорил. Но у меня тогда ещё муж живой был, не могла бросить больного.

 Володя был разведён, но жил у одной женщины. Рассказывал, что собственный дом у неё, обустраивает подворье, хотя знает, что как закончит работу, её дети выгонят его – было уже такое в Кулешах. Свой дом показал напротив психбольницы, пустой стоит. Там бы с ним и жили. Но, как можно при живом муже? Уехала в своё село Вершина Куйбышевского района Запорожской области.

 Володя потом отыскал квартиру Тамары в Лепеле и пришёл поинтересоваться насчёт меня. Взял номер моего телефона. Позвонил. Трубку взял мой муж…

 Володя написал мне письмо. Его прочитал муж. Сказал: «Скоро я умру, поедешь к нему… Но дом не оставляй, хорош он у нас». Дом у нас действительно прекрасный. А никому не нужен – дети жильём обеспечены по полной программе. Да и с Володей жить, как мне сейчас кажется, я не собиралась. С ним невозможно было жить – психованный, глуховат… Но когда умер муж, я приехала в Лепель и встречалась с Володей. А дело было так.

 Прогуливались с Тамарой по Лепелю. Специально пошли посмотреть на дом Володи. Решили зайти. Он очень обрадовался, давай показывать, сколько у него одежды, какие хорошие довоенные полы в доме, рассказывать, сколько мебели хранится в гараже… Но он пил. И тогда был пьян. Играл нам на гармошке. Тамара вскорости ушла, а я осталась. Володя всё бахвалился, какой он хозяйственный, мастер на все руки… Рассуждал, как хорошо заживём вместе, он сразу пить бросит. Продадим дом и купим двухкомнатную квартиру. Не хотел и слушать, что нам будет достаточно и однокомнатной. Слушала и думала, что в его квартире ли, доме ли я буду никто, у него ведь своя дочка в Новолукомле живёт, ей вряд ли понравится чужая баба возле её отца-старика. Надоела мне его пьяная болтовня, и я засобиралась. Володя спросил разрешения меня проводить. Разрешила. Надел свой пуховик. Когда проходили возле школы, я, чтобы спрямить путь, со словами, что маленькая и везде пролезу, подлезла под какую-то трубу. Как стал он меня материть, наставлять, что за это могли оштрафовать. Такими нравоучениями ещё больше оттолкнул меня от себя. Придя домой, Тамаре сказала, что с Володей у меня не может быть ничего общего.

 Однако ещё раз приходила к Володе. Разговаривали во дворе, а нас окружили пустые ящики из-под водки. Потом к нему приехал симпатичный мужчина с улицы Тракторной, привёз бутылку водки. Выпили. Володя стал просить его съездить за вином, чтобы со мной наедине выпить. Мужчина стал собираться, и я ухватилась за него, как за палочку-выручалочку, настолько не хотела оставаться с пьяным Володей. Уже скрылись в темноте, а друг наш общий всё кричал от своих ворот на всю улицу, что я бессердечная, что без меня умрёт… Успокоился только, когда мы повернули на Интернациональную.

 …На фестиваль Цмока попала как бы по ходу дела. Приехала в Беларусь давно и живу у племянницы Лены, Тамариной дочки, в новой Беленице - аж до марта имею разрешение визовой службы. А тут такой праздник в городе. Пришли на него, и я там Валадара Шушкевича узнала. Про Володю стала спрашивать. Умер, оказывается. От того, что не смог жить один. Ему нужна была женщина рядом, не обязательно я, любая. А я бы уже и не против какого деда найти, чтобы остаток жизни коротать веселее было. Мне ведь уже 74.

Записано в 2015 году.