628. ЭХО ВОЙНЫ (ИСТОРИЯ МОЕГО ДЕДУШКИ). Плиско Никита

 Учится в 8-м классе ГУО «Бобровская детский сад – базовая школа Лепельского района»

 Мой прапрадедушка Плиско Иван со своей семьёй получил в пожизненное владение землю недалеко от деревни Слободка (Бобровская) ещё до революции. Там была построена хуторская усадьба, которая носила название по фамилии семьи – Плискова, впоследствие по имени прадедушки – Восипава. Находилась в урочище Ялово.

 Около 1920-го года мой прадедушка Плиско Иосиф Иванович женился и, получив от отца надел из хуторской земли, основал своё хозяйство. Там у молодой семьи родился в 1920-ом году первенец – сын Владимир. Спустя 2 года появился Егор. (Его в семье называли Жоржиком) Ещё через год – девочка. Но случилась беда. Во время родов последнего ребёнка, девочки, умерла жена Иосифа Антонина.

Следом за ней и девочка. Прадедушка остался с 5-летним Владимиром и 3-летним Егором на руках без матери, хозяйки, жены.

По неписаным законам того времени спустя 40 дней после похорон вдовец мог снова жениться, приводя в дом таким образом мать для детей. Не обязательно было ожидать положенного годового срока траура.

 В дом хозяйкою и матерью пришла незамужняя 29-летняя девушка Анна, которая приняла детей как родных, так как была близкой подругой покойной. И всю жизнь Анна Никифоровна считала Владимира и Егора родными, ухаживала за могилой девочки и её матери, первой жены своего мужа.

 У семьи Иосифа Ивановича и Анны Никифоровны Плиско родились Валентин, Виктор, Зоя и Демьян. Последнего, Демьяна, мать родила в 46 лет перед самой войной, в 1940 году.

 Когда стали образовываться колхозы, первым среди хуторян подал своё заявление и Иосиф Иванович. Всех заявлений было около десяти. Центром колхоза, естественно, должна была стать Фатынь, имение знаменитого селекционера-садовода  Иосифа Мороза. Но потом, спустя примерно месяц, заявления стали забирать один за другим и жители Фатыни, и хуторяне. Колхоз, не образовавшись по-настоящему, распался. Всех подавших заявление обложили продналогом, непосильным и большим, выполнив который, можно было, как говорили, идти по миру.

 Не выполнил продналог и мой прадедушка Иосиф Иванович. За это он получил около 10 лет тюрьмы и работал где-то то ли в Заполярье, то ли в Карелии. Прабабушка со всеми детьми осталась жить на хуторе. Она вступила в колхоз, объединив своё хозяйство с жителями близлежащей деревни Слободка (Бобровская). Позже туда же был перенесен с хутора дом с хозяйственными постройками.

 Иосиф Иванович вернулся из тюрьмы досрочно, так как сильно заболел, примерно в 1938 – 1939 году. Но жить в Слободке с семьёй он не имел права, так как Лепель и район в то довоенное время был приграничным. Поселиться Иосиф Иванович имел право только за Витебском. Ему было определено место – торфозавод в посёлке Лётцы около Витебска. С собой на торфоразработки он забрал уже на то время взрослого старшего сына Владимира. Через месяц Владимир был призван в армию на срочную службу.

 О службе в армии родного брата мой дедушка рассказывает мало. Домой, в Слободку, до войны приходили письма-треугольники. Эти же треугольники шли и в 1944 – 1945 годах. Их было много. К сожалению, после смерти прабабушки в 1982 году всё - и письма, и награды, и похоронка, и личные вещи – было выброшено или сожжено за «ненадобностью» моей бабушкой. По глазам дедушки видно, что и теперь, спустя 35 лет, он не может ей простить того поступка. Что ж, память уничтожена. Остались воспоминания, архивы.

 Владимир Иосифович сразу попал служить в Заполярье, примерно в те места, где когда-то отбывал наказание его отец. Сразу ли он стал сапёром, дедушка не знает. Со слов прабабушки дедушка рассказывает, что до войны приходили не раз благодарности за службу.

 Во время оккупации никаких вестей о Владимире не было. Но сразу после освобождения пришло письмо. Оно было очень сдержанное и непонятное. Уже позже в письмах Владимир признался, что писал, не надеясь, что кто-то остался в живых. О Белоруссии ходило много разных слухов, но все сводились к одному: этот край сожжён и уничтожен гитлеровцами полностью. Владимир очень ждал возвращения домой. Он писал о том, что служит в сапёрном батальоне. На службу никогда не жаловался. Будучи человеком весёлым и разговорчивым, он называл снаряды ласково «мои минки» или «наши толстушки».

 Прабабушка очень ждала возвращения сына, понимала, какая опасная у него служба.

 Из архивных данных можно дополнить о службе следующее: «Товарищ Плиско – лучший командир саперного отделения. При выполнении боевого задания командования с 25 по 30 сентября 1944 года в районе населённого пункта Кайрала и западнее от него показал пример геройства и боевого умения. Под сильным огнём артиллерии противника он умело и бесстрашно руководил своим отделением, восстанавливая 3 моста и 5 труб, взорванных противником на дороге при отходе, а также снял лично 46 мин противника, чем обеспечил успешное продвижение войск в преследовании отходящего противника». Это из приказа о награждении орденом Славы ІІІ степени в сентябре 1944 года.

 Во втором донесении читаем: «Старший сержант Плиско – смелый и решительный сапёр-разведчик. С 5 по 10 сентября 1944 года в составе взвода со своим отделением прокладывал трассу колонного пути для продвижения частей дивизии. Находясь в головном дозоре, смело действовал, обеспечивая работу основной группы разведки. 11 сентября старший сержант Плиско в составе взвода разведки и 2-х взводов автоматчиков вышел в разведку шоссейной дороги Алакуртит – Кайрала. На подходах к шоссе встретили противника. Завязался бой. Товариш Плиско со своим отделением сбил противника. Захватили ручной пулемёт и начали преследование. Выйдя на шоссе, заняли оборону и вели бой с превосходящими силами противника. Товариш Плиско установил трофейный пулемет на фланге, выдержал натиск и контротаки противника. Впереди пулемёта старшего сержанта В.Плиско валялись до 40 убитых немцев. Старший сержант Плиско пробыл в бою 24 часа, до подхода основных сил, удерживая прочно дорогу в своих руках, и лишь после приказа отошёл со своим отделением без потерь. В бою старший сержант Плиско показал образец храбрости, решительности. Спокойствием он воодушевлял бойцов на подвиги и ратные дела во имя священной Родины»

 Мой отец рассказывает, что в детстве играл с наградами дедушки, но строго под присмотром своей бабушки (моей прабабушки). Она давала подержать, примерить, но не более. Наград, по словам отца, было несколько. Все они были не целые, а с отбитыми краями. В момент гибели Владимира награды находились в нагрудном кармане.

 В архивных данных мы находим: за смелые действия в бою 11 и 12 сентября 1944 года старший сержант Плиско награждён орденом Слава Ш степени.

А также в акте от 19 сентября 1945 года о вручении медалей «За оборону Советского Заполярья» офицерскому, сержантскому и рядовому составу Красной Армии находим под номером 13: «Ст. Сержанту Плиско Владимиру Иосифовичу, Пом.Ком. Взвод 299 Отд. Сап. Батальона. № удостоверения Г-026740».

 Больше в архивных данных мы пока сведений не нашли. Поиск продолжается, так как и отец, и дедушка утверждают, что наград было не две, а больше.

 После окончания войны в 1945 году Владимир  Иосифович остался служить в Заполярье. Из писем и воспоминаний прабабушки мой дедушка рассказывает, что он очень хотел домой. Тем более, он ни разу не видел своего младшего брата (моего дедушку). Владимиру была поставлена задача: обучить сапёрному делу молодое пополнение армии. В письмах домой он обещал вернуться со службы летом 1946 года. Уже после войны он прислал несколько фотографий. К сожалению, сохранилось только две. 

  С января 1946 года прекратили идти письма. Мать очень тревожилась, но, прогоняя от себя плохие мысли, ждала хорошего: возвращения сына домой.

 Дедушка хорошо помнит тот майский тёплый день. Почтальона ждали в деревне с нетерпением. Ещё не все односельчане вернулись из армии, молодые уходили служить. Похоронки узнавали сразу. Их вручала почтальон осторожно. Дедушка мой вертелся около матери, радовался, что наконец-то пришло письмо, которого она так ждала. Но вместо радости мать вскрикнула, упала, а потом долго билась головой о землю и рыдала. Это, дедушка помнит хорошо, было в мае. А погиб Владимир Иосифович Плиско 31 января 1946 года. Он подорвался на мине. При обучении молодого пополнения так бывало часто. Ведь не было ни макетов, ни учебных мин в то время. Обучить можно было только вживую, то есть сидя над миной вдвоём или группой. А у сапёров, как известно, ошибка бывает только одна. Кто ошибся – учитель или ученик – неизвестно. Подорвались оба.

 Мой дедушка Плиско Владимир Иосифович похоронен на кладбище в городе Кандалакша. Ни отец его, ни мать туда при жизни так и не съездили. Сперва не было денег на далёкую дорогу, так как в колхозе работали «за палочки». В 1962 году умер прадедушка. Прабабушка прожила после него 20 лет, всё собираясь «вот в следующем году» съездить на могилку сына, но так и не съездила, потому что сильно болела.

 Папа пообещал, что мы с ним обязательно съездим в Кандалакшу, чтобы поклониться подвигу дедушки и завезти на могилу земли из мест, где находился хутор, и из родной Слободки.

 …Война приходит в каждый дом со своим горем, со слезами, со смертью, в разное время. Я сейчас смотрю на список увековеченных на городском кладбище в городе Кандалакша и замечаю, что погибли солдаты в основном 1941 – 1944 годах. Мой дедушка, единственный, в 1946-м. Война не закончилась для него с салютом Победы в мае        45-ого. Он продолжал воевать с невидимым врагом, который оставил, уходя, заминированные поля, леса, дороги, мосты…

 И сейчас находят люди те немые свидетельства войны. Подумать страшно: спустя более 70-и лет мины и бомбы ещё могут взрываться. И теперь есть в войсках батальоны разминирования, где простые молодые парни служат сапёрами. Скорее бы сгнили, поржавели, превратились в пыль те страшные свидетельства войны. Надеюсь, последней.

Написано в 2017 году.