Мемуар 52. ДЕКРЕТ ЗАКОНЧИЛСЯ. ЧТО ДЕЛАТЬ? Шуш Эсенскі

Звесткі аб аўтары глядзець тут.

 В Советском Союзе ведь какая поддержка молодых семей была? Начну с их пополнения.

 Молодая мама поняла, что забеременела. Пошла к гинекологу. Та спрашивает, когда последний раз были месячные. Мама обманывает на полмесяца, поскольку знает, что врач сбросит две недели. В результате получается приблизительно точно.

 Мама толстеет. За два месяца до назначенного гинекологом дня родов её отпускают в декретный отпуск. Он оплачивается по среднему заработку. После родов на такой же срок и оплачиваемый в таком же размере даётся последекретный отпуск по уходу за ребёнком. И всё. До достижения ребёнком года маме разрешается сидеть дома за свой счёт. После этого она обязана выйти на прежнее место работы, иначе уволят.

 А где деть годовалого малыша? Это работодателя не интересовало. Молодые родители нанимали родственников для досмотра своих чад. Счастливчикам, в основном по блату, удавалось сразу устроить детёныша в ясли. Но это было весьма и весьма проблематично. Расскажу, как такое удавалось мне аж два раза.

 Моему первенцу Валерику 16 мая 1975 года исполнялся один год.

  Поскольку заявление в ясли лежало в горисполкоме со дня его рождения, нужно было действовать. При бездействии процесс мог затянуться на три года. Рассказывает воспитательница яслей, которые находились по улице Карла Маркса, Светлана Жерносек.

  «Ясли отличаются от детсада возрастом воспитанников. У нас были дети от нуля до трёх лет. Матери-одиночки приводили своих малышей с двух месяцев. Весь контингент воспитанников подразделялся на группы: ползунковая – с двух месяцев до года, маленьких - с года до полутора лет, больших – с полутора до двух лет, и старшая – с двух до трёх лет. При достижении трёх лет дети уходили в детские сады. Причём родители не решали эту практически неразрешимую проблему на то время – устройством детей занимались ясли.

 Как теперь помню, был у меня восьмимесячный Игорёк Макаров, мама работала в музыкальной школе, потом – мальчик Соломахо такого же возраста – мама уехала на учёбу. Кто немного ходил, тот следовал за мной, уцепившись за юбку. Кто ещё не стал на ноги, ползал в большом коллективном манеже.

 Ввиду повального дефицита свободных мест в детских дошкольных учреждениях, народ наши ясли называл Райкомовскими. Работники райкома партии бесконечно пёрли в них детей своих и детей родственников, друзей. Помню, один год у меня в группе было 42 ребёнка. Понимая, по какой причине заходит ко мне заведующая яслями Белисониха с недвусмысленной улыбкой, опережала её маханием рук: не надо! А она:

 - Геннадьевна, надо! Из райисполкома начальник. Как себе хочешь, а возьмёшь.

 Теперь часто спрашиваю у знакомых воспитательниц детских дошкольных учреждений, сколько у них детей. Отвечают:

 - Ой, так трудно, так трудно работать! 12, а то и 15 бывает.

 - Девки, - говорю собеседницам, - какие вы счастливые, имея такую работу. А я 42-х смотрела».

 Пошёл я в горисполком насчёт устройства годовалого сына в ясли. И слушать не хотят: нет мест. И тут же понёс малыша на очередной медосмотр. А там какая-то Дёмка с улицы Заречной принесла своего годоваловика на комиссию для устройства в ясли. Я, сорвя голову, помчался обратно в горисполком: почему какая-то Дёмка с улицы Заречной может устроить своё чадо в ясли, а я своё не могу? Отвечают: мест нет, может, её райком направляет.

 Ах, и райком этим занимается! Заношу Валерика в кабинет третьего секретаря райкома партии Михаила Тарасова. Требовательно обрисовываю ситуацию, рассказываю, в какое тяжёлое материальное положение влипаю, возмущаюсь возможностям Дёмки с улицы Заречной. Партбосс внимательно выслушивает и говорит:

 - Хорошо, устроим и вашего сына. До свидания!

 - А как вы его устроите, если даже фамилию не спросили? – растерянно топчусь на месте.

 - Как ваша фамилия? – раздражённо спрашивает третий секретарь и берёт ручку с блокнотом.

 Бегу на работу в ремонтную мастерскую сельхозтехники. Подходит ко мне секретарь парторганизации Владимир Благодиров и говорит:

 - Неси сына на медкомиссию. Тарасов приказал третьему саду взять его в ясельную группу.

 Я возликовал от неожиданно приваленного счастья. Третий сад! Это же у меня под боком, в микрорайоне Сельхозтехника.

 Но радовался я несколько преждевременно. В яслях-саду сказали, что возьмут моего отпрыска лишь с первого сентября, когда уйдут кандидаты в первоклассники. Но к тому времени жену выгонят из комбината бытового обслуживания за прогулы, а на одну зарплату и так 10 месяцев тянем. Дальше не выживем.

 Выходит жена на работу. «Воспитывать» годовалого малыша обязываем моего 14-летнего брата Толика. Днём он таскается с «воспитанником» по Сельхозтехнике, а вечером отпускаем «воспитателя» порезвиться со сверстниками. 1 сентября Толик пошёл в школу, а Валерик – в ясли. Так и отходил туда до первого класса.

 16 мая 1979 года исполнялся год моему второму сыну Алику.

 Я предварительно обил пороги райкома партии. Безуспешно. Нет мест. Это означает, что жену выгонят с работы, а на одну зарплату семье из четырёх человек ну никак не вытянуть. Что же делать?

 Живу в горьком раздумье. А тут ещё новый парторг «Сельхозтехники» Михаил Подалинский цепляется:

 - Езжай на двухмесячные курсы повышения квалификации в Беларусский институт механизации сельского хозяйства.

 Отказываюсь:

 - Мне не до учёбы: ребёнка в ясли не берут. Лучше отпуск за свой счёт дайте мне, чтобы жену с работы не выгнали.

 - Больше никто не соглашается. Тебе партия приказывает! – не унимается парторг.

 - А мне по фигу, - злюсь я. – И так на одну зарплату 10 месяцев живём. Есть нечего. Воровать пойду.

 - Ну, хорошо, - смягчается Михаил Павлович. – Даю гарантию, что устрою твоего малыша в ясли. Езжай.

 Не пустомелей оказался Подалинский. Устроил Алика в ясли-сад №3 в обмен на какие-то работы, которые исполнила «Сельхозтехника» для детского учреждения. А я превосходно два месяца отдохнул на курсах повышения квалификации – ведь шли июнь, июль и август.

 Больше всего двухмесячное пребывание в столице запомнились тем, что все учреждения питания Минска готовили первые блюда без картошки, и картофельного пюре не имелось во всём городе: годовой лимит этого продукта съели заблаговременно, и до нового урожая его не будет.

 В СССР как в СССР!

2018 год.

 Читайте мои единственные в мире "Личные мемуары о красной эре".