Мемуар 48. ЭВОЛЮЦИЯ «ГОЛУБОГО ЭКРАНА». Шуш Эсенскі

Сведения об авторе смотреть здесь.

 Первое наступление на кинематограф в моём окружении телевидение начало в 60-е годы ХХ века. Люди всё больше начали увлекаться новинкой в показе живого изображения. Удобно: дома, бесплатно, в любое время. Большой экран стал сдавать позиции. Чтобы удержаться на прежнем уровне популярности, киномеханики придумывали всяческие способы завлечения кинозрителей в школы и клубы, где показывали кино. Одним из этих приёмов была добавка к названию фильма надписи «Кроме детей до 18 лет». Всё! По фигу телевизор. Кровь из носа, а надо обязательно увидеть хотя бы намёк на то, как ЭТО делается. Дети до 18 лет почти поголовно убегали от телевизоров в место показа запрещённого для них кино.

 Здесь прошу прощения у читателей за возможную неточность. Вот сижу, пишу, и в память закрадывается сомнение: детям до 18 или до 16 лет запрещалось смотреть фильмы «про любовь»?

 Однако путь телевидения в советскую деревню был тернист. Причин тому было несколько. У колхозников не было денег на покупку вроде бы и не слишком дорогого телеприёмника. Крестьяне света белого не видели за черной бесконечной работой на колхоз, личное хозяйство, и какой-то непонятный телевизор им попросту был не нужен – смотреть некогда. Телеприёмник было трудно достать как всё в Советском Союзе.

 Первый телевизор я увидел в начале 60-х годов. Его привёз от дочери из Горького бригадир бригады «Гадивля» колхоза «Родина» Роман Рудак. На невидаль, о которой всё же слышали откуда-то, ходили глядеть как, например, на потерпевший аварию на Макаровом поле вертолёт. Выглядел телевизор как большая радиола. Вверху был маленький экран размерами в пачку дорогих папирос «Казбек».

 Но он не работал. Роман провёз телик через половину СССР – от Горького до Лепеля – по железной дороге без особых проблем. А в автобусе с уничижительной кличкой «коробочка» Курганского автозавода, ходящем по маршруту Лепель-Латыголичи, на ухабистом просёлке между Юшками и Гадивлей разбил экран. С него вытекла какая-то вода. Говорил, что волосы на себе рвал от такой утраты. Понятное дело, что телевизор был стар. Потому-то и отдали его отцу-тестю дочь с зятем Еплановы, купив себе новый. Как дорогая реликвия и памятник пришедшей в Гадивлю цивилизации неработающий телевизор долгие годы стоял на парадном столе в хате Рудаков Романа и Янины.

 Первый телевизор в моих отчих деревнях Веребки и Гадивля появился у Прусских Николая и Надежды – шофёра «Сельхозтехники» и учительницы. Ходить к ним смотреть голубой экран мы не решались, понимая, что это будет неприятно интеллигентной семье. Лишь иногда заглядывали в окно Прусских, чтобы хоть краем глаза увидеть чёрно-белое изображение.

 Как раз в то время первый телевизор появился в Черноручье, за четыре километра от Веребок, у какого-то мужика. Не помню у кого, но склонен предполагать, что у участника войны Ивана Дудина. Вот и заваливали мы веребской шоблой из десятка сорванцов на чемпионат мира по хоккею. Помню год по одному важному международному событию, которое обсуждали по дороге – это победоносная шестидневная война Израиля с Египтом, Сирией, Иорданией, Ираком и Алжиром в 1967 году.

 Рассаживались у телеобладателя по кроватям, падали на пол и уставлялись в экран, болея, конечно, за Советский Союз. Остервенело орали, когда «наши» забивали шайбу. До сих пор не понимаю, как грязную шумную ораву терпели хозяева.

 С этого года телевизоры стали массово покупать семьи, у которых хоть один член не работал в колхозе. Первый в Гадивле «Рекорд» за 210 рублей купили колхозница Лисута Кунчевская и лесоруб леспромхоза Митька Майзус.

  Ох, и натерпелись они от всегдашней ватаги гадивлянской детворы в хате. Ходили к ним каждый вечер смотреть телевизор независимо от того, что показывала единственная программа. Естественно, надоедали. Митька с Лисутой демонстративно раздевались до нижнего белья и укладывались спать, давая нам понять, что пора и честь знать. Мы это понимали, однако делали вид, что не понимаем и нагло продолжали глазеть на экран. Напрямую выгнать незваных гостей хозяева не решались. Чуть позже Митька купил специальную цветную плёнку на экран, и изображение начало расцвечиваться. Смотреть телик стало ещё интереснее.

 Следующие телевизоры купили колхозница Танька и заготовитель вторсырья Эдик Бондари и колхозница Полька и шофёр смолокурни Иван Маркович Хомичёнки. Марку приёмника Бондарей забыл, а Хомичёнкова запомнилась – «Нёман».

 К Хомичёнкам собирались лишь днём, поскольку вечером посещать «Нёман» не решались, побаиваясь строгого Марковича. Понимали ведь свою надоедливость.

 А вот к Бондарям я повадился ходить каждый вечер на чемпионат то ли мира, то ли Европы по фигурному катанию. Показывали его поздно, поэтому домой возвращался к полуночи. Хозяева к тому времени засыпали, предварительно проинструктировав «важного» зрителя, как надо выключать дорогую вещь.

 Деньги водились и у нас. Мамка получала зарплату учительницы и 40 рублей пенсии за потерю кормильца папки. В начале 1968 года и у нас появилась «Зорька».

 Экран у «Зорьки» был побольше, чем у «Рекорда» и «Нёмана», стоил дороже, а потому считался покруче. За «Зорькой» мы с мамкой ездили в промтоварный магазин военторга аж в Боровку. Однако стабилизатора напряжения не было ни там, ни в Лепеле – только трансформаторы. Поэтому «Зорька» бездействовала, пока я специально не съездил в Минск за стабилизатором. Стоил он недорого – 25 рублей, что раз в 12 дешевле телевизора. Трансформаторы были на треть дешевле, однако они требовали постоянного наблюдения. О том нужно сказать особо.

 Ток в сети был нестабилен. Поэтому питал телеприёмник через трансформатор. Стрелка на его шкале показывала напряжение. Нужно было периодически бегать за телевизор, чтобы посмотреть показатель. Если стрелка ушла вправо от отметки 220 вольт, надо регулятором отгонять её на норму. Если напряжение упало – подкручивать вправо. В обоих случаях телевизор перегружался и может сгореть. А появившиеся позже стабилизаторы не требовали контроля. Представляли собой глухую железную коробку и автоматически стабилизировали напряжение.

 Когда дома запустили «Зорьку», я спросил у своей бабы Ганны, нужная ли вещь телевизор, поскольку она была против покупки. На что баба ответила:

 - Гаўно! Я б яго аддала за мяшочак цукру.

 Быстро телевизоры появились у всех. Голубой экран стал неизменным спутником сельской хаты. К нему прильнули все поколения семьи. Даже моя баба Ганна. Что смотреть, выбора не было, поскольку показывала всего одна программа из Останкино. Поэтому глядели всё подряд. Особенно захватывали повторяющиеся передачи «Клуб кинопутешествий», «А ну-ка, девушки!», «Кабачок 13 стульев», «Алло, мы ищем таланты!», «В мире животных», «Голубой огонёк». Художественные фильмы не очень притягивали, поскольку показывали старые ленты, давно виданные на большом экране, типа «Чапаев», «Добровольцы», «Александр Потёмкин», «Кочубей»…

 Когда появилась первая беларусская программа, глядеть по ней было нечего. Даже в какой-то республиканской газете я уловил критику типа: «Адны ружовашчокія мужчыны і жанчыны ў нацыянальным адзенні бясконца танцуюць ды спяваюць». И это была полнейшая характеристика беларусского телевидения 70-х.

 Телевидение стремительно набирало популярность. Когда я в первой половине 70-х годов обзавёлся семьёй, телевизор стоял на первом месте в перечне необходимой мебели. Даже холодильник откладывался на задний план. Телеприёмник настолько вписался в быт, что говорили, будто при описании имущества для конфискации милиция не учитывает телевизор. Он превратился из предмета роскоши в предмет необходимости.

 А когда заговорили про цветные телевизоры, все загорелись мечтой приобрести такой. Стоил он дорого – где-то за 700 рублей. Зарплата у меня была до 150. Весила цветная махина больше половины центнера. Первой в окружении моих знакомых она появилась у инженера по безопасности дорожного движения «Сельхозтехники» Валерика Александровича. Привёз аж из Великих Лук Псковской области. Как и когда я менял чёрно-белый телевизор на цветной, не запомнил. Где-то в 80-х.

 В средине 90-х я был челноком. Возил продукты и вещи продавать в Россию, а оттуда привозил обратно то, чего не было у нас. Было выгодно. Однажды, завезя поездом в Питер пять вёдер купленной у лепельских сборщиков черники, понял, что могу возвратиться домой с новым цветным телевизором (старый начал портачить). Сел у сестры на телефон и начал обзванивать все телемагазины. Выбрал самый дешёвый львовский «Электрон» с дистанционным пультом управления, необходимость предназначения которого мамка никак не хотела понимать.

 Служил «Электрон» мне нормально. Но, когда сломался через несколько лет, лепельские телемастера отказались ремонтировать непонятное, выдвигаемое гармошкой плато. И лишь любитель Вася Синьков несколько раз разбирался в мудрёной схеме.

 Теперь в моей квартире стоит три телевизора. На кухне – купленный в первой половине 2000-х «Горизонт».

 В зале – такого же возраста «Горизонт» побольше.

 И в спальне – «Toshiba», недавно заменивший отдавшего богу душу «Витязя», родившегося тоже в первой половине 2000-х.

  Но я не смотрю ни один из телевизоров. Если только кухонный по антенне-тарелке попутно с процессом питания. Безделье мне скрашивает компьютер.

 На любую заданную тему выдаёт хоть художественный, хоть документальный фильм, хоть новость. Правда, художественные ленты никогда не смотрю, поскольку сам выдумщик. Меня больше увлекают путешествия. Да и поржать мастак. Вот буквально намедни захотелось поднять настроение в холодной октябрьской квартире, взял и набрал в интернет запрос: "Пьяные бабы дерутся". Аж жарко от ржача стало.

 Часто по жизни думаю: а ведь папка мой никогда не видел телевизора и много иных див, поскольку умер в 1965 году. Вот если б воскрес! Наверное, снова умер бы, увидев явь. От шока. Вот как меняется действительность на протяжении одной жизни.

Написано в 2018 году.

Читайте мои единственные в мире "Личные мемуары о красной эре".