689. СКРЫТЫЕ НЮАНСЫ В КРАТКОЙ БИОГРАФИИ. Стельмах Ольга

 Родилась в 1966 году в деревне Замошье Лепельского, теперь Чашникского района. Живёт в Россонах. Предприниматель.

 Вся жизнь моей мамы Марии Стельмах связана с Лепельщиной. Лепель ей выдал путёвку в будущее - окончила Лепельское педучилище. Всю жизнь отработала учительницей в Замошской школе, которая большую часть своего существования подчинялась отделу народного образования Лепельского района, а по абсурдному решению властей в средине 60-х годов вместе с деревней отошла к Чашникскому району. Смешно до непонятливости - ближайший путь к Чашникам всё равно проходит через Лепель.

 Сейчас маме 90 лет. Она считается самой старшей замошанкой.

 Наиболее выдающаяся её заслуга – трудовая деятельность на одном месте. В соответствующей графе трудовой книжки содержится всего четыре записи: принята на работу учительницей в 1951 году; вышла на пенсию по выслуге лет в 1976-м; принята на работу в ту же школу в 1980-м; уволена в связи с её закрытием в 1985-м. Завершился трудовой путь мамы символично: выпустила из здания последнего ученика Витю Голубца, замкнула за ним дверь и отвезла в сельсовет ключи. Школа перестала существовать.

 Таким образом, краткая биография учительницы начальных классов Замошской школы Марии Григорьевны Стельмах (Бабаед) вместилась в пару абзацев. Просто и понятно. Однако такая краткость скрывает моменты, характеризующие трудность жизни в сельской глубинке. Некоторыми из них и дополню биографию мамы.

 Наши корни в Замошье очень глубокие. Моя прабабка Аксинка Климентьевна – родная сестра Игната и Авгиньи Климентьевичей Голубцов. А Игнат Климентьевич Голубец – отец Игната Игнатовича. Игнат Игнатович – дед всех наших Голубцов. Моя прабабуля Аксинка вышла замуж за Бабаеда. Поэтому и все Бабаеды нам родня. Потому мы так дружно живём на протяжении стольких лет. Однако и эта история нашего рода также не содержит отдельных его перипетий. В семейных преданиях они фиксируются с периода укрепления советской власти.

 Казалось бы, почти ничего не значащая информация содержится в сообщении, что до войны мой дед Гриша работал на лесосплаве, а баба Василина трудилась в колхозе. Ну, работал и работал, трудилась и трудилась, - скажет читатель, мельком прочитавший про место работы моих предков. И лишь сознательный краевед или историк сразу поймёт весь трагизм рабочей деятельности на рабском лесосплаве и в крепостном колхозе. Об этом в целом писано-переписано и без меня. Не буду повторяться.

 Современному читателю и следующее сообщение вряд ли западёт в сердце: дед погиб на Финской войне. А ведь эта гибель для семьи была смерти подобна её самой. Осталась без средств к существованию, поскольку в колхозе за рабский труд не платили, а собственный клочок земли некому стало обрабатывать.

 Дальше – больше. Докатилась большая война в наши края. Пришлось  переходить на лесную жизнь, чтобы спрятаться от оккупантов. Но те и там нашли обездоленных родных. Иного не оставалось, как перебираться в другое место, также лесное – к развалинам бывшего хутора Ширневки, и жить под землёй, то бишь в землянках. До сих пор мама хранит в памяти ту подземную жизнь, поскольку была уже «взрослой» - до войны окончила три класса.

 Но и там нашу семью обнаружили оккупанты. Единственным спасением посчитали возврат в Замошье. А его-то и нету. Сожжено. Лишь хата бабы Алёны Бабаед была пощажена поджигателями да ёвня для сушки снопов деда Трофима. В последней и поселились 20 выходцев из леса. По ходу дела наши выкопали землянку. Жить стало теплее. А как оккупантов прогнали, прабаба с бабой и мама взялись за топоры, пилу и начали хату строить.

 Мама не хотела забесплатно корячиться в колхозе. Выход из такого беспросветного будущего был один – поступить в Лепельское педучилище. Так и сделала в 1947 году, после семи классов. На неделю уходила из дома за три десятка километров. Машин тогда не было и, чтобы столько пройти, надо было стоптать пару лаптей. Кабы придти обратно, вторая пара требовалась. Уж старалась прабаба Аксинка обеспечить правнучку надёжной обувкой. Плела её. Правда, для студенческих будней она не годилась – смеялись студенты. Поэтому для городской жизни на квартире маму всегда ждали настоящие, фабричные туфли.

 Можно бесконечно рассказывать про студенческую голодную жизнь. Но такая тогда была у всех. Однако, кажется, все выжили. С 1951 года мама стала получать зарплату учительницы младших классов Замошской школы.

 Меня ещё не было и в помине, а в нашей семье уже появился мой папа. Сидор Стельмах с Острова. Не последним человеком был. Работал колхозным счетоводом, секретарём сельсовета, инспектором райфинотдела. Последнюю собачью должность бросил, поскольку надо было выбивать долги из неимущих людей. Стал заведовать ларьком на дому.

 Понятное дело, что большой семье с двумя зарплатами жить стало полегче, чем колхозникам. Хотя собственное хозяйство требовало больших физических усилий. Мама с папой их не жалели. Вкалывали и детей рожали. Толя появился в 1951-м, Володя – в 1953-м, Наташа – в 1956-м, Рая – в 1959-м. Но о папе и моих братьях-сёстрах как-нибудь в другой раз расскажу – повествование ведь начала о маме и о тяжёлой жизни, выпавшей на её долю.

 Несомненно, моя мама оставила неизгладимый след в истории деревни. Поэтому ей первой достаётся книга «Замошье» от автора Валерия Тухто.

  Читай, мама, про тяжёлую судьбу собственную и такую же твоих односельчан. И цени жизнь настоящую.

2018.