708. ФАШИСТЫ ЗАПРЕЩАЛИ В ЛЕС ХОДИТЬ. Шкиндер Александр

Сведения об авторе смотреть здесь.

 Окрылённые временным успехом на восточном фронте немецко-фашистские оккупанты стали наводить свой порядок в тылу. Этот порядок представлял собой наистрожайший военно-политический режим. Согласно ему каждый сельчанин обязан был находиться в своей хате или не дальше своего двора. Лес посещать категорически запрещалось. Гитлеровские стратеги считали, что беларусу хватит и такой свободы.

 Оккупация как бы обходила стороной нашу семью, непосредственно ей вреда не причиняя. Ведь добираться в глухую лесную деревеньку Воболочье у новых блюстителей порядка особого желания не появлялось.

 Поэтому никто установленного режима не придерживался. В том числе и мой отец Яков Шкиндер. За это и поплатился. Во время так называемых кавалерийских налётов папу задержали на другом конце Воболочья, где лес вплотную подступал к деревне. Значит, из лесу вышел или туда собрался. Завели в участок, который находился в Волосовичах. Заподозрили, что партизан, коим отец никогда не был. Неделя пыток, допросов.

 И вот к нашей хате подъехала подвода. На ней три седока: немец, полицай и мой отец. Полицай потребовал у матери отдать оружие. Она, обнимая меня и младшую сестру, плакала и как могла, объясняла, что никакого оружия у нас нет. Не помогло. Тогда мама упала на колени перед иконой и стала просить защиты у бога. Незваные гости смягчились. Первым оставил хату немец, за ним вышел и полицай. Папу забрали с собой, повезли в участок.

 Стояла весна 1944 года. Держалась солнечная погода. Однако она была омрачена клубами чёрного дыма. Горели леса. Проводилась карательная блокада партизан. Наша деревня была обстреляна. Две мины взорвались на нашем огороде. Повредили хату.

 Через Воболочье шла толпа немцев. Следом ехали подводы. Одна остановилась у нашего подворья. На ней я высмотрел немца и папу. Отец попросил разрешения свидеться с родными. Конвоир позволил. Папа забежал в хату, через лаз над печью вскарабкался на крышу, дальше метнулся на задворок и скрылся в лесу. Искать беглеца не стали – спешили. Всего в фашистских застенках папа пробыл 10 дней.

 Оккупантов прогнали. Но война продолжалась. Мужчин забирали воевать даже в 55-летнем возрасте. Пошёл на фронт и мой отец. Солдатские треугольники приходили от него нечасто. Уже в первом бою где-то в Прибалтике он был ранен. После лечения снова был направлен на фронт. Воевал связистом. Наводил связь между передовой и командным пунктом. Передвигался ползком. Однако пуля вражеского снайпера нашла его и в таком положении. Снова тяжёлое ранение. Подобрали санитары. Пять месяцев лечился на Урале. На том его война закончилась. После жил ещё долго.

 На 83-м году жизни почил, как и положено, в родной земле. От его хаты остался лишь небольшой холм в лесу.

 А само Воболочье перестало существовать в 1990-м, когда я последнюю его жительницу Феньку Артюхович со всеми шмотками перевёз в Волосовичи на совхозной машине.

2018.