Мемуар 78. СМОЛОКУРНЯ: ОДНА ИЗ МНОГИХ. Шуш Эсенскі

Сведения об авторе смотреть здесь.

 Почти до 1970-х годов в каждом районе было по несколько смолокурен – мини-заводов по производству производных древесной смолы. Работать на них в сравнении с колхозным рабством было престижно – приличную зарплату платили. Одно из таких предприятий находилось в отчей Гадивле. Поэтому детство моё проходило «без отрыва от производства».

 После войны в Лепеле существовал филиал Полоцкого химлесхоза. Находился он на месте нынешнего гортопа. Филиалу подчинялись смолокурни в Гадивле, Прудке и возле Пышно. Рассказывать буду, естественно, про хорошо знакомую мне смолярню в Гадивле.

 Индустриальная панорама мини-завода состояла из котла, в котором выжигали хвойные корчи.

 Таким образом получали дёготь, смолу и уголь.

 Главное сырьё – хвойные корчи – добывали подрывники, закладывающие аммонит с детонаторами и бикфордовым шнуром под старые пни в делянках. Далеко по лесу эхо разносило громкие взрывы.

 Взрывные вещества хранились на аммонитном складе, обнесённом колючей проволокой. Охранял склад один сторож.

 Контроль над расходом взрывчатых веществ был слаб. Подрывники часто глушили рыбу в Эссе, бикфордовым шнуром связывали обветшавший забор.

 Транспортные работы исполняли возчики на конях и бортовой автомобиль ЗИС.

 На заводе работали жители деревень Гадивля, Слобода, Велевщина, Стайск, Сталюги, Аношки, Адамовка, Чёрная Лоза.

 После доставки добытых корчей на территорию завода их надо было обработать. Это значит, отделить топором труху (заболонь) от смолистого основания и сложить в штабеля. Работа несложная, однако, тяжёлая и мало оплачиваемая. Я и мой двойной тёзка Вовка Шушкевич после окончания Свядской средней школы в 1969 году подзарабатывали на тереблении корчей, чтобы собрать денег на поездку в Новороссийск к его тётке Вольке. Повкалывали значительно.

 Готовые корчи из штабелей подвозили к котлу. Закладывали их рядами один на другой гонщики. Вылезали чёрные, будто шахтёры.

 Топка находилась в курне. Отапливали котёл метровыми чурбанами на протяжении трёх суток. Всё это время Гадивлю устилал чёрный столб дыма с приятным смолистым запахом. Из курни был вход в комнатку-контору, которая служила и комнатой отдыха для рабочих. Досель от всего этого мега-сооружения сохранилась лишь спускная лестница в курню.

  Бессменный начальник был один – мастер Павел Мозго из Гадивли. Его считали самым образованным и умным человеком на заводе и в деревне.

  Пары дёгтя по змеевику охлаждались в огромной бочке-резервуаре с водой. Мы любили купаться в той горячей воде, когда на территории не было Павлика Мозго. Вода насосом по брезентовому шлангу подавалась из Эссы.

 Остатки смолы выбрасывались просто в близкое болото, растекались между деревьев и кустов. Ходить можно было лишь по доскам. Оступишься – не вытянешь ботинок из густого месива. В нём валялись облепленные смолой птицы, куры, коты, собаки, зайцы. До сих пор там трава не растёт.

  В цеху работа считалась полегче. Уксусный порошок изготовляли одноногий инвалид Степан Шушкевич с женой Шурой.

Жили они в рабочем посёлке при заводе. Сейчас их хата рушится.

  Сначала при заводе было даже ведомственное жильё, которое давали молодожёнам. В конюшне содержалось столько коней, что на них успевали обрабатывать много огородов сельчан, где жили рабочие, ибо к колхозным гужевым животным невозможно было достучаться, а иметь коняку в частной собственности запрещала советская власть. Не было в Гадивле и других деревнях семьи, на которую не поработал бы ЗИС доброго Ивана Хомичёнка.

  Уходя в армию в 1970 году, я с наслаждением вдыхал густой смоляной дым, заволакивающий Гадивлю. В армии неожиданно обнаружил, что выдаваемый солдатом гуталин для чистки сапог пахнет точно также. Не проходило дня, чтобы не понюхал чёрное содержимое жестяной баночки. Запах его вызывал ностальгию. Возвратившись через два года, застал лишь руины смолзавода. Говорили, что в околицах использовали все корчи, и предприятие по их переработке закрыли.

 До сего времени изредка хожу на место важного для Гадивли и окружающих деревень предприятия. Любо мне ступать тропами необратимого детства.

 В своё время знавал всех до единого работников Гадивлянской смолокурни. Досель дожили лишь двое из них – я и мой друг Володя Шушкевич. Он сейчас пенсионерит в Москве.

  А место, где стояла смолокурня, до сих пор распространяет незабываемый прежний запах перегонки смолы. Приезжай, Володя, будем вместе нюхать наш завод. Тебе он ещё дороже, поскольку жил от него в трёх сотнях метров, а я - в полутора километрах. А хорошо изучил производственный процесс благодаря дружбе с тобой. Приходил к тебе дружить, и мы вместе шныряли по производственной территории.  

Автор пробежался засмоленными тропами смолокурни 3 июля 2019 г.

Читайте мои единственные в мире «Личные мемуары о красной эре».