Мемуар 118. ДЕНЬ СОВЕТСКОЙ МОЛОДЁЖИ

Сведения об авторе смотреть здесь.

 День молодежи… Вроде бы и объяснений не требуется, что это за словосочетание. Про такой известный праздник в последнее воскресенье июня знает и стар, и млад. А вот в 50 – 60-е годы этого не знали советские дети, хоть праздник отмечался уже и тогда. Однако знали, что в конце первого месяца июня возле Веребок будет проводиться районный Фестиваль. Его ждали как манны небесной. Практика предшествующих празднований утверждала, что традиционное празднество украсит воспоминаниями весь следующий год до очередного своего пришествия.

 По окончании 50-х годов мне было восемь лет. Так вот уже тогда я знал, что в полутора километрах от Веребок ежегодно в последний выходной июня (тогда по всему СССР у рабов был один выходной в неделю) проходит Фестиваль. Чему он посвящается – без разницы. Главное, что мне родители дадут рубль, который могу потратить по своему усмотрению. Правда, усмотрение то было загодя ограничено мороженым и лимонадом. Такой деликатес в Веребках появлялся лишь на Фестивале, и то не в самой деревне, а на Великих Пожнях, вблизи Минского шоссе.

 Насколько Фестиваль был важен для веребских детей, могу засвидетельствовать прейскурантом на покупной товар – не важен был бы, не запомнил бы. «Витебское» сливочное мороженое из синих фанерных ящиков стоило 13 копеек, «лепельское» молочное из алюминиевых бидонов оценивалось в 9 копеек. Естественно, «витебское» было вкуснее, только никто не понимал, почему оно называлось сливочным, поскольку было сделано явно не из слив. Второй обязательно покупавшийся товар – лимонад, который назывался «ситро», стоил восемь копеек без учёта бутылки, которую магазинщицы принимали сразу после проглатывания содержимого. Наслаждение было невероятное, не меньше, чем от мороженого. Только вот «ситра» в пузо лезло мало – пару, от силы три бутылки – и оно аж трещало, распираемое газом. А мороженое можно было есть бесконечно, вот только на то рубля не хватало.

 Мы знали, что такой сценарий фестиваля ожидает нас лишь завтра. А сегодня вечером в предчувствии предстоящего наслаждения надо обязательно посетить Великие Пожни, чтобы воочию убедиться, что строители возводят там магазины из зелёных ветвей деревьев, пивной бар для пузатых дядек, солдатский понтонный мост над Берещей для грузовиков и деревянный – для людей, сцену для артистов, ставят столб для доставания верхолазами бутылки шампанского, развешивают рупоры для звукового усиления объявлений и песен с патефона, а также рта солистов.

 Великие Пожни – это заливной луг вдоль Берещи, состоящий из прибрежной полосы, копирующей залихватские извивы русла (снимки современные).

 Луг совсем не велик, как издавна утверждало его собственное имя. Использовался колхозом «Красный бор», а впоследствии – «Салют» как сенокос. Поэтому веребские колхозники загодя освобождали пространство от естественной травы, чтобы её не истоптали беснующиеся празднователи.

 Русло Берещи также узко, мелко и соответствует народной присказке, что через такое может даже курица перескочить.

 Но вот же случается, что в иной год в нём тонет какой-нибудь пьяный мужик. Отчего? Нашему детскому уму такая дурость непостижима.

 Трудно пережить ночь в предчувствии завтрашних развлечений. Погожее утро зовёт детей собираться в компании и следовать на Великие Пожни. С замиранием сердца поочерёдно преодолеваются урочища Олешник, Репище… А Великие Пожни уже гремят многочисленными рупорами, развешенными на деревьях. Правда, поёт патефон, а артисты пока в дороге. И магазины ещё только расставляют свой товар, а потому не торгуют. Но это совсем не важно – скоро процесс пойдёт.

 Легковых машин и автобусов тогда не было и в помине. Потому обязанные предприятия и колхозы доставляют своих рабов в грузовиках вповалку на сене, брошенном в кузов. Однако такая экстремальная транспортировка не омрачает всеобщее народное ликование. Все счастливы от предвкушения предстоящего развлечения и предчувствия поистине сказочного расслабона после недельного, нет – месячного, нет – годового вкалывания. Да, алкоголь круглый год продаётся в каждом сельмаге в неограниченном количестве. Однако на его приобретение редко находятся деньги, как и на самогоноварение. А на фестивальные развлечения гроши по крупице, копеечка к копеечке, собираются в течение многих чёрных будней.

 Компания детворы делится на мини-ячейки. Потом и они распадаются. Каждый отмечает Фестиваль в своё удовольствие. При случайной встрече в людском море дружбан, заглушая орущие рупоры, оповещает друга:

 - Валерик, а я уже пять пачек мороженого съел и бутылку ситра выпил!

 - Слабо! – неприятно удивляет дружок. – Я уже шесть мороженых и два ситра вмазал.

 Надо срочно выходить в лидерство по съеданию редкого продукта! Рубль, преобразованный в сдачу из копеек, оттягивает карман. Постепенно они всё меньше стягивают штаны с пуза, распёртого от выпитого лимонада и съеденного мороженого. Во второй половине дня рука щупает последние монетки, с содроганием вытаскивая их наружу. 11 копеек. Хватит или на лепельское мороженое, или на бутылку «ситра». Но лимонад уже не вместит вызывающее отрыжку переполненное пузо. Ничего не остаётся, как купить последнюю заветную пачку. Эх, если бы найти в лесу бидон с лепельским, нет – лучше ящик с витебским мороженым! Съёл бы все сто, нет – двести пачек.

 Следующее утро начинается со сбора друзей – надо идти на Фестиваль, как окрестили Великие Пожни. Задача всем известна – собирать остатки вчерашнего народного пиршества. Ими полнятся многочисленные логова среди вытоптанной ржи на поле в Репище, а так же на поросших лесом горах Круглой и Плоской.

 Находили целые богатства. Это фантики от съеденных конфет, этикетки от использованных спичечных коробок, консервные жестянки под червей для рыбалки, пустые бутылки, за которые в сельмаге дадут конфет… Однажды мне посчастливилось найти 10-рублёвую купюру. Долго боролся с двумя вариантами её применения: отдать бабуле Анэте или проесть на конфетах. Но магазинщик Прохор обязательно спросит у папки, откуда у меня такое богатство. И я буду разоблачён как обманщик.

 Отдал десятку бабуле. Потом долго сожалел о такой своей слабости. Лучше бы проел купюру, а потом оправдался бы – не украл ведь.

 Хорошо запомнился мне фестиваль 1963 года тем, что я его не посетил. Перед тем мне по неосторожности в двух местах пробили череп рогатым валуном. Возвращали к жизни в районной больнице. А как раз во время лечения проходил Фестиваль. Родители понимали моё душевное состояние, потому привезли мне в город рубль. Получив такое богатство, я материализовал его в набор из трёх записных книжек и одной обложки к ним. Вот обзавидуются мальцы, проевшие свои рубли на мороженом!

 В Веребках фестивали проводились каждый июнь, пока в середине 60-х в Слободе не построили колхозный стадион. Такое сенсационное событие районного масштаба следовало запоминающе отметить. Для того празднование очередного Дня молодёжи перенесли на новое спортивное сооружение.

 Прошёл тот Фестиваль куце: ни реки, ни маскирующей природы, ни душевной свободы. Магазинов было мало, людей колхозы привезли в разы меньше, чем в Веребки. В общем, фестиваль мне не понравился. А следующего не было – перестали отмечать молодёжный праздник. Ходили слухи, что коллективную попойку отменили в связи с утоплением пьяниц в Береще во время празднества.

 Уже после краха красной эры День молодёжи взялись отмечать на берегу пруда в Григоравичах. На празднестве не присутствовал, а на том месте впоследствии был. Классное местечко. Оттуда празднество перенесли на озеро Щибот в Боровку. Тоже красивый отдых должен бы получаться.

 Но я к тому времени состарился, и на подобного рода развлечения уже не тянуло. Теперь вот ностальгия выкристаллизовала Фестивали моего детства во время посещения Великого Бора в поисках грибов. Свернул на заветное место. И здорово разочаровался.

 Великих Пожней больше нет. Есть хозяйственный двор большого Хозяина. Его деятельность осуждает один мой веребский друг детства, а я – нет. Да, изувечена природа моего начала жизни.

 Но ведь ощутимую пользу от того получает народ, пусть и не веребский. Во мне понимание полезности дела пересиливает личную любовь к заветным уголкам босоногих гуляний. Представим Великие Пожни нетронутыми цивилизацией, как и 60 лет назад. Тогда они обкашивались, а сейчас стояли бы покрытыми полутораметровым слоем крапивы – не нужна стала пойменная трава, поскольку коров извели, а на корм оставшимся стали использовать лишь культурную сеянку. А так вот и топливо хранится, и картошка родит на заливном луге.

 Ах да, ведь и словосочетание «заливной луг» уже неприменимо к данной местности. Нечем и неоткуда заливать Великие Пожни – нет больше Берещи.

 Её убила советская гонка за прокормом чёрного континента сельхозпродуктами путём строительства и эксплуатации торфоучастка «Берещанский мох», дабы получить большой урожай при помощи удобрения полей торфом. С тех пор Береща только снится бывшим веребцам. А нынешним она по барабану, поскольку не помнят прежнего благоухания природы. Думают, что так было всегда.

 И мороженое такое вкусное теперь не делают – разучились лепельские и витебские производители этого самого лучшего в мире продукта.

6 сентября 2020 года.

Читайте мои единственные в мире «Личные мемуары о красной эре».