ЮГО-ЗАПАДНАЯ ОКРАИНА ЛЕПЕЛЯ. Валацуга + Нестерка

Сведения о Валацуге смотреть здесь. Сведений о Нестерке нет.

 Обычно когда небольшой районный центр заканчивается, сразу за ним начинается привычный сельский пейзаж: луг, поле, кустарник, лес, река, озеро. В основном так и в Лепеле. Но не везде. Вот пример.

ВАЛАЦУГА

 Перенесёмся на юго-западную окраину города. Это индустриальные корпуса бывшего Березинского специального отделения «Сельхозтехника», которое позже переродилось в Лепельское районное предприятие по агрохимическому обеспечению сельского хозяйства «Райсельхозхимия». С развалом СССР нужное предприятие стало ненужным и приказало долго жить. Его производственные и административные площади заняли частное деревообрабатывающее предприятие и таможня. Им принадлежит определённая территория вокруг их дислокации. Ей и заканчивается город. Дальше простирается ничейная земля – пашня, пустырь, кусты, посадки сосны и даже небольшой участок старого бора.

 Но это чуток дальше. А почти сразу за территорией райсельхозхимии внимание привлекают два холма, несомненно, искусственного происхождения. Из вершины одного торчат бетонные кольца.

 По центру второго холма распознаётся остов разрушенного сооружения из красного кирпича. Из подвальной части руины торчит запорная задвижка.

 Вокруг развалин чёрными дырами зияют четыре колодца, в которых горизонтально проходят толстые трубы.

 Заброшенный и разрушенный комплекс сооружений позволяет предполагать, что это остатки бывших очистных сооружений «Райсельхозхимии». Вроде бы ничего примечательного в них нет, однако интерес вызывают как напоминание о былой индустриальной значимости места. Об эффективности очистных отстойников судить не приходится ввиду давности их использования.

НЕСТЕРКА

 Чуть в стороне, в низине, находился свинарник Лепельского молококонсервного комбината. К этому времени от фермы ничего не осталось, но я помню руины. От старших людей слышал о технологическом цикле выращивания свиней.

 Возле свинарника в отдельном здании находилась кормокухня, в которой готовили пищу для свиней. К ней от молокозавода был проложен трубопровод, по которому подавались отходы от переработки молока. В те времена завод был значительно меньшим, и переработка молока не была такой глубокой как в наше время. Потому и отходов было больше. По этой причине и свиньям от колхозных коров что-то перепадало.

 В детстве с друзьями ходили возле очистных сооружений райсельхозхимии (если это действительно так) удить рыбу аж до Забоенья. Все, кто знал это место, называли его Свинарником. А ещё за этими сооружениями пасли коров. Их гнали до того места, где Эса поворачивает в сторону Кулешей и дальше - направо вдоль реки. Там уже всё заросло кустарником, а тогда была хорошая трава. Утром, выгоняя коров, хозяйки спрашивали у пастухов, куда приходить на дневную дойку. Пастухи, если гнали животных на то пастбище, отвечали, что надо идти за Свинарник.

 В 60-х годах наше стадо насчитывало около трёх десятков коров. Коз не было. Пасли по очереди по одному человеку от двух семей.

 Формировалось стадо из рогуль с улиц Садовой, Эсенской, Борисовского тракта, Железнодорожной (сейчас Чуйкова) и прилегающих к ним переулков. Ввиду обширности места проживания бурёнок, их выпасали целый день, поскольку пригон на обед занимал бы много времени. Кроме как за Свинарник, стадо гоняли в сторону Забоенья, а ещё - за Оршанское шоссе.

 Происшествий никаких не было. Стадо почему-то не любило собак. Когда гнали коров в поле или пригоняли домой, и на улице появлялась собака, коровы начинали за ней гоняться. Не знаю причину. Ведь в колхозах пастухи пасли с собаками, и те наоборот подгоняли коров к стаду, если которые отходили в сторону.

 Бывало, что коровы переплывали на противоположный берег Эсы. Обычно они сами возвращались к стаду. А когда не хотели, приходилось кому-нибудь из пастухов переплывать реку и перегонять рогуль обратно. Иногда перегнать коров просили рыбаков или кого другого на том берегу. Но такое бегство коров случалось редко – для того и пастухи, чтоб стадо досмотреть.

 Сено отец косил по кустам да болотам. А когда не было возможности накосить необходимый на зиму запас, недостающую часть корма покупали.

 В конце 60-х мы свою корову сбыли. Постепенно стадо уменьшалось. Когда животных осталось мало, чтобы часто не отбывать очередь по выпасу, их начали просто навязывать поближе к дому.

 …Если от описанных Валацугой очистных сооружений спуститься по тропке в пойму Эсы, слева на самом берегу встанут круглые кирпичные сооружения, обнесённые высокой сетчатой оградой. В комплексе они хорошо просматриваются с противоположного берега.

 На снимке 2015 года не видно ограждения строений. Говорят, что до сего времени в круглых зданиях гудят моторы. Думаю, что это насосная станция для забора воды молококонсервным комбинатом. Помню, как её строили. Двери не были закрыты на замок. Я заходил на строительный объект и видел электрораспределительные щиты и водяные насосы.

 Канализационную насосную станцию там бы не стали строить, поскольку сток с неё можно делать только в Эсу, а это уже тогда не допускалось. Считаю, что место под постройку водозаборной станции выбрали именно там потому, что Эса поворачивает, а на повороте обычно образовывается глубокий омут. С большой глубины проще качать воду, поскольку забору не препятствуют донные отложения и колебание уровня течения в разные времена года.

 Очистные сооружения МКК находятся ниже. Раньше сброс из них был в Эсу. Частично стоки испарялись в воздух, частично фильтровались, проходя сквозь песок. Но значительная часть вытекала сквозь заболоченный залив в реку. По ней грязь плавала большими комами. Особенно весной после разлива. Нечистоты, которые вытекали из переполненных карт фильтрации на заболоченный луг, частично задерживались травой. За зиму траву прижимал снег, а весной уровень воды увеличивался, грязь всплывала и выносилась в русло реки. Возможно, ещё и это обстоятельство повлияло на то, что водозабор МКК расположили выше по течению реки, чтобы не перекачивать себе свои же нечистоты.

 После рядом с последним отстойником построили что-то вроде канализационно-насосной станции. Если идёшь рядом, слышно, как гудит насос. Канализационные выбросы МКК стали поступать на городские очистные сооружения.

 Однако и доныне, когда проходишь перекрёсток улиц Садовой и Чуйкова, ловишь носом устойчивый запах канализации. Не утверждаю, но может быть, что на территории завода шестерён сделали КНСку, на которую перекачивают стоки с отстойников МКК. А те, кто живёт в районе МКК, могут определять направление ветра без флюгера, по запахам. Они приносятся с разных сторон разные: от молокозаводских очистных пахнет канализацией, от МКК – сухим молоком, от лесхоза – пиленым деревом, от комбикормового – комбикормом, от хлебозавода – душистым хлебом, от котельной завода шестерён – смрадом, происхождение которого определить невозможно, неизвестно какой мусор там сжигают и дым от которого выпускают не по главной, а по малой трубе, что свидетельствует о наличии спецтопки.

2021