Сведения об авторе смотреть здесь.
Гадивля средины 70-х. Ещё с вечера с Лёнькой Кругликом договорились, что сегодня пойдем на рыбалку. Как всегда "родаки" с утра загрузили хозяйственными работами меня и старшего брата Ваську.
С Лёнькой мы заключили договор: кто первый освободится от домашнего "оброка", тот копает червей. Ваську в расчёт не брали: он старше нас на четыре года, поэтому в закадычные друзья не годился.
Неся в пуню на полусогнутых ногах последнюю "ношку" сена, высушенного ещё вчера, я увидел Лёньку на дороге от Шарстуков к нашему дому.
Что-то странное было в его походке. Он как будто пританцовывал. Мы были уже не мелочь пузатая - под мышками начинали пробиваться первые черные волоски. И мне в голову полезли нехорошие мысли: он, "зараза", наверное, без меня в баню подсматривал за Фенькой с Иркой, а если ему повезло без меня увидеть Фенькину маму, я ему этого никогда не прощу (Ооо! У Фенькиной мамы было на что посмотреть). Хотя сегодня не суббота, не банный день, тогда и обижаться на него не за что.
Лёнь подошёл ближе.
Я уже вернулся с пуни. Меня поразили его глаза. Они искрились, нет, не счастьем, а чем-то загадочным, тревожным. Друг только и сказал:
- Пойдем!
Я схватил удочку, улизнули от Васьки и пошли в сторону Эсы. Лёнька только загадочно улыбался, на мои вопросы не отвечал. Оттого в моей голове "всплыли" строки из стихотворения по беларусской литературе, которое нас заставляли заучивать наизусть: “Цвёрда трымаўся юнак на дапросе, тоячы думкі і мары свае…"
Так мы незаметно пришли в конец деревни - к ольшанику за Лисутой. Свернули с дороги, пошли по коровьим тропам к месту, где обычно гадивлянская детвора копала червей для ловли рыбы.
Лёнька, как факир, загадочным движением отвернул кочку. У меня перехватило дыхание: о боже, под кочкой лежала минометная мина, как новая, на удивление почти не ржавая. Такие откапывали в 60-х гадивлянские дети старшего поколения на месте охранного поста возле моста над Эсой. Мы аккуратно положили драгоценную мину в бидончик для рыбы и направились за реку, в Городище.
План взрыва придумали по дороге. Для начала отнесли мину подальше от деревни: мало ли что. Спрятали. Не волновались, что ее найдут: грибы ещё не "пошли", так что в прибрежном лесу людям делать было нечего. Потом пошли к Буку (омут на Эсе, где обычно купались гадивляне).
Там по вечерам мы часто жгли костры, иногда автомобильные баллоны. Взяли оставшуюся проволоку с корта баллона. Сходили к Кругликам за лопатой, и пошли в Городище к тайнику со снарядом, стараясь быть незамеченными.
Нашли берёзу с суком, напоминающим перекладину. Отсчитали метров 70 от берёзы. Выкопали окоп глубиной с метр, шириной – чтобы, пригнувшись, могли спокойно спрятаться от осколков. Под берёзой разожгли костер. Через сук перекладину перебросили, проволоку, привязали к ней мину, рассчитав, чтобы она, при опускании с помощью длинной проволоки из окопа, попала точно в середину костра.
Залезли в окоп. В четыре руки опускали наш снаряд в костер, потому как каждому хотелось принять участие в столь таинственном деянии.
Прогремел взрыв. Нам показалось, что мина должна была взорваться громче - уже имели кое-какой опыт: года четыре назад наши старшие братья взрывали немецкие боеприпасы так же недалеко от Городища; и когда минеры взрывали конфискованные у сорванцов снаряды за мостом, у Генькового огорода.
Мы не ошиблись. Взорвался только взрыватель. Но всё ровно мы были довольны: великое дело свершили. Остатки мины прикопали в нашем же окопе.
На рыбалку уже не пошли. Двинулись к омуту купаться и хвастаться пацанам, какие мы подрывники.
Они говорили, что слышали что-то похожее на выстрел из ружья, но нам, конечно, не верили. Поэтому уже толпой ходили в наш окоп доставать нашу мину. По дороге обратно выбросили ее в Эсу.
Так в средине 70-х годов дети становились подрывниками.
2021
НРАВИТСЯ 8 |
СУПЕР 2 |
ХА-ХА |
УХ ТЫ! |
СОЧУВСТВУЮ |