905. КРАСНЫЕ ШАРОВАРЫ ОТ ГЕНЕРАЛА. Полонский Анатолий

Сведения об авторе смотреть здесь.

 …Между тем, взводы нашей роты, «через день – на ремень», не теряя бдительности, охраняли вверенный объект. Служба шла безмятежно, рутинно. А были ли случаи проникновения за наш дощатый забор из плотно подогнанных досок, или хотя бы попытки такого проникновения?

 Поначалу задавались таким вопросом сами, спрашивали у командиров. Но как позже поняли: ничего сверхтревожного не происходило. Вспоминали: когда-то, кто-то подходил с внешней стороны к забору, кого-то задерживали, кого-то просто прогоняли. В небольшом городке недалеко от гарнизона, от военного аэродрома, от нашего объекта знали порядки не хуже нас, солдат срочной службы.

 Командовал нашей ротой капитан Мандрукевич. Он был предельно строгим командиром. И тогда понимал, а теперь понимаю ещё больше, что служба у сорокалетнего капитана была не мёд. Какие там были особые, служебные, а может быть и секретные инструкции для командира роты – не знаю. Но представьте себе: на его ответственности большая группа постоянно вооруженных до зубов очень молодых пацанов со всех уголков большой страны.

 Представьте себе: чтобы стать охотником, купить одностволку, сколько процедур надо пройти, сколько справок показать в соответствующую службу милиции. А потом, если повезет стать охотником и вооружиться одностволкой, к тебе в квартиру, в дом будет постоянно приходить участковый милиционер и проверять: как в сейфе хранятся боеприпасы, сам ствол, оценивать физическое состояние владельца - не пьян ли он часом?

 А тут, в армии, в роте охраны, почти сразу после призыва и сразу после принятия присяги в момент вооружили десятки незнакомых между собой юнцов. Капитану Мандрукевичу, думаю, ни одной ночи не спалось крепко. А ещё служба обязывала постоянно проверять караулы. И мне много раз приходилось кричать в туманную, дождливую, или заснеженную  темноту:

 - Стой! Кто идёт? Пароль…

 Караулы постоянно проверял и командир роты, и офицеры-инженеры, дежурившие по ночам у своих приборов и обязанные попутно проверять нашу бдительность.

 Часовому все запрещено, кроме бдительно несения службы. В принципе – даже думать. Это значит, отвлекаться от выполнения основной задачи. Но как запретишь сам себе эти думы? Как остановить в себе излишнее любопытство?

 Помню, я забрался на холм, под которым в земле находился объект. Мое внимание несколько дней привлекали некие устройства, как антенны, установленные на вершине холма. И вот покарабкался в разведку. Быстро, но внимательно, рассмотрел. Это были, скорее всего, датчики температуры, влажности воздуха, а, может быть, и антенны.

 В следующий раз меня, часового, потянуло вообще на пустое дело. Возле здания на рельсах стоял небольшой мостовой кран. А между опорами болтались железные цепи. Я связал их вместе – получилось что-то вроде качелей. В то морозное предрассветное утро на мне был тулуп из среднеазиатской овчины, валенки, шапка-ушанка, завязанная под подбородком. И, конечно, автомат с примкнутым рожком и подсумок с двумя такими же, полными туго набитых патрон.

 И ещё – не оставляла затея покататься на самодельных качелях. Взобрался на них и стал раскачиваться все выше и выше… А цепи разомкнулись, и я грохнулся на морозную бетонную площадку. В момент стало жарко. Минутку лежал, шевелил ногами и руками. Потихоньку встал, накинул на плечо автомат и приступил к обязанностям часового. И, спустя годы, даже сам себе стеснялся признаться в такой оплошности, в таком поступке. Делаю это в первый раз.

 Думаю, и мои сослуживцы отвлекались порой от несения службы, устраивали мгновения отдыха на посту. Как они это делали – не знаю… Многие годы и даже десятилетия я помнил имена своих сослуживцев… Вот рядовой из Грузии, из Тбилиси, перед службой получил образование по специальности актер театра и кино, может, он про себя читал монологи и диалоги из пьес и сценариев. Рядовой Володя Замотаев из Кабардино-Балкарии - прекрасный баянист, получил диплом в консерватории как музыкант-народник, может, на посту его душа пела и играла. Помню своего сверстника из Армении, выпускника факультета географии, который в свободную от службы минутку подходил ко мне:

 - Хочешь, я тебе подряд назову крупнейшие города Франции, хочешь – Бразилии?..

 Мне нравилось говорить с ним, заочно путешествовать по странам и континентам.

 В погонах рядовых роты охраны служили рядом со мной молодые инженера, математики, физики, юристы, историки. Ребята с историческими знаниями напомнили, что мы служим в крае Садко – герое новгородских былин, что совсем рядом озеро Ильмень, о сраженьи Красной армии летом 1941-го года в этих местах, крепко задержавшем армию Вермахта, идущую к Ленинграду… Короче, восполнял свои пробелы в знаниях.

 И тогда, и много лет спустя, я не знал, что здесь, на Новгородской земле, таким же рядовым солдатом служил мой дед Марк Спиридонович Полонский. Отсюда увозили его полк эшелонами, через всю империю, на русско-японскую войну. А возвратившись с этой войны, Марк Полонский, как храбрый солдат, был представлен царю-батюшке Николаю второму. (Об этом есть архивные документы и статья в Википедии: «Марк Спиридонович Полонский».

 В нашей части три строения были кирпичными: штаб, столовая, клуб. А наши  казармы когда-то построили из сосновых брёвен. Но построены были хорошими мастерами: зимой тепло, летом прохладно. Вот не помню, были ли зимой истопники—люди, которые протапливали печки. Должны были быть. Солдатам, даже самым дисциплинированным, сложно было доверить работу истопника. В казармах спали мы на двух ярусных койках, рядом в комнате под замком (ключи у сержанта, замкомвзвода) автоматы и патроны. Думаю, командир роты облегченно вздыхал, когда заканчивался так называемый отопительный сезон. Казармы были весьма и весьма уязвимы, огнеопасны для «красного петуха» - сухие, смолистые, высохшие бревна.

 Ни разу не было сбоя в расписании завтраков, обедов, ужинов. Щи, каша, в праздники котлеты, по будням рыба и, чаще, кусочки мяса, сала. Уходящим в караул давали «тормосок»: хлеб, сало, сахар…

 В нашей части нормы питания солдат выполнялись, может быть, не образцово, но вполне прилично. Советская Армия тех лет по причине централизованного снабжения никак не голодала. Другое дело, как читаю теперь, в иных воинских частях из-за недобросовестности рядовых снабженцев кормили плохо.

 Сейчас те года – конец шестидесятых, начало семидесятых - называют успешными, а то и «золотыми» для  экономики СССР. Я помню относительный достаток на прилавках продовольственных и промтоварных магазинов в районных и областных городах БССР того времени. Страна приходила в себя после неудачных хозяйственных реформ Никиты Сергеевича. Но мне, до армии – провинциальному корреспонденту газет и радио, были видны наяву, с моей невысокой колокольни, и трудности. В сельском хозяйстве – особенно. И думалось: как же тяжело стране кормить, вооружать, снабжать всем необходимым огромную армию.

     Но служба шла своим чередом: через день - на ремень. В свободное время проявлялись наши солдатские способности. Помню, один из рядовых мастерски, вручную, без никаких там швейных машин, «подгонял» под размер своим сослуживцам парадную и повседневную одежду. В начале девяностых годов он стал предпринимателем, создал собственное швейное производство.

 Второй сослуживец запомнился своей рассудительностью, неспешностью, самостоятельностью. После перестройки стал владельцем нескольких автомобильных заправок на оживленной трассе. Кстати, чуть позже эти АЗС закрыли.

 Вспоминаю высокого крепкого грузина — выпускника театрального ВУЗа в Тбилиси. Во время концерта солдатской самодеятельности он вне программы вышел на сцену и прочитал стихи на непонятном грузинском языке. Но прочитал так, что зал взорвался аплодисментами!

 Вспоминаю паренька из Каракалпакии – одного из самых неблагополучных по тем временами региона СССР. Многие и многие причины этого неблагополучия теперь известны. Это и коррупция, и климатическая катастрофа: пересыхание Аральского моря, и многое другое. Но мой сослуживец всегда был приветлив, улыбался, с охотой рассказывал о своих подопечных. А служил он собаководом, может, так называлась его должность. Кормил и ухаживал за восточноевропейскими овчарками, что вместе с нами несли службу по охране ядерного арсенала. Каждый день он выводил этих охранников из вольеров и выпускал между двумя заборами: из колючей проволоки и дощатом. Рассказывал мне про свою малую родину: в свирепых буранах зимой и изнывающей под солнцем летом.

 Обо всех этих и, пожалуй, всех остальных своих сослуживцах, рядовых, стоявших со мной в одном строю, я писал зарисовки и посылал в местные региональные газеты, в газеты их республик.

 Фамилии и имена всех я хорошо помнил многие годы и десятилетия. А к появлению Интернета, когда можно отыскать многих, имена и фамилии постепенно уходили из памяти.

 Впрочем, свойства памяти избирательны. Вот запомнился рядовой Бересневич из Дятловского района Гродненской области. Как то Лёня мне рассказал об интересном ремесле: изготовление валенок.

Валенки, конечно, знают все. А вот мастеров их свалять очень мало. Одним из таких мастеров был папа моего сослуживца. Да и сам он, мальчишка, умел сотворить такую теплую обувь. Конечно, я написал о своем сослуживце-мастере, его папе, о родной деревне в Дятловском районе. И о Лёне – как о хорошем солдате и товарище. Конечно, газеты опубликовали эту зарисовку, бесконечно далёкую от всяких военных, государственных и прочих тайн.

 А вот сослуживец Александр Черномордик после института в Ленинграде получил профессию инженера кино, даже успел поработать до службы на Беларусьфильме. На ядерном арсенале служил внутри хранилища за приборами: следил за температурой, влажностью, в общем, микроклиматом важного военного хозяйства. Конечно, об армейских буднях в зарисовке о нём нельзя было упоминать даже близко. И это осталось, конечно, «за кадром». Рассказал о рядовом как о сыне офицера, участника Великой Отечественной войны. Рос Саша в военных гарнизонах разных городов СССР, где после войны служил его отец-офицер. Перед призывом в армию его родители жили в Калининградской области. В областной газете этого региона я рассказал о сыне фронтовика, и что знал – о военной судьбе его папы…

 Прошли многие годы. В Интернете попробовал разыскать своего сослуживца. На фамилию Черномордик поисковая система откликнулась большим материалом с фронтовыми фотографиями о Михаиле Александровиче Черномордике, прошедшем тяжелые дороги и бои минувшей войны. Подробный очерк об отце моего сослуживца написал Артём Драбкин, известный российский общественный деятель, писатель, руководитель проекта воспоминаний ветеранов «Я помню».     

 «Где ты, Саша, как ты Саша?» – пишу армейскому другу в Интернете.

 «Толя, я в процветающем Израиле. В начале девяностых, когда Минск жил по талонам, все мы с родителями переехали…», - получаю ответ.

 «Ну, и как, Саша?»

 «На первых порах было непросто, потом устаканилось, - отвечает сослуживец. – А ты как в процветающей Беларуси?»

 «Тоже хорошо!..»

 Так почти полвека спустя мы нашлись и теперь словно рядом, в родной солдатской казарме говорим друг с другом.

 …Моим сослуживцем был и рядовой из Вологодской области. Он все вспоминал о своем городке Тотьма, о своих друзьях-одноклассниках, о богатых на грибы и ягоды местных лесах, о реке Сухоне – притоке Северной Двины. В общем, я записал его солдатские воспоминания о малой родине, послал в местные газеты Вологодчины. Их опубликовали, родители прислали газеты моему сослуживцу. Он крепко радовался этому событию, благодарил меня. Спустя многие годы с друзьями на автомобиле мы ехали из Москвы в Архангельскую область. Летняя теплая ночь застала нас где-то на Вологодчине. Все были крепко уставшие от дороги и прямо в машине, съехав на обочину, задремали. А утром теплое солнышко разбудило меня. Вокруг из теплого тумана выплывало поле цветущего синими цветами льна. Когда туман рассеялся, я увидел на горизонте силуэты множества церквей. Тогда я особо не знал о малом городишке Тотьма. Но после этой поездки прочитал многое, узнал многое. И исток всего этого была солдатская служба.

 А ещё помню рядового Топольяна Сашу из города Майкопа. Его призвали в армию сразу после школы. Охранял секретный объект, как и все мы. Однажды подошел ко мне.

 - Почитай, что я написал…

 Сослуживец написал о своем родном Майкопе. Были в тетрадке и его рассказы.

 - Ты силён как автор, Саша! – сказал девятнадцатилетнему солдату я, такой же молодой двадцатипятилетний солдат. – Год хорошей практики в любой газете и ты – готовый специалист для работы в редакции, а, может, как и будущий писатель, сценарист…

 И это была правда. Но что-то в жизни Саши Топольяна пошло не по нашему плану. Мой сослуживец стал шофёром, объездил полстраны, теперь живет в Волгограде, на пенсии, конечно.

 Мои сослуживцы по охране ядерного арсенала – из разных республик и автономных областей СССР, по крайне мере из европейской части страны. За год моей службы никаких чрезвычайных происшествий в нашей роте охраны, да и в соседней роте не было. Говорю о нашей, так сказать, автономной части, подчиненной отдельному главному управлению МО СССР.

 Авиационный полк дальней стратегической авиации жил своей жизнью. Порой где-то в уголке летного поля появлялся изуродованный фюзеляж серебристого ТУ-16. Как известно, большинство аварий и катастроф в авиации происходит во время взлета или приземления самолета. Предполагаю, что наши ТУ в таком трагическом случае падали где-то относительно недалеко от аэродрома. До них как-то добирались и как-то тащили в родную гавань. За год службы я видел один такой изуродованный катастрофой самолет, вернее, его остатки. Разумеется, те, кому надо было знать подробности, предпосылки катастрофы, исправлять недостатки, очень подробно, в деталях знали о таких происшествиях. Скажу одно: страшно и горько смотреть на изуродованный самолет, представлять трагедию в воздухе больно. Между тем, теперь в Интернете опубликована от ряда источников история аэродрома, история полка, в том числе и история послевоенная. Да, потери самолетов и экипажей в военной авиации всех стран даже в мирное время не такая уж редкость.

 Газета Ленинградского военного округа «На страже Родины» печатала мои заметки постоянно. Повторю: я знал принципы подготовки материалов, принципы работы редакции. Это помогало нашему сотрудничеству. Никто из военных журналистов окружной газеты не поинтересовался у меня: откуда ты такой, солдатик, что пишешь простенько, но складно, то, что нужно редакции, как нужно и когда это нужно.

 А в канун Дня печати меня вызвали в штаб нашей части и сообщили, что я награжден  именными часами приказом командующего округом. И командировали меня в Ленинград, в редакцию газеты «На страже Родины». Там награда и была  вручена. Более чем торжественно – журналисты поймут, о чём речь.

 Возвращался поездом в часть. И только в вагоне сообразил, что можно было попросить моих военных коллег в редакции продлить мне на пару-тройку дней пребывание в Питере. Но хорошая мысля приходит опосля.

 И военный билет с пометкой в разделе наград, кем, чем, когда награждён, хранится. А часы до сих пор исправно показывают быстро летящее время.

 А когда, спустя годы, стал разбираться, уточнять о своих часах, то выяснилось, что часы в таком случае всего лишь поощрение, а не награда. Следовательно, в приказе тоже была описка.

 Но вспоминаю хороший фильм «Офицеры». Там курсант Алексей Трофимов был награжден шароварами. Так и сказано: награждается красными революционными шароварами. Так что и именные часы от командующего Ленинградским военным округом позвольте мне считать наградой.

 …Конечно же, помню я и многих офицеров. Их главная забота и долг - надежное хранение содержимого арсенала, готовность к выдаче оружия в любую минуту в бомболюки в судный день. Конечно же, большинство из них были инженерами высокой квалификации, безупречно знающими всю точную технологию своих обязанностей по ежедневным регламентным работам. Об их роли и обязанностях я мог только смутно догадываться. Порой пробовал мысленно заглянуть в их прошлое. Вот полковник Курбатов. Он - начальник арсенала. Судя по возрасту – участник Великой Отечественной войны. Потом – учеба, детальное знакомство с новым оружием, Он, скорее всего, один из первопроходцев: внедрял это оружие в войска. Начальник штаба подполковник Серебренников. На его кителе знаки авиационного штурмана. Значит, летал, служил в военной авиации. Осваивал новую навигационную технику. Как говорят военные: «дослуживать» пришел в нашу часть. Молодой подполковник Воробьев. Он главный инженер арсенала. Это значит крепко подготовленный специалист, до тонкостей знающий грозное оружие. Капитан Радин… Мне не положено знать его роль в арсенале. Но, кажется, он отвечает за энергетику, за надежное снабжение объекта электричеством. Если откажут основные и запасные электролинии, мгновенно заработают резервные дизеля, раскрутят генераторы и подадут необходимое электричество. А вот и наш замполит, замполит роты охраны Николай Гаврилович Нечаев. Мало я про него знаю. Но, похоже, про всех нас, рядовых со всех концов страны, он знает много. Ему доверяли мы, солдатики с автоматами. Капитан Мишута… Он военный медик. И если все мы, служивые люди арсенала были своего рода ядерным щитом страны, то капитан Мишута, военврач, был нашим щитом от болезней.

 Очень многие имена, фамилии я забыл. Но, как видите, немало и помню. А ведь столько лет прошло… Даже не лет – десятилетий…

2022