11. Фролов Фёдор. ЮШКИ ПОД НЕМЕЦКОЙ ОККУПАЦИЕЙ (21)

Родился в 1936 году в деревне Юшки Лепельского района. В 1937 году репрессирован (раскулачен) отец. Войну пережил в родительском доме. Живёт в Юшках. 

До войны на шоссе Минск - Витебск построили станцию технического обслуживания автомобилей напротив перпендикулярного ответвления ближайшей лесной дороги на Веребки (теперь там стоянка для большегрузного транспорта). Установили дизельный или бензиновый двигатель, который вырабатывал электроэнергию. Закопали в землю резервуары для топлива - и автозаправочная станция предполагалась.

Естественно, в войну почти готовый автосервис заняли немцы. Приспособили его под казармы. Однако недолго располагались оккупанты на Площадке - так звалось то место. Перебрались они на Усохи, ближе к мосту через Эссу (теперь там стоит комплекс придорожного сервиса «Гостиный двор»). Поселились в хате Дмитрия Пшенко, а его семью выгнали, которая вынуждена была всю войну скитаться по родственникам, жившим в окрестных деревнях.

Причина переселения гитлеровцев неизвестна. Говорят, что из боязни партизан выбрали место, более близкое к действующей магистрали Лепель - Борисов, а потому более безопасное. Но вряд ли это обстоятельство подтолкнуло к изменению места дислокации. И в первую очередь потому, что разделял-то обе временные казармы всего один километр. Для нашествия партизан он не мог играть абсолютно никакой роли.

Скорее всего, дорожный немецкий патруль переместили ближе к Борисовскому большаку для его охраны, Минское шоссе охранять не было нужды, поскольку транспорт по нему практически не ходил из-за отсутствия мостов над реками Кеста, Бузянка, Березина.

Второе место расположения немецкого подразделения находилось всего в каком-то километре от Юшек. Мне даже пришлось однажды искать укрытие под крылом у оккупантов. А дело было так.

Однажды партизан оказался в Юшках. Как раз в то время над деревней пролетал немецкий самолёт. Лесной герой решил прихвастнуть храбростью перед сельчанами и выстрелил из пистолета в винтокрылую машину. Она развернулась, сделала круг над деревней и улетела в обратном первоначальному курсу направлении. Партизан сиял от счастья и неустанно бахвалился - заставил отступить самолёт.

Где-то через час со стороны 116-го километра (теперь Заслоново) показалась армада воздушных машин. Почему-то все сразу поняли, что причиной их появления послужил партизанский выстрел. Люди начали разбегаться, прятаться. Мы с братом Антоном решили, что самым надёжным укрытием станет немецкий пост на Усохах - не будут же самолёты нападать на своих, и бросились туда. Однако добежать не успели - один самолёт направился именно на нас и начал пулемётный обстрел. Мы попадали. Лётчик сделал несколько заходов и полетел в сторону соседних Вил, которые уже бомбили другие самолёты.

Много тогда было разбомблено и сожжено виловских хат. И причиной воздушного нападения стала необдуманная выходка партизана. После пистолетного выстрела по самолёту, лётчик возвратился на аэродром, сообщил о случае в Юшках, и туда была направлена эскадрилья бомбардировщиков. Вот только непонятно, почему разбомбили Вилы, а не провинившиеся Юшки. Видимо лётчик-информатор перепутал координаты - разделял деревни какой-то километр, а то и меньше.

Любви населения к партизанам я не помню - их боялись даже больше, чем немцев. Последние приходили днём, вели себя как хозяева, но не грабили. Лесные же люди воровато появлялись исключительно по ночам и отбирали у населения всё - от одежды и орудий труда до продуктов и животных. Был такой случай.

Однажды в ночи раздался стук в окно. Мама сразу догадалась, что это партизаны, и приказала мне класться на землю. От сильного удара выскочил кусок стекла. Мы услышали голос: «Пошли отсюда, здесь никто не живёт. Видишь, даже хлева нет». Шаги удалились.

В ту ночь партизаны увели в лес всех юшковских коров. А нашу не обнаружили - у нас не было хлева, поэтому день и ночь бурёнка паслась возле Эсы на привязи. Мы очень дорожили нашей кормилицей. Вырастили с тёлки, которая была единственным животным, оставленным нам после раскулачивания отца в 1937 году. Но она же чуть не стала и нашей бедой.

На следующий день в деревню заявились немцы. Они уже знали о ночном визите партизан. Допрашивали хозяев конфискованных коров. Днём сразу же заметили возле реки нашу бурёнку, что не смогли сделать из-за темноты партизаны. Выставили возле животного часового, узнали, чья корова и пришли к нам. Сразу предъявили претензию, что нашу любимицу оставили потому, что мы держим связь с партизанами. Мать начала причитать, доказывать, что ночью и к нам приходили бандиты, вон окно растолкли, а корову она специально прячет на отшибе, чтобы не досталась лесным злодеям на мясо, а значит, и на поддержание боеспособности. И свершилось чудо. Офицер приказал снять пост возле коровы. Она осталась с нами. Теперь судите, кого нам больше нужно было бояться: партизан или немцев.

После немцы поселились в хатах юшковчан, а их согнали всех в одну. Нас не тронули - не прельстила завоевателей наша лачуга. Совсем рядом с улицей, за теперешним моим домом, выкопали в песчаной горке какой-то бункер, поселились в нём, выставили часового. С ним всегда был огромный пёс. Часто, чтобы развлечься, постовой спускал собаку на прохожего, и страшное животное со всех ног бросалось к человеку, передние лапы клало на плечи, и он от страха падал. Довольная собака победоносно смотрела на хозяина, не причинив побеждённому никакого вреда. Но тому хватало полученного испуга, чтобы в дальнейшем далеко стороной обходить бункер.

И что интересно, за все годы постоя немцев в Юшках, от них физически никто не пострадал, за исключением одного меня. А досталось мне за воровство сигарет.

Катались мы гурьбой на единственных в деревне лыжах. Видим, немцы строем уходят из деревни. Кто-то из ребят сообщил, что это они идут в облаву на партизан. Тут я смекаю, чем можно поживиться в соседской хате, где фрицы устроили казарму - утром видел возле порога много окурков. Соберу и докурю!

Подбирая окурки на крыльце, приоткрыл дверь и заглянул в хату. На пустом столе лежит пачка сигарет. Людей не видно. Мной начинает управлять мечта о выкуривании одна за другой всех сигарет. На цыпочках подхожу к столу, беру пачку и уже бегом пускаюсь к двери. Но выйти за пределы двора не удаётся - сзади раздаётся окрик:

- Ком!

Медленно поворачиваюсь. На пороге стоит заспанный немец. Как я мог не заметить спящего?

Что-то бормочет. Я не понимаю. Показывает на лапти и пол. На нём отпечатаны мокрые следы до стола и обратно.

- Ду? - спрашивает.

Отрицательно киваю головой. А возле двора уже собралась детвора, внимательно следит за ходом события. Заприметив необычно молчаливую ватагу, в эту сторону направляется невесть откуда взявшийся народник. Фриц ему что-то рассказывает по-немецки. Тот подходит ко мне и объясняет то, что я уже и без него знаю: мокрые следы, исчезновение сигарет. Предлагает добровольно возвратить их. Мне ничего не остаётся, как продолжать отпираться: пачку-то я успел отшвырнуть под забор, авось не найдут, а признаюсь - обязательно накажут.

- Я не брал, - продолжаю упорно твердить.

Тогда немец что-то сказал, обвёл рукой двор, и народник пошёл осматривать его. Через мгновение заметил пачку. Принёс немцу. Тот, молча развернув меня задом к себе, врезал пинка под зад. Толчок был не очень сильный, мне почти не заболело, но я, чтобы создать видимость значительности наказания, упал, перекатился и захныкал под добродушный смех моих сверстников. На этом инцидент был исчерпан.

Я был единственным жителем Юшек, кого на протяжении всей оккупации ударил немец.

Записано в 2013 году.