933. Лепельщина без прикрас. ПРОРЫВ ИЗ БЛОКАДЫ. Сальник Александр

Сведения об авторе смотреть здесь.

(Продолжение. Предыдущую часть смотреть здесь.)

 Наше бегство от блокады закончилось безрезультатно за Ушачами. Когда немцы сжигать загнанных в сарай беглецов сжигать не стали и отпустили на все четыре стороны, мы пошли в направлении Лепеля, в своё Старое Село.

 В начале местечка Ушачи мост через реку Ушачу был разрушен, и строился новый. Пришлось заночевать у незнакомых людей перед переправой. Утром мост был готов, и мы свободно переправились по нему.

 Прошли Ушачи. Пришли на развилку за льнозаводом: одна дорога идёт на Завечелье, вторая, по лесу, на Жары. Задумались, как лучше идти. Дед, считая себя лучшим стратегом, рассудил, что на Завечелье дорога более бойкая, и по ней могут идти немцы. А на Жары будем идти по лесу, по полю, где оккупанты вряд ли осмелятся продвигаться.

 Метров 200 прошли в сторону Жар. Начали появляться первые строения Ковалевщины. В лесу стоит одинокая хата. В ней ходят немцы. Заметили нас. Забрали у мамы корову, у тётки Ольги ведёрко для дойки, а нас повели на льнозавод и посадили в хату. Сидели там день. После обеда, под вечер, пришли и направили в больницу. А в ней не то, что присесть, стоять негде было – столько народа набито. Я пошёл искать дров на костёр, чтобы к напечённым заранее лепёшкам что-то есть приготовить из остававшейся у нас муки. Нашёл оконную раму, несу. Едут немцы. Машут, чтобы я шёл к ним. Не послушался, побежал к нашим. Говорю маме:

 - Меня немцы звали.

 Тогда она меня положила на землю, накрыла котомками, и я заснул. А в эту ночь никто не спал, поскольку начался прорыв партизан из блокады: вокруг всё гудело, всё горело, всё стреляло. А я спал и ничего не слышал.

 Утром немцы всех построили и начали отбор кандидатов в Германию на работу. Если бы я ещё не спал, мог бы попасть туда. К счастью, мама сообразила, что к чему. И не стала меня будить. Люди, неотобранные для отправки в Германию, перестали интересовать немцев. От больницы мы вышли на Липовец и пошли по лепельской дороге.

 Немцы на проезжую часть нас не пускали – едут и едут на повозках, машинах. Шли по обочине. Впереди – толпа народа. Оглянусь назад – нескончаемый поток людей. А как вошли в лес, так никого не стало. Сели отдохнуть. И только тут увидели танк, буксовавший в песке. А мы сидим спокойно, едим. Никто на нас не обращает внимание.

 Перекусили. Поднялись. Пришли на курорт «Барковщина», после войны преобразованный в детский дом, с 1961 года реорганизованный в дом отдыха «Лесные озёра».

 Все корпуса сожжены. Там впервые в жизни увидел кафельную плитку, которой были обложены печи.

 В курортной зоне и нарвались на колонну немцев - пулемёт

спереди, пулемёт сзади. Нас взяли под конвой, свели с дороги и погнали в деревню Качаны, где вроде бы располагался лагерь для подобных нам бродяг. А тут вечер наступил, темнеет. Контроля над нами никакого. Однако немцы приказали ждать указаний. Тогда мама взяла меня, ещё несколько баб, и мы направились в разведку.

 Шли долго. Проходили через Жары.

 В конце концов, пришли в Старое Село. А хата наша натоплена – тётка Ульяна постаралась. В наше отсутствие немцы нары соорудили. Я влез на них и заснул. А утром просыпаюсь – дед Борис с бабой Дуней в хате, тётки мои. Оказывается, мама, в отличие от меня, не завалилась спать, а возвратилась в Качаны и привела домой всех наших.

 Так для нас завершилась блокада, которой я, по сути, и не видел - самые интересные моменты проспал. Правда, таким заключением несколько упрощаю ситуацию. Ведь и результат взрыва снарядов видел, и летящие самолёты, и мог запросто, если бы мама не спрятала, быть угнанным в Германию.

Диктофонную запись воспоминаний автора предоставил его сын Владимир Сальник в декабре 2022 года.

(Окончание смотреть здесь.)