937. Лепельщина без прикрас. «РАБСКИЙ» ДЕТСКИЙ ТРУД В КОЛХОЗЕ. Шушкевич Анатолий

Сведения об авторе смотреть здесь.

(Продолжение. Начало смотреть здесь.)

 Следующим приобретением рабочего опыта была работа на колхозном току летом 1976 года. Чтобы было понятно большинству читателей - это зерносушилка колхоза «Радзiма». Почему-то из всех гадивлянских пацанов только мы с «Белым», Алексеем Пытько (по-гадивлянски ещё Лёшка Хрушчоў).

 На остальных, наверное, повлиял родительский диктат: работа на току, или сено для своей коровки (любимого чада); победило сено. И мы с Белым на велосипедах во второй половине июля каждый вечер мчались в Велевщину, перед этим накупавшись до посинения в любимой Эсе.

 Да, забыл добавить, что мы работали только в ночь. Днём с работай на току справлялись женщины колхозной бригады. Огромный корпус новой зерносушилки на вечер и ночь поступал в распоряжение велевской детворы и двух гадивлян.

 Работа была посерьезней первой, что проходила на болоте за Кордиками. Заключалась нынешняя в следующем.

 Машины, привозящие зерно с полей, конечно, не могли всё выгружать в приемник сушилки. По технологическим причинам зерносушилка не справлялась с таким количеством зерна, и машины выгружались на площадке у зерноприёмника. И вот тут начиналась наша работа. Мы совковыми лопатами грузили зерно на транспортёр, который подавал его в приемник.

 У нас была одна хитрость - мы толпой наваливались на зерно, что на площадке, и как можно быстрее отправляли его в приемник, чтобы больше оставалось времени для игр, пока приедет следующая партия машин с необъятных полей колхоза.

 Сушилка была в нашем распоряжении. Мы ныряли в приемник с зерном, чтобы просто покувыркаться в его тепле - это был детский кайф - и просто облазить всю зерносушилку, которая для детского ума казалась грандиозным сооружением.

 Если начинался дождь, шли работать на электросушилку. В помещении по полу располагались тэны, сверху - каркас с сеткой, и на него грузилось зерно. Мы его тупо переворачивали, наверно, чтобы не подгорело. Обычно на этой тяжелой работе трудились женщины.

 Во время такой трудовой деятельности у меня появилось много друзей-сверстников из Велевщины. Их и раньше знал - приезжали к нам на Эсу ловить рыбу и купаться.

 Но, как говорится, труд сближает. Большая часть из них потом пойдет в девятый-десятый классы Слободской школы, и мы станем одноклассниками.

 С «Левым» (Александр Подобед) будем сидеть за одной партой (столом), сейчас живет в Минске, вроде инженер по электротранспорту.

 «Пукс» (Семен Пытько) тоже одноклассник, о нем отдельная история. Всю жизнь отработал в колхозе газосварщиком, дышал карбидом, таскал газовые баллоны и сварочные аппараты. А когда подошло время выхода на льготную пенсию, оказалось, что это невозможно из-за одного слова — ошибки колхозного чиновника, оформлявшего трудоустройство Сеньки. Вместо «газоэлектросварщик» в трудовой написали «сварщик». И бедолага «курхэкает» в колхозе по сей день.

 «Кучаравы» (Александр Подобед) всю жизнь отработал в колхозе. К сожалению, его уже нет с нами.

 «Марскі» (Василий Пытько) - двойной одноклассник: женился на нашей однокласснице Ирине Якубовской, живут в Лепеле.

 «Парцізан» (Владимир Крицкий) - тоже ветеран колхоза. Живет в Велевщине.

 Братья «Цыганы»… И много других из велевской босоты.

 Конечно, куда без нашего советского родного понимания: «всё вокруг колхозное - всё вокруг моё». Под утро возвращаясь с «любимой» работы, мы с Белым тырили по мешку зерна, засовывали под раму в велосипед и уже не ехали, а катили «велики». Было неудобно, тем более что приходилось прятаться от редких машин, съезжая в кювет, а потом «рвать кишки», вытаскивая велик с поклажей на дорогу. Не зря есть поговорка: «голь на выдумку хитра», так и мы с Лёшкой придумали лучший способ для «несунов» (вспомнился Горбачев): в рукавах курток прорезали дырки и в них засыпали зерно. Помещалось чуть ли не полмешка. И так каждый день.

 По приезду домой - лёгкий завтрак: кружка молока и «скибка» черного хлеба, на секунду опущенного в ведро с водой и сразу в ёмкость с сахаром. Какая вкуснятина! Гаджетному поколению этого не понять…

 И оставались ещё силы сходить по грибы. Полтора-два часа - и корзинка грибов полна. Потом - поспать до трех-четырех часов, накупаться в Эсе и опять приниматься за рабский детский труд.

 И вот настало время начисления зарплаты. Такого разочарования в жизни мне еще не приходилось испытывать. За месяц работы в ночь заплатили 16 рублей. Запомнились слова мамы:

 - Если бы не натаскал зерна, тебя надо было бы «убить» за такую получку, ведь был освобожден от помощи по хозяйству.

 Я от обиды хотел написать в «Пионерскую правду», как в советских колхозах обманывают детей. Но опять же

мамка решила:

 - С правлением колхоза лучше не связываться, а то начнётся -  худший участок с травой за сданное молоко, участок колхозной свеклы для уборки менее плодородный, и многие другие неприятности.

 Пришлось согласиться с мамой, хотя в соседнем колхозе «Прожектор» детвора за такую же работу получала до ста и более рублей. Обидно, однако!

 Вот такая трудовая правда детской рабской повинности.

(Продолжение смотреть здесь.)