952. Лепельщина без прикрас. АИСТ. Азоронок Василь

Сведения об авторе смотреть здесь.

 Сколько живу, столько помню эту птицу. Зовут её Аист. А кличку дали «Буцян» (от беларусского слова «бусел».)

 В детстве мы слышали историю про князя Буцянка – якобы жил такой владелец в правосторонней части Веребок.

 Да, деревня делилась. Но аист тут ни при чём. Это речка размежевала поселение. В 1563 году по ней проплывал Василий Низовцов, посланник Грозного. Он именовал её уменьшительно-ласкательно: Берещица. Средневековый изыскатель помечал границу – разделительную черту, что установилась полоцкими и виленскими землями. А спустя двести с чем-то лет тут прокопали прямой водоток – выпрямительный канал, чтобы соединить Березину с Ясой (Эссой), рекой другого направления. Канал назывался Веребским и затрагивал земли, лежавшие слева от Берещи-Берещицы.

 Канал вошёл в систему Березинского водного сообщения. То был важный торговый путь из Балтийского моря в Чёрное, из Риги в Киев.

 Система, рождённая при русской императрице Екатерине, положила конец княжеской разобщённости, но вызвала переполох у землевладельцев. Проплывавшие пароходы поднимали со дна болотный осадок – ил, и даже часть соединительного маршрута прозвали Бузянкой (от слова «буза»). А может «буза» потому, что собственники не хотели мириться с имперским давлением.

 Долгое время берега оставались разнородными. Если правый принадлежал частным магнатам-землевладельцам, то левый был церковным. На определённом этапе проявлялись интересы бывшего полоцкого воеводы Жабы и виленских монахинь-бернардинок.

 А Аист свободно летал  - над обоими берегами. Он выискивал добычу среди пресмыкающихся и других разных тварей и выкармливал очередное поколение своих сородичей. Его в полной мере можно назвать Трудягой, как и всех моих земляков. Они сожительствовали, занимаясь повседневными сельскими делами – выращиванием хлеба и досмотром канального хозяйства.

 Сначала аист свил себе гнездо на липе. Разлапистое лиственное дерево укрывало его от агрессивных соглядатаев-прохожих, что двигались по гостинцу – старой проторенной дороге с востока на запад. За околицей дорога расходилась в двух направлениях – на Березино, в Литву, и на Полоцк, к Двине и в Ригу. Поблизости лежал Луконец – глубоководная чаша, словно начало всей жизни. Мы ходили туда купаться. По возвращении Аист встречал нашу ватагу.

 Он же провожал в последний путь наших дедов и бабушек. При той же дороге, неподалёку, располагалось деревенское кладбище.

 Ранее наши предки жили в другом месте. Возможно, в городище – на Плоской горе, где обнаружены раритеты 2000-летней давности.

 А может, на Дубовце, которому ещё больше лет.

 Дубовец – зелёная рощица вверх по течению реки, в её истоке, Береще. Там - отрог Пышнянской возвышенности, предвестницы лесной чащобы, что раскинулась, охватывая пространство до Полоцка. А Береща в распадке с другим высокогорьем – Лукомльским.

 В моём детстве на Дубовце отдыхали рыболовы да косари – он укрывал от летней жары и хлеставших дождей. А сейчас там ристалище археологов. Мой земляк Василь Хацкевич навёл археологов на залежи древней керамики. Когда учёные копнули глубже, то были поражены открытием.

 Нашли останки людей, а также принадлежащие им предметы 3000-летней давности и украшения в виде янтарных и окаменелых бусинок, кремневые стрелы, фрагменты каменных орудий труда и ещё много чего, необходимого для пребывания в условиях первобытной общинности.

 Сейчас мне кажется, что наш Аист тоже там жил. В архивных документах за 1641 год отмечены две слободки – Береща и Оконица, которые входили в состав Лепельского имения. Может там лепили домашнюю утварь мастера-умельцы, отправляя по рекам и озёрам в дальние страны? Спросить бы об этом Аиста.

 Имена некоторых слободских жителей почти идентичны тем, что теперь носят сегодняшние жители Веребок. Например, Майзус – так называли мою бабушку по линии отца.

 Наверняка Аист сопровождал перемещение-переселение с древней стоянки на более выгодное, удобное место.

 Люди поклонялись богу. На обочине стояла церковь, и молитвы проводил священник, приезжавший из города. Церковь построили, когда ввели Систему. А до того заречная территория имела свой приход. Люди молились в Свяде. Аист уживался и с теми, и с другими. Но деревня разрослась. Сеяли рожь, доили коров и пасли скот, наполняли амбары зерном. А липа состарилась, дерево отжило свой век, и Аист поменял «прописку» - переселился на водонапорную колхозную башню.

 Там никто не мог его достать. А вид с башни открывался широкий. Как бутоны в цветочной вазе из гнезда торчали птичьи головы, а внизу шумела ферма. Он видел коров и лошадей, сельских кузнецов, колхозных пастухов и доярок. В его обзор наверняка попадал и я, когда помогал маме таскать вёдра, наполненные водой, для фермерских поилок.

 Теперь Аист в другом небе. Когда колхоз закрыли, то ему стало одиноко на металлической верхотуре, и он переместился поближе к людям. Удивительное существо! Он облюбовал электрический столб, рядом с сельским магазином, может, его привлёк хлебный запах, что повисал в воздухе, когда разгружали хлебовозки, прибывшие из города.

 Там отпускал буханки свежего хлеба дядька Прохор. А напротив жил Дуда – можно сказать, деревенский «скрипач». Правда, у него был другой музыкальный инструмент, мастерски изготовленный – волынка (по-беларусски «дуда»). И он играл на свадьбах и «хрэсьбинах» (крестинах) – в честь родившихся детей. А скрипка была у моего деда.

 У Аиста – своё семейство. Заботливый папа доставляет в гнездо различные снадобья. А однажды случайно занёс моток пеньки, и его наследник мог погибнуть – запутался лапками в бечёвке и повис, пытаясь вылететь из гнезда.

 Люди вызвали МЧС. Быстро примчалась красная машина, спасатель полез по высокой лестнице наверх и освободил птенца.

 Сейчас Аист пребывает там же. Сосчитать бы его потомство - интересно, сколько поколений он выпестовал в Веребках, и кто из многочисленных наследников продолжает неизменную птичью традицию поселяться здесь, как они распределяют своё будущее, кому доверяется родительское гнездо, можно сказать, тёплый домашний очаг.

2023