64. Светлый путь. ЮНЕЦ СПАС ДЕРЕВНЮ ОТ СОЖЖЕНИЯ. Шуневич Анатолий

 Сведения об авторе смотреть здесь.

(Продолжение. Начало смотреть здесь.)

 Одним из оттепельных вечеров конца зимы 1944 года со стороны Барсуков появилась небольшая толпа людей. Впереди шли двое в немецких шинелях и надвинутых на уши пилотках. Процессия сначала остановилась возле хаты Левановичей, и один из пришедших быстро дошёл до нашего жилища и спросил сына деда Юзика, Фредю Шуневича, где находится штаб. Парень довёл бойца до штаба. На порог вышел комбриг Дубровский.

 Незнакомец сказал, что привели пленных немцев и не знают, кому их передать. Те утверждают, что являются представителями Красного креста.

 Комбриг Фомич был очень сердит в связи с гибелью друга и одного из лучших руководителей, командира 6-го отряда Витко. Приказал начальнику штаба Шарко допросить пленных «крестоносцев» по поводу их участия в военных деяниях в чужой стране, запереть их в бане, выставить часовых, а утром он сам разберётся.

 Утром пленных привели в нашу хату. Женщин сразу заперли в каморке. Мы с Броником заняли своё место на печи. И когда по приказу Шарко пленные сбросили верхнюю одежду, стало видно, что это довольно старые люди. Ещё более их старили очки со слишком выпуклыми стёклами.

 Начштаба приказал пленным одеваться и, загибая пальцы руки, пересчитал факты участия пленных в военных действиях. Найденные в блиндаже карабин и автомат с пустыми обоймами, на одежде следы ношения оружия, фотоснимки из карманов свидетельствовали, что к Красному кресту они никакого отношения не имеют, а вот к фашистам – да.

 Глядя на допрос фрицев-стариков в углу хаты, мы услышали, как лязгнула щеколда, и в дверной проём, пригнув голову, шагнул комбриг Дубровский, заполнив собой половину хаты.

 Обратившись к начштаба, тихо проговорил:

 - Ты что, Петро, антимонии с ними разводишь, посадив в углу, под иконами? Они детей и женщин наших не жалеют. Кровью полмира залили. Нечего нам с тобой время на них тратить.

 Высокий немец подскочил и в лицо комбригу что-то проговорил непонятное вроде как:

 - О, я-я, плен, мы нах Москав, мы не фашист.

 Фомич глянул на немца и звучно сказал:

 - Я тебя в гости не приглашал, а ты без моего разрешения землю мою топчешь, народ мой уничтожаешь.

 Мощнейшая оплеуха кинула немца на пол. Комбриг быстро повернулся и вместе с начштаба покинул хату. Уже в штабе Фомич, умывая руки, ворчал:

 - Видишь, чего захотели: в Москву их доставить. Чем? У меня самолёта ждут восемь бойцов тяжелораненых. Дорога Фрицам, Петро, лишь до картофельной ямы. Займись, дружище, штабной работой. Держи связь со смолянами. Буду через пару дней.

 Пленных снова закрыли в бане и вывели только после обеда, связав за спиной руки. Нас мама и тётя Агнеша предупредили, чтобы мы не выходили на улицу. Однако Броник нашёл под кроватью наши бурки, и мы, обходя лужи, догнали процессию, где несколько партизан очень медленно вели двух немцев. На дамбу и дорогу вышло много народа, в основном женщины и дети, поскольку в каждой хате жило много беженцев, спасавшихся от врага в партизанской зоне: семьи партизан из окружающих деревень, спасшихся от расстрела евреев и даже цыган. Впереди конвоя крутился какой-то не то партизан, не то кто-то из беженцев. В руках он держал немецкий штык, похожий на большой нож или кинжал. Подходя к сельской усадьбе, мужчина старался вручить хозяевам тот штык с просьбой колоть им немцев. К разочарованию активиста сельчане не брали в руки то оружие, отказывались от предложения даже родные убитых на хуторе Марьяново мужчин. Напротив хаты Виты Мацкевича, где жили только беженцы, кто-то крикнул:

 - Наташа Чэпік, у цябе фашысты забілі мужыка і сына, адпомсці за забойства тваіх родных!

 Из толпы беженцев вышла женщина. Взяв в руки кинжал, сделала несколько шагов к конвою и вдруг упала на мокрый снег, потеряв сознание, кинжал воткнул рядом. Кто-то приложил к губам женщины снег, а потом её понесли на руках в помещение. Конвой пошагал дальше в сопровождении мужчины с холодным оружием, и, как потом говорил Фредя Шуневич, никто из сельчан не взял его в руки.

 Через некоторое время со стороны сельского кладбища, как потом говорил Янак, сын Михаловой Михалины, грохнули два выстрела.

 Неспокойно было на сердце деда Юзика, и он зашёл к своему другу и родственнику деду Левановичу, чтобы посоветоваться, что делать валовогорцам, поскольку рано или поздно немцы узнают о казни двух соотечественников, тем более есть подозрение, что в деревне всё-таки существует «дятел».

 Решили посоветоваться с Болотниками и другими авторитетными крестьянами и одновременно говорить всем, что пленных немцев самолётом отправили на большую землю, а завтра при дневном свете быстро замести следы расстрела.

 Как лучше поступить, думали не только авторитетные сельчане-деды. Прибежала домой Тонька Симако вся в слезах и уже с порога сообщила своему брату Якову, по-местному Симачку, что партизаны на кладбище расстреляли двух немцев.

 - Цяпер фашысты спаляць Валову Гару, - причитала Тонька. –

Трэба ўцякаць у лес і, можа, капаць зямлянку. Мы хоць і на іншым беразе канавы, ды карнікі не стануць разбірацца, а спаляць вёску і паб’юць жыхароў. Што будзем рабіць, браток?

 Якову на то время уже минуло 17 лет, но выглядел он не более как на 16, а сестра вообще считала его ребёнком. После сообщения девушки, он решительно нахлобучил шапку, набросил колхозную телогрейку, подпоясался тонкой верёвкой, за пояс заткнул топор и двинул к двери. Сестра хотела сдержать брата, но тот сказал ей, чтобы подошла к Михаловой хате и ждала его там.

 По кладке, опираясь на долгие шесты, Симачок перешёл канал.

 Подбегом подошёл к дороге в урочище Капцы (ныне там туркомплекс «Плавно»). Следы многих ног направлялись в сторону Капцов, к берегу озера Плавно.

 Вот с правой стороны от дороги к озеру и карьер, откуда крестьяне брали песок. В этом карьере и лежали два трупа, едва укрытые залежавшимся снегом. Симачок снял со своего пояса верёвку, просунул её под руки одного из убиенных и потащил в сторону озера, отдыхая каждые несколько метров. Приблизившись к озеру, повернул в правую болотистую сторону водоёма, где на кочках густо стояла поросль молодой ольхи. Остановился на конце открытого небольшого плёса, на средине которого топором прорубил лунку и, держа труп за ноги, затолкал его под лёд.

 Второе тело было, как показалось Симачку, полегче. И оно пошло под лёд.

 Отходя от места невероятно тяжёлой акции, Яшка срубил на берегу ель и потянул за собой, заметая оставленные следы. А на окраине Валовой Горы сестра Тоня все слёзы выплакала, пока ждала брата.

 Ночью, как это бывает в конце февраля - начале марта, выпал спорый снежок, а морозец сковал в наст старый раскисший снег. Поэтому позднее местные следопыты не нашли следов погребения ни на кладбище, ни возле него. Некоторые заметили лишь свежесрубленную ёлку возле Михаловой хаты.

 О своих приключениях Симачок рассказал только своему другу Фреде, сыну деда Юзика Шуневича, а мне уже Фредя сообщил сию невероятную историю в 1963 году, когда я служил на Балтийском флоте и в отпуске гостил у него в Валовой Горе.

 Через два дня в Валову Гору возвратился комбриг Дубровский и после беседы с сельчанами назвал действия конвоя провокационными, а поведение человека с кинжалом провокацией. А я и Броник, играя в хате, нашли две линзы от очков пленного немца. Пришедший к нам Казик, сын моей крёстной Павлины, научил нас, как ловить лучи солнца увеличительным стеклом. За это мы ему одну линзу подарили, а с другой забавлялись сами. Однажды Тоня подсмотрела, как мы через окно словили линзой солнечный луч и подожгли им бумажку, и выдала нас своей матери. Тётя Агнеша реквизировала нашу ценную игрушку, чтобы мы не сожгли хату.

 А со стороны Нивок, как бы зная, что партизаны бригады «Дубова» перешли в зону Чашник, оставив в Валовой Горе лишь мастерскую по ремонту вооружения да несколько партизан хозвзвода, двинула экспедиция в составе двух броневиков-танкеток да двух автомашин с ротой солдат. В это время на хуторе Марьяново дислоцировался кавалерийский эскадрон Панкратова, входящий в состав Лепельской бригады имени Сталина. Экспедиция не свернула в сторону хутора, а остановилась лишь возле Валовогорского кладбища. С грузовика сошли несколько солдат с двумя большущими овчарками и дважды обошли кладбище и местность, прилегающую к крайним хатам деревни. Из первой хаты Михала Шуневича, умершего ещё в 41-м году, вышла его вдова Катерина. К ней и обратился немецкий офицер через переводчика насчёт судьбы двух своих солдат, попавших в плен к партизанам. Как смогла, баба Катерина объяснила, что пленники были отправлены самолётом на Большую землю. Вдруг заработала рация, и немец в неё сказал:

 - Майн гот.

 Затем быстро залез в броневик, и экспедиция двинула в обратный путь без результата.

 Таким образом, 17-летний мальчишка спас Валову Гору от неминуемого сожжения.

(Продолжение следует.)

2024