989. Лепельщина без прикрас. ФРАГМЕНТ ИСТОРИИ ВОЛОСОВИЧСКИХ ПРИЗРАКОВ. Квасовец Фёдор

 Родился в 1928 году на хуторе Схеда Волосовичского Сельсовета Лепельского района Борисовского округа. В войну находился в деревне Карсащина, был узником концлагеря в Восточной Пруссии. Работал бригадиром колхоза в Карсащине. Окончил Могилёвскую трёхгодичную школу председателей колхозов, Витебский ветеринарный институт. В Толочинском районе возглавлял сельхозпредприятия. Жил в Толочине.

 Когда началась война, мне было 12-13 лет. В войну мы проживали в деревне Карсащина Волосовичского сельсовета Лепельского района Борисовского округа.

 Она находилась в Полоцко-Лепельской партизанской зоне – так называемой партизанской республике. Партизанами командовал Владимир Елисеевич Лобанок.

 Шёл 1944 год, месяцы я уже не помню. Вокруг слышалась периодическая стрельба, особенно со стороны деревень бегомльского заповедника. Всё мужское население призывного возраста было призвано в партизаны. Оставались в деревнях лишь юнцы моего возраста. Молодые, энергии много. Собирались в доме Фёдора Мишуты, расположенном в конце Карсащины, в сторону Реутполья. Делились последними новостями. Однажды засиделись до обеда. Решили расходиться. И тут кто-то сообщил, что к Фёдору Пшонке, живущему на краю деревни, на рассвете приехал партизан. Загнал лошадь во двор и скрылся в хате. Новость интересная, но особого значения ей не придали. Покинули хату, и я вместе со всеми пошёл домой. По дороге встретил женщину. Была это родная сестра моей мамы. Пошли вместе по улице. Тётя стала расспрашивать меня, где был, чем занимались на сборище. Я ответил, что переливали из пустого в порожнее, что означало – болтали попусту. После этого она сказала:

 - Слушай, вышла я из хаты во двор, и мне показалось, вроде на опушке леса что-то мелькало. Зрение у меня не особо, потому и не разобралась в явлении.

 Я это сообщение принял всерьёз и стал всматриваться в указанную тётей опушку. Долго смотрел и вправду увидел мелькание людей в белых одеждах с краю леса. Явление меня шокировало, поскольку обстановка напряжённая, блокада партизан в полном разгаре. Эта ситуация и вынудила меня придти к заключению, что немцы тайком пробираются в Карсащину.

 Сломя голову помчал в хату Фёдора Пшонки. У него действительно находился партизан. Сходу выпалил ему:

 - Мне кажется, немцы идут в деревню!

 Незнакомец сразу вскочил со скамейки и спрашивает:

 - Где?

 - По краю поля Абрамовщина, - отвечаю. – В белой одёжке человеческие фигуры мелькали.

 Партизан тут же приказывает мне:

 - Быстро пошли! Показывай, где это.

 Идём с ним по улице. С левой стороны – кусты густые, за ними – хаты жителей посёлка, далее – уже поле. Долго топаем по деревне. Кончаются кусты. Около последней хаты деда Казака останавливаемся. Видим, как метрах в трёхстах от нас цепь немцев в белой маскировочной форме с касками на головах направляется в сторону дороги на Реутполье.

 Ни слова не говоря, партизан быстро пошёл назад, к Фёдору Пшонке, во дворе которого находился его конь. Я постоял, обдумал столь серьёзную обстановку. Немцы или окружают нашу деревню, или направляются в Реутполье.

 Карсащина располагалась буквой «г»: к старому поселению примыкали небольшие выселки, состоящие из жителей до войны разогнанных хуторов.

 Понятно, что надвигается что-то страшное. Что мне делать? Зайду, думаю, в первую же хату и буду ожидать разрешения столь напряжённой обстановки.

 Зашёл в жилище и говорю:

 - Немцы, наверное, сейчас будут у нас.

 Через несколько минут в хату заходят немцы в белых комбинезонах. Человек пять. В окно увидел их намного больше.

 Расселись у стола и стали доставать из своих загашников продукты. Взялись перекусывать. Спокойно разговаривают. Вдруг раздаётся длинная пулемётная очередь. Гости быстро вскакивают со скамеек, выбегают во двор и направляются в сторону, куда, видимо, пошла основная колонна.

 Я вышел на улицу. Где-то на месте выселенного хутора Схеда продолжал строчить пулемёт.

 Из соседнего дома вышел хлопец и сказал:

 - Бой идёт. Давай подойдём ближе.

 Забрались на холм возле сарая, смотрим на поле. А там уже взрывы начались, фонтаны снега вверх поднимаются. Видимо, миномётный обстрел идёт.

 Прошло несколько времени. Бой прекратился. Стало тихо. Немцы из деревни исчезли. Я понял, что партизан, остановившийся у Фёдора Пшонки, был в дозоре по заданию своего командования, а партизаны находились в одной из соседних деревень (Волотовки, Реутполье, Воболочье).

 Вот немцам и была поставлена задача найти пристанище партизан и разгромить. Получилось, что я предупредил партизанского дозорного и тем самым лишил внезапности нападения на отряд. Моё предположение подтвердилось, когда я узнал, что постоялец Фёдора Пшонки действительно успел благополучно покинуть Карсащину и на коне умчать в расположение отряда. Предупреждённое командование успело выставить пулемётчиков и встретить рекогносцировочную группу немцев шквальным огнём. Завязавшийся бой на Схедском поле мы с односельчанином и наблюдали с уличного холма.

 Позже узнал, что немцы стали окружать партизанских пулемётчиков. Однако те успели уйти в Реутполье или Воболочье, оставив на месте своей засады кучу стреляных гильз. Оперативно и весь отряд ушёл в сторону бегомльского заповедника. Немцам ничего не оставалось, как из опустевшего Реутполья податься в сторону Свяды и далее в Лепель.

 Через некоторое время немцам была поставлена задача вытеснить лепельских партизан в Ушачский район, чтобы там уничтожить. В окружении оказались 16 партизанских бригад. Радиус окружения составлял восемь километров. Об этом писал Владимир Лобанок в своей книге «Партизаны принимают бой», изданной в 1976 году.

 Но вернёмся к бою в Красавщине. Закончился он благополучно для партизан, благодаря предупреждению меня моей тётей о продвижении карательного отряда по ночному Схедскому полю. И вообще события того дня как бы связывались в одну последовательную цепочку. Я на сборище карсащинских подростков узнаю о постое партизана у Фёдора Пшонки. Идя домой, случайно встречаюсь с тётей. Узнав от неё о непонятном мельтешении светлых фигур на границе поля с лесом, предупреждаю партизана. Тот успевает сообщить отряду о продвижении карателей. Партизаны дают короткий бой, чтобы успеть собраться для отхода и благополучно убывают в глухие заповедные болота. Не будь той ночи, временная дислокация партизан была бы разгромлена, приютившая их деревня сожжена, как то случилось с близлежащими Валовой Горой, Стайском, Гадивлей, Велевщиной. Поэтому думаю, что имею право считать своей заслугой предупреждение партизан о грозящей им опасности.

 …Жители Карсащины всю войну занимались земледелием и оказывали всяческую помощь партизанам. Выращивали овощи не только для себя, но и для них. Однако в связях с лесными воинами не были уличены. И всё же под конец войны нас, юношей 15-16 лет, девчат, стариков  немцы загнали в Лепельский концлагерь, а потом молодёжь как молодых бандитов вывезли в Восточную Пруссию в ужаснейший концлагерь для военнопленных. Так и говорили:

 - Бандиты, строиться!

 Освободила нас Красная армия 21 января 1945 года. Почти год после освобождения был вольнонаёмным при 8-ой гвардейской армии – собирал скот для пропитания военных и отправки немецких коров в Советский Союз. В конце 45-го возвратился в Карсащину. Пошёл в колхоз. Был секретарём комсомольской организации. В 1947 году назначен бригадиром. Через год направлен в Могилёвскую среднюю сельскохозяйственную школу председателей колхозов. После окончания пошёл работать заведующим животноводством колхоза имени Сталина Толочинского района. Через шесть лет назначили управляющим Толочинской районной конторой «Заготскот». В 1966 году переведён директором совхоза «Рассвет». Оттуда направлен секретарём парткома колхоза имени Энгельса. Перед пенсией 12 лет отработал в аппарате Толочинского райисполкома.

2024