63. Будкевич Анна. НАЧПРОД ГОСПИТАЛЯ (98)

Об авторе читать здесь.

 Как устроилась я после войны буфетчицей-официанткой в столовую военного госпиталя, так всю жизнь и отработала на одном месте. Трудовая жизнь моя от начала до конца прошла под руководством и неусыпным контролем начальника продовольственной части Лепельского военного госпиталя Виктора Будкевича. Он был статен, красив, ходил всегда безукоризненно одетым. Но военную форму не носил – должность была гражданской.

Начпрод обеспечивал пищеблок продуктами. От его разворотливости зависело качество питания больных военнослужащих. Вообще-то военное руководство гарнизона планово обеспечивало госпиталь необходимым питанием. Но тогда больные на завтрак, обед и ужин получали бы ровно то, что и солдаты в казармах. Наш начпрод такого не допускал. Он всеми правдами и неправдами выклянчивал у района, колхозов, военторга дополнительные продукты для госпиталя. Одних начальников уговаривал, других подкупал, с третьими специально заводил дружбу. Поэтому у нас было всё необходимое и более того для полноценного восстановления пошатнувшегося здоровья солдат и офицеров.

 Виктор Будкевич болел за всё, что касалось его трудовой деятельности. Влезал в каждую дырку, в хорошем смысле этого выражения, чтобы её изучить и залатать. Его интересовала температура в холодильном отделении из натурального льда, составленное калькуляторами меню, вес каждой порции… Даже хлеб щупал, чтобы убедиться в его свежести. Его боялись. Его уважали. Его любили в полном смысле этого слова. Но повезло одной мне.

 Как вы уже догадались, мы с Виктором не просто однофамильцы. Моя девичья фамилия Пшонко. А лишилась я её потому, что начальник продовольственной части госпиталя Виктор Будкевич слишком часто посещал с проверкой буфет столовки. Сначала меня это раздражало, даже убивало. Думала, что самый главный мой начальник невзлюбил почему-то меня и специально придирается, чтобы выжить, как часто бывало с ворами. Но я не крала. Так почему же на мою долю выпало такое несчастье – нелюбовь руководителя. Но, как вскоре выяснилось, причиной оказалась не нелюбовь, а, совсем наоборот, самая настоящая любовь.

 Виктор Будкевич родом из Волосович. Когда Лепельщину освободили от немецко-фашистских захватчиков, ему немного не хватало до призывного возраста. И он соврал, поскольку никаких документов сразу после войны у людей не было, и все манипулировали своим возрастом, как хотели. Так вот, Витя или, как его все звали, Виталик приписал себе не несколько не хватающих месяцев, а сразу три года. Так, на всякий случай, чтобы не отсрочили от призыва на фронт. Рваться туда у него было две причины. Вторую я припасу на потом, а первую назову уже – под конец войны жизнь стала такой несносной, что фронтовое продуктовое и форменное обеспечение солдат гражданскому населению казалось райским.

 Много за совместную жизнь мы посудачили о боевых делах моего мужа. Но я по причине склонного возраста всё позабыла. Лишь одно его высказывание запомнила до сего времени. Придя в Берлин победителем, он убивал немецких детей. Рассказывал прямо: «Все их убивали, и я стрелял без сожаления. Мстил за родных». Я его не осуждала. У Вити были на то веские причины. Во время войны оккупанты убили его старшего брата и отца, Фадея, за связь с партизанами. Подростку Вите удалось спрятаться. Когда забирали Будкевичей, они домашним сказали, что сейчас же вернутся. Но не вернулись – были расстреляны в Лепеле.

 Естественно, младший Витя жаждал мести за убийство брата и отца. Потому-то и организовал себе рождение в 1923 году вместо 1936-го, загодя наказав родственником врать в его пользу. Таким образом Виктора Будкевича направили на фронт.

 После демобилизации Виктор в отцовской хате не задержался. Снял угол в посёлке за теперешней больницей и устроился на работу в госпиталь. В скором времени ему в бараке дали комнатку, которая незадолго до того служила тюремной камерой. Туда перешла жить и я. А когда в начале 70-х по улице Госпитальной построили двухэтажку для госпитальных работников, нам в ней дали двухкомнатную квартиру. В ней я живу до сего времени.

 В мирной жизни Виктор Будкевич был заядлым охотником. Его даже старшим над другими коллегами по увлечению поставили. Собирались вместе, покупали лицензию и исчезали на день-два в лесные околицы деревни Веселово. Даже доход имели от уничтожения волков. Было, что по лицензии отстрелянного дикого кабана сдавали государству, а второго правила разрешали делить между собой. Много зайцев приносил. Я их натушу, нашпигую салом с чесноком, а потом на свой день рождения несу в столовку больным военнослужащим. Вкусная, ароматная гора мяса получается. Больные о необычайном угощении передавали сказ от партии к партии, и уже перед моим днём рождения другие ждут его с нетерпением, будто свой собственный. Из добытой мужем лисы наша дочка справила себе модный воротник и шапку.

 А ещё Виктор был помешан на рыбалке. И зимой, и летом каждую свободную минуту пропадал исключительно на озере Лепельском. Далеко не ездил, хоть и был собственный мотоцикл с коляской, на который дал денег его брат Миша – магаданский лётчик. И что интересно, этот его брат женился на моей младшей сестре Фросе и увёз её в Магадан. После ухода на пенсию для жизни выбрали Гомель. Там оба и умерли.

 Хорошим мужем был Витя. Не просто не пьяница, а никогда не напивался до такой степени, чтобы кто-то потом говорил, будто Будкевич пьяным был. По женщинам не таскался. Жили мы очень хорошо, дружно. На работу всегда ходили вместе. Вместе огородик обрабатывали, который я до этого времени содержу.

 Но хорошо всегда быть не может. В 1983 году Виктор Будкевич умер.

Записано в 2015 году.