69. Быкова Валентина. ВЕЛИКИЕ ДЕЛА ТВОРИЛИСЬ НА МАЛОМ ПОЛЕ (107)

 Родилась в 1938 году в деревне Великое Поле Лепельского района. Работала в совхозе «Лепельский». Жила в Великом Поле. Умерла в 2014 году.

 Только третьего дня как из Витебска от сына приехала, а вы тут как тут, не дали осмотреться, натопить остывшую за зиму хату. Ну, не выпроваживать же вас, коль с Лепеля приехали да отыскали мою хату на отшибе Великого Поля, на семи ветрах. Меня забирал Васька на зиму. Хорошо там: тепло, туалет на месте, невестка хорошая. Но только три месяца выдержала - по дому затосковала. Уговаривали остаться до весны, но не послушалась. Как в тюрьме там - туда на лифте заехала, а обратно он не работал, так меня с больной ногой под руки с шестого этажа выводили. А здесь порог переступила - и на улице.

 Но вы не мои проблемы выслушивать заявились, а общие деревенские. Говорите, история Великого Поля интересует? Что знаю, то выложу как на духу. Но сначала выслушайте настоящее состояние деревни, тогда лучше поймёте прошлое.

 Граница города от берега озера Боровно выходит на Заслоновскую дорогу, по ней - на Минское шоссе, которое покидает только на заасфальтированном съезде в Забоенье. Так что, Великое Поле располагается совсем недалеко от городской черты - рукой подать. Вот и послушайте, как проходит жизнь «забугорная» пригородной деревни.

 Автобус жителя деревни, дачника, гостя увозит аж под Черноручье - так далеко отнесли автобусную остановку. А если сельчанин решит съездить в город, или посетитель Великого Поля - покинуть гостеприимный угол, им нужно идти на автобус вдвое дальше - чуть ли не к городскому мини-кафе «7 ветров». Такой абсурд наблюдается не только возле Великого Поля, а по всей трассе - и в Рудне, и в Фатыни, и везде-везде. Я пробовала узнать у дорожников, почему так поставлены автобусные остановки. Ответили, что правила такие. В таком случае не боюсь ошибиться, если назову эти правила дурацкими и соответствующим словом их написателя вместе с его аргументами. Это же смешно: от остановки до поворота на деревню вдвое дальше, чем от шоссе до самой деревни. Вот как дойти крестьянам до автобуса? А какие они ходоки, вы сейчас услышите.

 Начну с себя, но совсем коротко. Уже говорила, что без посторонней помощи не могла с шестого этажа витебского небоскрёба спуститься. До шоссе ещё кое-как дотопала бы, а вот до автобусной остановки - никогда.

 Ближе всех к шоссе живёт Пётр Капишкевич. От рождения 81 год ему. Бывший совхозный пастух. Полтора десятка лет как овдовел. Имеет пятеро детей, которые живут в Минске, Лепеле и Великом Полсвиже. Проведывают отца. Разговаривать с ним очень сложно - глухой окончательно. Больше по губам понимает собеседника, чем его крик в ухо. Этот уж точно до остановки не дойдёт, хотя и живёт к ней ближе всех великопольцев.

 Следующая живая хата - Федоренко Евгения и Валентины соответственно 1940 и 1937 годов рождений. Приветливые они люди. В хате у них всегда чисто, убрано, светло. Живут на одну пенсию Валентины в 1370000 рублей. Нет, Евгений также законный пенсионер, но свою пенсию в размере 1990000 рублей отдаёт в Боровку внукам, 15-летним Саше и Кате. Утверждают, что себе хватает и Валиной пенсии. Имеют свой огород и кур. А вот отдалённость автобусных остановок их не беспокоит - не доходят до них, поскольку у Валентины ноги болят, а Евгений два инсульта перенёс, инвалид второй группы после мотоаварии в 1996 году. Если нужно в городскую больницу добраться или из неё возвратиться, такси вызывают. Недорого за поездку берут - 35000 рублей, если нормальным посчитать тариф по городу в 30000. Магазин им не нужен - все необходимые продукты автолавка привозит. Внуки с дочкой Людой не с пустыми руками помогать по хозяйству приезжают.

 Федоренко - не коренные жители. В Великом Поле хату купили в 1987 году после того, как Евгений с должности заместителя председателя колхоза «Новый путь» (Адамовка) перешёл мастером на завод шестерён. Туда же упаковщицей готовой продукции устроилась и Валентина.

 Напротив хаты Федоренко ответвляется вторая деревенская улица, образовывая Т-образный перекрёсток. Он считается центром Великого Поля. Туда приходит автолавка по расписанию, приколоченному к стене хаты Федоренко.

 Из коренных жителей в Великом Поле остались только я и водитель ПМК-75 Александр Папко. Есть новосёлы - хату купили продавщица мебельного магазина Елена и работник лесхоза Леонид Щербаковы.

 Хат-то много в Великом Поле, но большинство из них пустуют или используются под дачи детьми бывших великопольцев Ермоловичей, Мисников, Лейко, Ефименко, Азарёнков, Разумовых. Им особенно нужны остановки поближе к деревне, ведь на машине не всегда и не всем удаётся приехать.

 Несмотря на близость города, спросом у горожан бросовые хаты не пользуются - ни воды, ни леса поблизости нет. Вот недавно лепельчанин Шапка хату Натальи Дудкевич приобрёл. А Лёня, мой сын, новый дом себе строит.

 Жутковато смотрится добротная пустая хата Семёна Мисника. Он разводил женьшень, всячески пропагандировал в районной газете мне не совсем понятное увлечение. Расхваливал «корень жизни», будто он от всех недугов помогает. А вот умер женьшеневод как раз от болезни. Какой он был хозяин, свидетельствует сохранившаяся на стене вывеска: «Дом образцового порядка». Уже во второй половине 80-х директор совхоза «Лепельский» Евгений Слесарев характеризовал женьшеневода коротко, понятно и крамольно на то время:

 - Настоящий советский кулак. Побольше бы таких! В совхоз ежегодно сдаёт семь тон молока и тонну мяса.

 Вот так-то. А Семёна на войну не призвали, поскольку он - сын расстрелянного «врага народа» Якуша Мисника. Так он в партизаны пошёл. О том свидетельствует вторая сохранённая вывеска на стене дома. Такая же висит и на стене другой нежилой хаты. Как-то непривычно воспринимается: вывески утверждают, что здесь ветераны войны живут, а они давно уже на тот свет перебрались.

 Ну вот, постепенно и подобралась к истории деревни. Название её будто бы не требует объяснения. Однако не всё так просто, как кажется на первый взгляд.

 Вообще, слово «великое», означающее «очень огромное», «большое» к полю вряд ли относится, поскольку таким его сделали в недалёком минувшем мелиораторы. А до их стараний деревню окружали заболоченные кустарники да лесистые возвышенности, которые великопольцы называли лесами. И не необоснованно. Полнились те рощицы-борки грибами и зверями. До этого времени дарит людям клюкву чудом уцелевшее болотце. Откуда тогда в названии населённого пункта появилось слово Поле, да притом Великое?

 Выбрали среди кустарников да лесов место для поселения Мирон, Мина, Алексей и Андрей. Большой показалась им та поляна среди других меньших. А были первопоселенцы, естественно, беларусами в современном понимании национальности. По-беларусски же слово «большой» в любом варианте означает «вялікі». Вот вам и Великое Поле. Это уже потом в Великом Поле начали твориться поистине великие дела, в смысле выдающиеся.

 Начала разрастаться деревня. В 1906 году уже насчитывалось семь дворов с 60 жителями, в 1997-м на 15 подворьях жили 27 человек.

 В 1928 году в Великом Поле жили 12 семей относительно спокойно и беззаботно. По общему согласию крестьяне разделили сплошной земельный клин на три части для трёхпольного севооборота, обнесли каждую из них забором, сделали ворота для заездов.

 Землю они не обобществляли. Во всех трёх частях каждый имел свой участок. Однако, подчиняясь общим правилам, мог сеять на нём соответственно яровые культуры, озимь или пускать под пар. А для выращивания овощей имели великопольцы отдельное поле, которое так и называлось - Огороды. Полнилось оно разнообразными на то время диковинками: капустой краснокочанной и цветной, помидорами, вкус которых из-за необычности большинством окружающего населения считался неприемлемым.

 Съездил в свое время великополец Якуш Мисник к известному селекционеру Морозу в Фатынь и привёз продуктивных садовых саженцев. Своих полгектара ими засадил, родне да соседям дал.

 В достатке жили великопольцы, поскольку работали сообща добровольно. Это значит, помогали один другому в сложных ситуациях. Деревня обрастала урожайными садами, культурными кустарниками. Учить людей правильно пользоваться землёй и ухаживать за культурами приезжал агроном-лектор из Лепеля.

 Но вот приехал однажды с ним представитель районной власти. Начал доказывать, что для лучшей борьбы с сорняками, повышения урожайности нужно распахать межи и сделать поле общим.

 - Обман несусветный! - воскликнул Алексей Ермолович и, насунув шапку, оставил собрание.

 Каплей в море было восклицание Ермоловича. Началась повальная коллективизация…

 Людей с окружающих столыпинских хуторов Ломотьки, Кожаны, Филимоны, Янков, Максимов (всего около полутора десятка) насильно переселили в деревню. Животных обобществили.

 В 1932 (или в 1933) году начался голод. За украденный кочан капусты, килограмм картошки с коллективной земли сажали в тюрьму. Поэтому приспособились селяне неприметно состригать колоски с ржаного поля. Активисты выставили охрану.

 Поймал бдительный сторож Екатерину Шауро. Два года тюрьмы ей влепили. Мелочь в сравнении с приговорами другим.

 Больше досталось председателю колхоза «Новый быт» Якушу Миснику, которого за умение хозяйствовать на своей земле власти назначили руководителем коллективного хозяйства. По ложному доносу местных жителей начальник над голытьбой за будто бы хозяйственную деятельность на собственную пользу был арестован и 12 февраля 1938 года постановлением Особой Тройки НКВД БССР приговорён к смертной казни. 11 марта его расстреляли в Минске (не в Куропатах ли?) Только 14 июня 1958 года военный трибунал Белорусского военного округа посмертно реабилитировал Якуша Мисника…

 Война ещё больше усугубила положение велипольцев. Пригородную деревню заняли оккупанты. Сельчан согнали жить в одну хату. Прокрался туда тиф. Начался мор. А тут ещё по ночам партизанские связные приходили последнюю соль отбирать. Так и жили между двух огней победившие эпидемию люди.

 Кто опустил руки на время лихолетья, а кто и рукава закатал. Сын Якуша Мисника, Семён, не мобилизованный на фронт из-за отца, «врага народа», построил примитивный завод, на котором выжимал растительное масло из льносемя, собранного на частных наделах. Потом ушёл к партизанам.

 Уже как партизана после войны назначили Семёна Мисника председателем колхоза «11 июля», в который вошли деревни Черноручье и Козлы, потом - «Советская Белоруссия» в Великом Полсвиже. Шесть с половиной лет председательствовал он. Затем пошёл старшим машинистом по переработке нефтепродуктов на Лепельскую нефтебазу. Оттуда и вышел на пенсию.

 Уже на заслуженном отдыхе неутомимый крестьянин держал большое хозяйство. Обрабатывал два гектара земли, обкашивал гектар сенокоса. Выращивал разнообразные овощи, лечебные травы, в том числе женьшень. Разводил пчёл.

 За трудолюбие отдельные сельчане недолюбливали старого труженика. Завидовали, что, сдавая и продавая сельхозпродукцию, хорошо зарабатывал на этом. А, как известно, богатых у нас всегда не любили и по сей день не любят.

 Хочу в конце своего рассказа к истории Великого Поля и его современной жизни добавить один интересный факт. Если запомнили, первым колхозом руководил Якуш Мисник, послевоенными сельскими коллективными хозяйствами - его сын Семён Мисник. А сейчас будто по иронии судьбы в хорошем смысле этого выражения директорствует на местном коммунальном унитарном производственном сельскохозяйственном предприятии «Лепельское» внук Якуша и сын Семёна - Роман Мисник. Вот это кулаки! Не зря так окрестил Семёна Яковлевича далёкий предшественник Романа Семёновича теперь уже покойный Евгений Слесарев.

Записано в 2013 году.