137. ПОЛГОДА В ЗОНЕ. Геут Валерий (96)

 Родился в 1953 году. Работал водителем в Лепельском районном объединении «Сельхозтехника», автопарке №14, сторожем в гаражном кооперативе. Жил в Лепеле. Умер.

 Через год после Чернобыльского взрыва военкомат проводил медкомиссию уволенных в запас военнослужащих. Причину не объясняли, однако все знали, что «партизан» набирают не для повышения боевого мастерства, а на ликвидацию последствий известной беды. Многие «косили», симулирую несуществующие и преувеличивая действительные болезни. Я же положился на волю судьбы.

 Здоровье хорошее. Повестка на руках. 21 июня 1987 года до обеда отрабатываю на хлебовозке, отгоняю машину в автопарк №14 и шагаю в военкомат. На автобусе трёх лепельчан и столько же полочан увозят в Борисов. Переодеваемся в военную форму. Ночуем. Утром меня назначают старшим группы, выдают документы. На электричке доезжаем до Минска. Чтобы не трястись долго на поезде, за свои деньги покупаю автобусные билеты до Брагина.

 В полночь водитель остановил автобус там, где обычно между Хойниками и Брагином сходят «партизаны». Так я очутился в посёлке Рудаково, где мне пришлось прожить полгода. Точнее, сам ремонтный батальон дислоцировался за два километра от населённого пункта.

 Утром началось оформление. Штабист сразу заявил, что сварщик им не нужен. Не представляю, как бы дальше сложилась моя судьба, если бы случайно не прихватил из дома водительское удостоверение. Оформили шофёром на хлебовозку.

 Офицеры и прапорщики жили в дощаниках. Солдаты располагались в палатках. Наконец пришёл приказ всех солдат срочной службы и моложе 30 лет запасников вывезти из 30-километровой зоны отселения (ЧАЭС по прямой находилась за 18 километров). Мне же тогда было 34 года…

 Проводили дезактивацию местности и техники, разбирали военные строения с соломенными крышами, чтобы таким образом спасти селения от пожаров. Удивительным казалось, что в более близких к Брагину деревнях люди жили, а из расположенных дальше были выселены. Пустые населённые пункты от мародёров охраняли наряды милиции.

 Не могу сказать, население Брагина было на то время выселено или нет. Помню, что работали предприятия, больница. Я с хлебозавода возил хлеб в военную часть. Поставлял и другие продукты. Временами возил бельё в Брагин на прачечный комбинат, ездил в Старые Дороги и Борисов за запчастями для рембата – военные ремонтники ремонтировали технику, которой было много занято на дезактивации.

 Чтобы не поднимать на дорогах радиоактивную пыль, позволялось «гонять» на машинах не быстрее 40 километров в час. В то же время на полях спел небывалый урожай картошки, хлеба лесом рвались в небо. Купаться запрещалось, но мы не слушались. Нельзя было есть яблоки, однако они спелой краснотой сами просились в рот. Радиоактивную рыбу ловили и ели. Захотим с прапорщиком-экспедитором домашней пищи вкусить, покупаем в магазине сметану, собираем щавель и холодник готовим…

 Кормили вволю. Тушёнки ешь, сколько хочешь. Сгущённое молоко уже не лезло в горло. Дома красную рыбу в глаза не видел, а там часто её давали.

 Водка, вино и пиво в магазинах стояли, однако военным не продавали. Никак не уговорить было продавщиц. Просили гражданских, чтобы купили. Самогонку в часть приносили местные хлопцы.

 За пьянку, самоволку, другие грубые нарушения воинской дисциплины выгоняли досрочно. Мне же Почётную грамоту за умелые и своевременные действия по ликвидации последствий аварии и проявленные при том высокие морально-боевые качества за росписью командира части подполковника Старостина вручили, а в автопарк Благодарственное письмо начальник политотдела Дмитриев и начальник оперативной группы гражданской обороны СССР Уваров за моё воспитание послали. В десятидневный отпуск на родину пустили.

 Хочешь скорее «дембельнуться» - просись на саму АЭС, и через полмесяца будешь дома. Я не отважился. Говорили, что там по нужде человек присядет в кустах, а через два дня «концы отдаёт».

 На здоровье не жаловался, если не считать первые дни нахождения на Брагинщине. Тогда беспрестанно болела голова. Потом перестала. Кровь на радиацию должны были каждую неделю проверять, а у меня за всё время только трижды брали. Дозиметрами проверяли одежду, однако показатели не запомнил.

 «Партизан» согнали со всего Советского Союза. И кавказцы и сибирские народности были.

 Быт был налажен неплохо. Мылись в бане артезианской водой. Каждый день фильмы крутили в ангаре-столовке. При части работали буфет, продуктовый и промтоварный магазинчики. Кроме того, что дома шёл средний заработок, здесь какую-то зарплату платили. Мне, как сержанту, больше, чем рядовым насчитывали.

 В 1991 году получил свидетельство ликвидатора. Имел льготы на лекарство, за коммунальные услуги половину платил, по району и городу бесплатно на автобусах ездил, продуктовый паёк вместе с ветеранами войны получал, от санаторного лечения сам отказывался. В 1995 году льгот не стало. Правда, дополнительный 14-дневный оплачиваемый отпуск ежегодно даётся, в поликлинике диагностические процедуры прохожу бесплатно.

 Через 12 лет после возвращения с зоны начали зубы выпадать, четыре всего осталось. Давление достаёт.

 Работал в гаражном кооперативе вахтёром. Один начальник пообещал взять шофёром. Уволился, а покуда проходил медкомиссию, обещанное место уже кто-то занял. Теперь ежедневно хожу по городским предприятиям и организациям в поисках работы. На любую согласен, лишь бы восемь лет дотянуть до пенсии.

Записано в 2006 году.