145. ЖИЗНЬ НА ДАМБЕ. Мисник Иван (102)

 Родился в 1919 году в деревне Веребки Лепельского уезда. Работал заведующим фермой в колхозах «Красный бор», «Салют». Жил в Веребках. Умер в 2012 году.

 Место моей усадьбы в Веребсках нравится всем. Расположил я её на дамбе древнего Веребского канала, одного из связующих звеньев Березинской водной системы. Крайняя хата деревни. Дальше – запущенные поля в сторону реки Берещи и одноименного урочища да небольшой лесной массив Кривой Рог.

  Про значительность водного пути сказано и писано много. Это хорошо, что пишут. Я вот только из районной газеты узнал, что строил Березинскую систему и в частности Веребский канал российский царь Павел. А то ведь раньше все местные люди и до сего времени те, кто газеты не читает, думали и думают, якобы водный путь прокопала императрица Екатерина Вторая, мать Павла. И дамбы, и шлюзы, и гигантские берёзы на дамбах, посаженные для их укрепления разветвлёнными корнями, называли и называют Екатерининскими, а не Павловскими, как то должно быть на самом деле.

 Канал западал на моих глазах. Я ведь ещё помню, как по нему пароходы ходили. Катера баржи с лесом таскали. Ещё из Воловой Горы сигнал подавали, чтобы створки моста, что до войны напротив моей хаты две дамбы соединял (его партизаны сожгли), раскрывали. На гудок много сельчан собиралось, чтобы посмотреть на необычное зрелище. Шлюзовые камеры немного ниже находились.

 Война застала барж с двадцать в канале и на Эсе, два катера в Веребках. Катера забрали, а баржи оставили. Всё лихолетье люди обдирали их на хозяйственные нужды. После войны голые каркасы потащили куда-то в Борисов.

 Ещё в начале 60-х годов прошлого столетия шлюзы служили прекрасной пешеходной переправой с перилами по обе стороны. Не сами гидротехнические сооружения разрушились, а их сознательно уничтожили веребчане. Мужики выдирали отовсюду металлические прутья и мастерили своим детям трубянки – приспособления для зимнего спуска с горы в стоячем положении. Местные механизаторы тракторами вырвали опоры створок ворот, чтобы достать из-под них бронзовые шарниры и сдать на вторсырьё.

 Последние гигантские берёзы на дамбах упали так же в 60-е годы. Но не все из них умерли своей смертью. Некоторых убили молнии, иных балбесы сожгли прямо на корню…

 Война в Веребках также проходила на моих глазах, поскольку на неё я не попал – не призвали ввиду плохого зрения. Потерял его по своей же вине. В 1933 году отбывал очередь по выпасу коров. Начал дубасить шкодливую рогулю, а она копытом врезала по глазу. Налился он кровью. Назавтра отец отвёз меня в районную больницу. Врач с неделю лечил глаз, а потом выписал, хотя видел я плохо. В 1937 году на комиссии в военкомате определили, что разошёлся зрачок, зрение снизилось до 47 процентов. Последних лет этак с десять совсем не вижу повреждённым глазом, а здоровье вообще до сего времени служит хорошо.

 В 1937 году начал работать заведующим фермой местного колхоза «Чырвоны бор». На моих глазах десяток веребских мужиков под видом польских шпионов увозили в тюрьму. Возвратились через много лет. Двоих расстреляли. Меня бог миловал.

 В 1940 году окончил пятимесячные курсы заведующих фермами. С началом войны остался на оккупированной территории. В 1942-м пришла в гости к моей мачехе родственница Маня Богданович из Поташни. Понравились друг другу. Поженились.

 Жизнь в войну как-то в одну цепочку не складывается в моих мыслях. Конечно, нелегко было. Запомнился эпизод, как поблизости нашей хаты погибли трое партизан. Их самих, имена и фамилии знал хорошо, но с годами забыл. Теперь помню лишь, что были это сын Дениса из Свяды, его односельчанин и парень из Свядицы.

 Немцы находились на той стороне Веребок – в Бусенках. Партизанский разведотряд двигался в деревню со стороны Берещи. Оккупанты давно заметили его и успели под горой, которую не так давно срезали на строительство дороги в Беседы, устроить засаду. Партизаны стали хорошей мишенью. Застрекотали вражеские автоматы. Партизаны растерялись и бросились убегать почему-то не в болото, а на голую дамбу. Замысел завоевателей взять лесных жителей живыми в плен стал для них спасательным, поскольку стреляли больше вверх. Потому случайно убили троих и одного тяжело ранили. Раненый спрятался в болоте, а живые смогли убежать. Вечером партизаны приехали на возу, забрали убитых и раненого.

 После освобождения Беларуси забрали меня в трудовую армию. Попал в Горьковскую область на Балахнинский бумажный комбинат. Заготавливал древесину. После войны начали отпускать столько мобилизованных работников, сколько приходило устраиваться демобилизованных воинов. Мне повезло вернуться в Веребки в мае 1947 года. Работать пошёл заведующим фермой.

 Через год Мария родила мне дочку Нину, ещё спустя полдесятка лет – Аню, последним – сына Ивана.

 В 1958 году «Чырвоны бор» присоединили к колхозу «Салют» с центром в Стаях. Я продолжал работать на прежнем месте. Сохранил трудовую книжку, в которую заносились суммы годовых месячных зарплат. Если каждую сумму разделить на 12, получится величина среднемесячной зарплаты в рублях. В скобках указана сумма отработанных трудодней при фиксированном минимуме 200 с 1961 по 1964 год, и 240 трудодней в последующие годы: 1961(360)=32, 1962(360)=37, 1963(360)=33, 1964(359)=38, 1965(360)=57, 1966(360)=54, 1968(366)=63, 1969(365)=110, 1970(359)=90, 1971(359)=121, 1972(329)=118, 1973(345)=138, 1974(365)=127, 1975(360)=131, 1976(347)=105, 1977(333)=141, 1978(287)=111, 1979(323)=114, 1980(309)=104, 1981(321)=109, 1982(333)=104, 1983(307)=99. Вот так тогда работал и зарабатывал заведующий фермой. Понимаю, что массовому читателю эта цифирь будет неинтересна, но для истории такие сведения неоценимы.

 В 1979 году пошла на тот свет Мария, а я – на пенсию. Однако заведовал фермой ещё пять лет. Не думал, что так долго жить буду. Предполагал, что вскоре пойду следом за Маней. Не получилось. Второй раз жениться на старости лет? Не помню, задумывался ли. Да, собственно говоря, здесь и баб таких нет. Так и живу вдовцом. Дочки Нина и Аня теперь лепельчанки, пенсионерки. Сын Иван умер пару лет тому назад в 45-летнем возрасте. Нина и Иван подарили мне по две внучки, Аня – двух внуков. Взрослые уже.

 Десять соток огорода засеваю. Домашних животных не держу. Рыбу давно не ужу – обезрыбел канал, одни мизерные окуньки остались. А вот поблуждать по лесу в поисках грибов люблю. А больше всего люблю в хорошую погоду бесцельно побродить по дамбе – ведь на ней вся моя долгая жизнь прошла за исключением неполных трёх лет трудовой повинности по военной мобилизации.

Записано в 2007 году.