151. СИМУЛЯЦИЯ В ГОСПИТАЛЕ. Баева Валентина (106)

О респонденте смотреть  здесь.

 В военный госпиталь из Лепельской районной больницы я перешла в 1992 году, через 10 лет оформилась на льготную пенсию в 52-летнем возрасте и ещё три года продолжала работать. Потом со мной не заключили очередной контракт в связи с намечающейся через восемь месяцев ликвидацией лечебного учреждения.

 После районной больницы в госпитале мне показалось, что попала в рай. Сначала не могла понять, за что там работникам деньги платят. Страшно было вспоминать, как в ночи в гинекологию привозили женщин с открывшимися кровотечениями. В старую больницу пока скорая помощь доставит единственного на весь Лепель врача-гинеколога, мне приходилось ставить капельницу, сделать укол, чтобы человек жил, определить группу крови. В новой больнице стало полегче - увеличился штат гинекологов. Но всё равно работы было невпроворот. Вот потому-то и показалась мне работа в госпитале отдыхом. Солдаты были такими больными, что на первый взгляд сходили за вполне здоровых людей.

 Сразу меня поставили старшей медсестрой инфекционного отделения. Конечно, я не перерабатывалась, но было непонятно, почему за практически одну и ту же работу сменной медсестре платят за вредность в отличие от старшей. А разницы в зарплате почти никакой, хотя старшая медсестра имела много дополнительных обязанностей: выдавала лекарство, вела документацию, принимала и выписывала больных. Потом стали и ей доплачивать за вредность, но я всё время ждала момента, чтобы освободилось место, и пойти в смену. Привлекал график работы – 17 часов отдежуришь, а трое суток дома отдыхаешь. Старшая же ходила на работу ежедневно, за исключением выходных, и на день оставалась без сменной.

 Врачи в госпитале были очень хорошие. При моём уходе работал Леус Валерий Иосифович, который и теперь живёт в Лепеле. А вот Сапожков и другие уехали в места иные, даже в Россию.

 Но вернёмся в мой рай. Удалось мне перейти дежурной медсестрой. Контингент больных сами понимаете – дерзкие юноши. Вовремя укладываться спать или подниматься не хотели. Ласковой просьбы не понимали, а вот строгого приказа слушались. Так я специально выписала на бумажку и выучила блатные слова. Как скажу сурово: «Без базара», «Не гони волну», сначала опешат, а потом одобрительно перешёптываются, что, мол, своя, укладываются сразу и храпят до самого утра, а не как больничные больные ночью ходят в туалет, кашляют, курят, обезболивающего укола просят.

 Был такой весёлый случай. Сижу я ночью за столом. Все спят. Бежит один солдат. Мыльницы на каждом ухе висят. Интересуюсь, в чём дело. Отвечает:

 - Мины ищу.

 Сбегал в конец коридора, назад возвращается. Спрашиваю:

 - Ну, что, нашёл?

 - Не, - говорит. – Это я, Валентина Денисовна, в карты проиграл. Уговор такой был.

 Попавшие в госпиталь солдаты были как на курорте. Кормили их там очень хорошо. Даже из дому работники приносили на угощение больным то, что дома оставалось. Например, варенья же в госпитале не дадут, а они страсть как сладкое любили. Как старшая медсестра я строго следила, чтобы блюда выдавали по норме. Если в больнице объедки можно было пустить в отходы, то наши солдаты всё съедали, даже миски вылизывали. Говорили, что такого хорошего питания в части нет.

 Многие больные, боясь лишиться такого отдыха, симулировали болезнь. Врачи это понимали, но иногда оставляли их подметать территорию. Солдатам такая работа нравилась.

 Как-то перед Новым годом все решили остаться болеть. А для того нужна температура. Чтобы её нагнать, выносили на улицу замораживать воду в стакане для последующего питья. Я, как увидела это, сказала:

 - Хлопцы, вы же закалили своё горло, и оно у вас никогда болеть не будет.

 Растерялись, но поверили. Начала подозревать, что натирают термометры. Говорю:

 - Наверное, градусники барахлят. Давайте проверим их в прямой кишке. Там точно покажут.

 - Не, - говорят, - тётя Валя, не надо. Мы натёрли температуру, чтобы на Новый год остаться.

 А одна болтливая санитарка, увидев, как замораживают воду, чтобы заболеть, ляпнула, что нужно то проделывать с молоком. Оно оказалось лишь у одного. Тот немедленно воплотил совет в действие, и у него действительно заболело горло. Мы сразу начали через каждые три часа колоть больного единственным на то время безотказным лекарством – пенициллином. И человек поправился до Нового года. Не прошла хитрость.

 Было, что один лепельчанин удрал из госпиталя на моей смене. Мне пришлось идти в розыски.

 Случалось, девчата в форточку к солдатам залезали. И за этим нужно было смотреть. Одну словила. Знала по работе в гинекологии, что у неё венерическое заболевание. Говорю:

 - Разве ж можно так? Что вы делаете?

 - А что мне одной лечиться? – отвечает.

 А солдат-то по шесть человек было в палате. Сдала её в милицию.

 В какой-то божественный праздник сели солдаты гадать. Попросили у меня зеркало. Поставили свечку, и сидят, гадают. Захожу в палату. У смотрящего в зеркало спрашивают, как того или того зовут. Потом на бумажках пишут буквы, из которых слаживается имя. Я хохочу:

 - Разве ж это гадание? Вы что-нибудь про будущее спросите.

 Ночью прихожу в ту палату – не спят больные. Спрашиваю, в чем дело. Дурят мне голову: вызвали какого-то духа, и он теперь не хочет уходить через форточку. Боятся. Я и говорю спокойно так:

 - Бить же и бранить вас я не могу, поэтому сделала снотворную клизму. Кому не спится, по одному будете ходить ко мне на усыпляющую процедуру.

 Заснули мгновенно.

 Мест в инфекционном отделении могли создать сколько угодно, наставив дополнительных кроватей. Зимой во время эпидемии гриппа лежало до 30 человек, летом – до 10. Но не было дня, чтобы отделение осталось без единого больного. Летней порой преобладали больные с чесоткой. Такие, чтобы продолжить болезнь, стрекали себе живот крапивой, даже голыми качались по крапивным зарослям. Я заподозрила неладное. Вызвала, якобы, больных смазывать больное место зелёнкой. Окончательно раскусила симулянтов лишь тем, что отказывались ходить зелёными.

 Понос симулировали. Тогда врач заставлял сходить в туалет при нём. Естественно, ничего не получалось.

 Выезжали на ученья. Возле госпиталя ставили палатки и имитировали лечение в боевых условиях. Часть полевого лагеря находилась на территории складов. Делались они до войны на совесть. Заходишь под землю – как будто сегодня сделано помещение. Склады очень глубокие. Сверху, например, складировалась одежда, бельё, внизу – продукты, из ещё более подземного помещения какие-то машины выезжали. Техники там хватало, как нам говорили, на какой-то минский большой завод, нельзя называть какой. Настолько качественно были сделаны склады, что заходишь, будто в квартиру, только стены из брёвен и отопление буржуйками.

 В заключение хочу сказать, что в госпитале работали врачи от бога. Таких бы в районную больницу!

Записано в 2015 году.