170. ЖИЗНЬ СОВЕТСКОГО ИНТЕЛЛИГЕНТА. Павловский Анатолий (115)

Сведения об информанте - здесь.

 Хочу показать жизнь советского интеллигента в советскую эпоху, каково ему было тогда в сравнении с настоящим временем. Я был свидетелем этого, поскольку был сыном того самого советского интеллигента. Поэтому за образец беру своего отца, ведь его и моя жизнь были едины – проходили вместе. И ни про кого иного я столько не знаю.

 Это по долгу папиной работы мы стали лепельскими. Отец же, Александр Ефимович Павловский, родился в 1923 году в деревне Боровики Сенненского района. До войны учился в школе. На войну взяли моего дедушку-колхозника Ефима Фомича, а отец не подошёл по возрасту.

 В удостоверении партизана записано, что Павловский Александр Ефимович со 2 сентября 1943 по 1 апреля 1944 года находился на должности заместителя командира отряда имени Лазо бригады Прокопенко по комсомолу. Я не ошибся впопыхах: написано именно «по комсомолу», а не «по комсомольской работе». Далее воевать не взяли ввиду серьёзной травмы коленного сустава, который не сгибался и болел всю жизнь.

 Отец много рассказывал про партизанскую жизнь. Слушать было интересно, но я, как и все дети, особо не старался запомнить, тем более даже мысли не было записать услышанное, что непременно сделал бы сейчас. Наверное, ввиду неординарности мне наиболее запомнились два эпизода из папиной партизанщины.

 Совершали нападение на вражеский гарнизон. Стали забрасывать укрепления коктейлями Молотова. Одна бутылка разбилась и окатила партизана зажигательной смесью. Он загорелся. Воды поблизости не было. Первое, что пришло отцу в голову, это подать команду: «Мочитесь!» И все участники штурма начали поливать бедолагу мочой. Огонь погасили.

 Много написано про блокаду партизан на озере Палик. Папа был в ней. Тогда карательная группа окружила болото кольцом, решив таким образом уничтожить «лесных бандитов» измором, поскольку прорваться сквозь круговые засады было невозможно. Болото ежедневно бомбили. Сначала в разведку прилетала «рама». Следом шли бомбардировщики. Единственным спасением было падение в грязь. Так и делали. Вылезали из неё мокрые и чёрные. Все съестные припасы вышли. Начался голод. Порешили коней. Когда их съели, порезали шкуры на ремни. Жеванием оных кое-как поддерживали организм. Выжили.

 За участие в боевых действиях отец был награждён орденом Отечественной войны ІІ степени, медалью Жукова, юбилейными медалями в честь круглых годовщин победы над фашистской Германией. Боевые и послевоенные награды папы и деда я бережно храню как дорогую реликвию.

  После освобождения Сенненщины в 1944 году отец стал заведующим сельской начальной школой. Через два года переведён учителем истории Пустынской средней школы. В 1950 году папа заканчивает заочное отделение исторического факультета Витебского пединститута, и его переводят завучем Замошской средней школы Лепельского района. С тех пор мы становимся лепельчанами.

 В 1952-м отца перебросили завучем и учителем истории Свядской средней школы. Мы поселились в Слободе. В 1971 году древний населённый пункт Свяда из топонимического списка района исключили, присоединив к малозначимой Слободе и так обезличенно назвав укрупнённую деревню. Таким образом и школу из Свядской превратили в Слободскую, отразив это в трудовой книжке отца.

 С 1974 года папа работает учителем истории и обществоведения. В 1988 году в возрасте 65 лет уходит на заслуженный отдых. Практически весь лепельский период его жизни я помню, поэтому и хочу показать жизнь сельского учителя в 50-е – 80-е годы.

 Основные жизненные вехи родителя я определил, а сейчас остановлюсь на характерных эпизодах бытия деревенского интеллигента, которые характеризуют его сущность. Я не имею в виду отца конкретно - таково пусть примитивное, но верное социалистическим идеалам существование сельской интеллигенции вообще.

 В 13-летнем возрасте я, как и многие мои сверстники, увлекался радиотехникой. Имел собственный детекторный радиоприёмник, самим собранный. 22 ноября 1963 года, подпольно слушая радиостанцию «Голос Америки», я узнал об убийстве американского президента Джона Кеннеди. Понимая, что прослушивание иностранных радиостанций в Советском Союзе строго запрещено, я никому не сказал об этом. Но назавтра, услышав о важном трагическом событии по радио, не сдержался и за столом похвастался, что я уже знаю об этом. Отец моментально разоблачил источник моей информации и разбил его об пол со словами: «Нечего слушать вражьи голоса». Мне было очень жалко собственное изобретение, но против отца не попрёшь. Молча, смирился. Лишь значительно позже понял, что он поступил как истинный советский интеллигент, верный делу Ленина до мозга костей. Вместе с тем, отец никогда не был членом КПСС. Не знаю, из каких соображений он не лез в партию, но был принципиальнее и честнее иного ярого партийца.

 Женился отец ещё на Сенненщине. Мама, Варвара Афанасьевна, всю жизнь в Слободе отработала техничкой Свядской школы. Адский труд. Уходила на работу в четыре часа утра, чтобы к приходу учеников вытопить печки, разжечь заменявшие электричество керосиновые лампы… Дрова доставлялись из лесу, а вот порезать, поколоть и сложить их вменялось в обязанность техничкам. Конечно, помогали школьники. Но основная работа всё равно ложилась на их плечи. Я пилил дрова 12-килограммовой бензопилой «Дружба», вместе с мамой таскал их в дровяной сарай. Отец в «дровяное» дело не влезал, но его обязанностью была заготовка сена для коровы.

 На социальное положение обладателя коровы власть внимания не обращала. Держишь бурёнку – сдай определённое количество молока государству. Не сдашь – не получишь сенокос. Не получишь сенокос – попрощайся с коровой, поскольку все природные травяные угодья были колхозной собственностью. Попрощался с коровой - семья голодной будет, а в нашей было шестеро детей.

 Корова кушала много сена. Его мы заготавливали с отцом в разных краях огромной Свядской Пущи. На весь день уходили в болото Чистик, которое находилось между Гадивлей и Стайском. Косили, стоя в воде. Он махал обычной косой «номер 11», а я – специально оснащённой под меня «семёркой». Всегда мучила жажда. Пили кишащую видимыми живыми микроорганизмами коричневую болотную жижу, для самоуспокоения пропустив её через кусок тряпки – профильтровав якобы. И не болели!

 Однажды колхоз выделил покос аж за Сталюгами. Траву скосили. Высушили. Загрузили готовое сено на брику (специальная телега с высокими бортами для перевозки сена). С Калаур-горы спустились без особых трудностей. На ответвлении от Борисовского большака дороги в Велевщину нас нагнала «коробочка» (пассажирский автобус Курганского завода), следовавшая из Латыголич в Лепель. Отец принял решение отправить меня с возом одного, а самому ехать в Слободу на «коробочке».

 Школьный конь был чрезмерно пуглив – шевельнувшийся на ветру обрывок газеты приводил его в бешенство. Тронувшийся автобус испугал животину, и она следом пошла в разнос. Это в зеркало заднего вида увидел водитель и затормозил. Конь врезался головой в заднюю двёрку и стал. Отец пересел обратно на воз, а я, сильно испуганный, плёлся следом аж до Слободы.

 Не про себя веду беседу. История эта к слову пришлась в характеристику жизни сельской интеллигенции. Вот вам и завуч средней школы, один из наиболее уважаемых в сельсовете людей. Интеллигент он на работе, а дома - обычный косарь, грузчик, возчик… Это с больной ногой-то.

 Как-то даже неудобно сравнивать жизнь теперешнего завуча сельской школы с советскими временами. Разве нужна сейчас корова в личном хозяйстве, если не только в сельском магазине, но даже в автолавке можно купить молоко, масло, творог, сметану, кефир, сыр? На этот товар деньги всегда найдутся. А в советские времена о таком молочном изобилии даже мечтать не смели. Из молочных продуктов в больших сельмагах иногда лежали лишь 20-килограммовые брикеты масла на развес. Но на покупку сего товара у людей не было денег…

Записано в 2016 году.