177. БЕСПРОСВЕТНЫЙ МРАК СЕЛЬСКОЙ ЖИЗНИ. Шушкевич Галина

Сведения об информанте  здесь.

 Сено, коса были неотъемлемыми атрибутами жизни моей свекрови Ольги Ильиничны Шушкевич, жительницы деревни Гадивли. Приедем в отпуск из Питера, а в хате нету ни сметаны, ни простокваши, ни молока вволю – это при мычащих в хлеву трёх коровах. Причина проста – всё молоко в сыром виде шло на сдачу в колхоз: больше сдашь – больше сенокосных угодий выделят. Как в мультфильме про Простоквашино кот говорит собаке (или наоборот): зачем одалживать деньги на покупку коровы, если потом продавать молоко на покрытие долга.

 В моём детстве, которое проходило в соседней Слободе, родители держали одну корову и молоко от неё не сдавали колхозу. Сена каким-то образом накашивали на единственную бурёнку, зато на столе всегда были молокопродукты. Летом самая простая, полезная и вкусная еда – растёртые зелёные перья репчатого лука в сметане. Объеденье! А в Гадивле это было дефицитом вроде мяса в советских магазинах. И всё из-за отсутствия сметаны – ушла она на телегу молокосборщика.

 Ввиду отсутствия молокопродуктов от собственных коров, а так же оных и абсолютно всех мясных изделий в советских магазинах, в деревне нам приходилась питаться исключительно привезёнными из Питера харчами, а также домашним салом (мясо съедалось до наступления лета) и куриными яйцами. Однажды за сданное молоко свекрови колхоз дал 40 соток сенокосных угодий на поле между Аношками и Велевщиной, километрах в семи от Гадивли. Заготавливать сено ушли на весь световой день. На обед себе взяли сала, сырых яиц (сварить, как всегда, не было времени), лука и хлеба. В первой половине дня поработали до изнеможения, поэтому аппетит проявился зверский. Я и Вовка, брат мужа, набросились на яйца. Выпили их, может, по восемь, а может и больше. Через некоторое время почувствовали себя плохо, и нас стало тошнить. Поняли, что объелись яйцами. Но предпринимать что-нибудь было поздно, да и среди поля не было возможности. В общем, зарыгали весь сенокос. Это я привела пример «беззаботной» сельской жизни и «прекрасного» отдыха в деревне.

 Наша дочка Юля на летние каникулы оставалась без присмотра в мегаполисе, поэтому мы её отвозили в деревню к бабушке. Той за нескончаемой дурной работой было не до роли няньки, но деваться некуда. Да и по мелочам Юля иногда помогала ей.

 Когда перед крахом Советского Союза сельским жителям сделали послабление относительно величины приусадебных участков, и появилась возможность иметь не прежних 40 соток огорода, а сколько угодно на неудобицах, свекровь захватила очередной участок заброшенного колхозного поля за Гадивлянской фермой. Посеяла там траву. Удобренная селитрой сверх всякой меры сеянка удалась – косу не потянуть.

 Взяли с мужем отпуска и приехали проведать дочку. Бабушка и внучка ношками таскали на себе сено из-за фермы в пуню – с километр будет. В огороде пасся конь. Спросили, почему его не используют. Свекровь ответила, что скотину жалко, пусть отдыхает. А себя и внучки ей жалко не было. Совсем крыша поехала у свекрови от работы.

 Нам, питерцам, доставалось меньше работы по обслуживанию коров свекрови. А вот её старший сын Вовка жил в Лепеле, поэтому каждый выходной ему с женой и двумя собственными сыновьями приходилось приезжать на автобусе в Гадивлю заготавливать сено, выбрасывать их хлева навоз, вывозить на огород и растрясать его, гонять коров на пасту.

  А Вовка был заядлый путешественник. И вот однажды в прекрасную летнюю пору он решил осуществить мечту своего детства – собственными глазами увидеть, откуда начинается его любимая река Эса протяжённостью 83 километра. С сыном Валеркой собрали рюкзаки и двинули от речного устья в Лепеле к истоку, который предположительно находился в Крупском районе Минской области. Эса протекала через Гадивлю. Это создавало определённые трудности – нужно было незаметно прошмыгнуть возле родительского дома, чтобы мать не заметила и не заставила лоботрясов сено заготавливать. Улизнуть от тяжёлой работы туристам удалось незаметно. Но потом Вовка опубликовал в районной газете «Ленінскі сцяг» свои путевые заметки. Мать прочитала и сделала ему серьёзную выволочку за то, что четыре дня пробил баклуши вместо того, чтобы заготавливать сено её коровам.

 Таких примеров помню уйму, однако приведённых достаточно, чтобы показать беспросветность и мучительность сельской жизни в советские времена. Почему именно в советские? Потому, что в постсоветскую эпоху люди поумнели, сельмаги с автолавками заполнились всяческими молокопродуктами, и содержать собственных коров отпала необходимость. Более того, бурёнки на подворьях стали крайне убыточными.

 А бесконечный рабский труд на собственных коров моментально состарил свекровь, и она умерла на 80-м году жизни в 2008-м. На первый взгляд кажется, что достаточно пожила. Но ведь она практически не хворала. В свидетельстве о смерти причиной ухода на тот свет записали старость. А при здоровом образе жизни и отсутствии болезней – столько мало. Износила работа на коров её женский организм окончательно и безвременно.

Записано в 2016 году.