36. Михневич Лариса. БЕЛАРУСКАЯ ХАТКА (58)

Родилась в 1966 году в деревне Кривцы Лепельского района. Окончила Беларусский институт культуры и искусства. С 1992 года работает библиотекарем-библиографом Матыринской сельской библиотеки. При библиотеке создала мини-музей «Беларуская хатка». Живёт в Матырино.

Несомненно, собрание воспоминаний в письменной форме сохранит народное достояние, национальные ценности. Но не менее важны в этом отношении и вещественные свидетельства былых времён. Имею в виду экспозиции и фонды музеев всех уровней. Предвижу, что сотрудники серьёзных музейных учреждений упрекнут меня в том, что причисляю к их числу какую-то любительскую коллекцию, не имеющую необходимого статуса. Полностью с ними согласна. Но эту и другие подобные коллекции абсолютно все называют музеями. То же делаю и я с оговоркой в уме, что по-научному это неправильно. Но я же не научный доклад читаю, а веду обычный рассказ о безвозмездных собственных стараниях и их плодах.

Созданный мной музей при Матыринской сельской библиотеке я назвала «Беларуская хатка». Основала её в 1994 году, предварительно два года изучая традиции Матыринщины. А ещё через три года организовала клуб беларусской национальной кухни. Чтобы осознать, как мне это далось, достаточно вспомнить, какие это были годы.

Под музей отвела небольшую комнату в старом финском домике, которые после сборки повсеместно обкладывались кирпичом. С порога всю экспозицию можно охватить одним беглым взглядом. Но так она не запоминается. Нужно каждый экспонат внимательно изучить, узнать его историю, и тогда он производит совсем другое, незабываемое впечатление.

Возьмём, к примеру, обычное для старшего поколения корыто. Во времена моего детства оно было обязательным атрибутом каждой семьи. В нём стирали, кормили свиней, временно хранили зерно… После появления цинковых ванн и алюминиевых тазиков все корыта лёгким взмахом топора были расколоты и отправлены в печь. Но это чудом сохранилось у одной женщины из Дорошково (теперь и деревни такой нет - переименована в Острова). Она сама принесла, можно сказать, семейную реликвию в музей со словами: «Мне оно ни к чему, а молодые пусть смотрят на жизнь нашу».

Нашим кроснам не менее ста лет. Определение возраста сделано просто. Отдавала ткацкий станок 80-летняя женщина 19 лет назад. Рассказывала, что ещё в 20-летнем возрасте ткала на нём. Бабуля давно умерла, а память о ней сохранится на века, благодаря пожертвованному экспонату.

Даже название определить плетёному сосуду трудно. Жбан? Кувшин? Кош? Корзина? Каждый посетитель музея старательно изучает плетеные стенки. Лоза вперемежку с соломой настолько подогнаны друг к другу, что, кажется, вода не просочится. Хотя очевидно, что сосуд предназначен для сыпучих продуктов: зерна, муки, соли…

И диковинный сосуд хранит свою историю. Купила молодая семья старый дом в Новосёлках (часть Матырино). На чердаке обнаружили непонятный предмет. Слышали, что библиотекарь собирает старинные вещи. Вот и принесли сами в музей это чудо-юдо. Теперь оно, можно сказать, конёк коллекции. Даже перед маститыми музеями не стыдно похвастаться экспонатом подобного рода.

А взять ступу с пестом. Её принёс Леонид Телятко. Неправильный образ жизни вёл он, поэтому умер ещё не старым. При жизни он редко слышал доброе слово в свой адрес, зато после смерти посетители музея хвалят его за редкий экспонат.

Есть в коллекции обычное мотовило для наматывания пряжи. Но есть и необычное, может даже эксклюзив, единственное, так сказать, в таком исполнении - словно накрест сколоченные лопасти ветряной мельницы. Его в конце 90-х пожертвовала музею жительница Заружанья. Она же и фонарь подарила, который, чтобы не ставить на стеллаж мёртвым экспонатом, я приспособила под плафон. Оригинальная люстра получилась. И малый плетёный сосуд отдала музею всё та же заружанка.

При сборе экспонатов я установила интересную закономерность. В больших сельских населённых пунктах бытовых раритетов сохранилось мало. Быстрое наступление цивилизации не позволяло людям осознать, что вышедшая из обихода вещь может стать музейной ценностью. Зачем, например, хранить бочкообразную маслобойку, если проще и выгоднее молоко сдать, а масло купить в магазине? А валёк для отбивания намоченного белья так и просится в печь. А минули эти экспонаты топку потому, что хранились в захолустных деревеньках. Их обладатели дольше соседей из больших деревень пользовались такими вещами. А когда они стали не нужны, жалко было сжигать воспоминания молодости. Кстати, маслобойку принёс школьный физрук и сказал, что родители долго не хотели с ней расставаться, ценили как воспоминание о прошлой жизни, не понимая её музейной ценности. А вот прялок сохранилось не так уж мало. Видимо потому, что ломать их тяжело в отличие от корыт, а места в усадьбе занимают меньше, чем кросна.

Одним экспонатом дорожу особо. Это спарыш - спаренные глиняные горшки. Несмотря на то, что этот сосуд широко использовался крестьянами (в нём носили есть работающим в поле, на сенокосе, в лесу: сразу два жидких или вязких блюда вмещалось), сохранилось его мало. Видимо потому, что глиняный - разбивался и выбрасывался. В музей спарыш принёс учитель из Костинки Василь Шнитко. Называл он спаренные горшки двойнюками - слово спарыш у нас не применялось. Костинец давно умер, а своим двойнюкам нашёл надёжное место - никогда не разобьются.

Музей доживает последние дни. Нет, что вы, его не закрывают. Наоборот, расширяют - с началом учебного года сольются в одну сельская и школьная библиотеки. Разместятся они в просторном здании детского сада. Найдется и музею более подходящий уголок.

Записано в 2013 году.