300. ЕВДОКИЯ РИВКИНА - СОРАТНИЦА И ПОДРУГА. Михайлова Ниди

 Родилась в 1936 году в Лепеле. Окончила Витебский физкультурный техникум, исторический факультет Белгосуниверситета. Работала учителем физкультуры СШ №2.

 В 1960 году приехала я работать в Лепель. Как раз во второй школе освободилась должность учителя физкультуры. Пришла, поднялась по лестнице, а в это время спускалась, по всему виду, учительница. Посмотрела на меня как-то многозначительно, и взгляд тот зафиксировался в моей памяти. Это уже потом она мне рассказывала, что, взглянув на меня, подумала: «Надо же, какая гордая и смелая, я бы такую боялась», - и точно описала моё синее платье с белым воротничком. Была это моя будущая подруга на всю оставшуюся жизнь Евдокия Александровна Ривкина.

 И стала я преподавать физкультуру. Она преподавала географию и историю. Коллектив был сложившимся до меня. Кто-то с кем-то подружился, кто–то был кем-то недоволен. Ну, в общем, нормальный коллектив. Как-то потихоньку, помаленьку мы с Евдокией Александровной сошлись. Разницы в возрасте у нас почти не было – она с 32-го года, а я с 36-го. И мы как подружились, так и дружили до последнего, пока она не ушла в мир иной.

 Я с чего взялась рассказывать про Евдокию Ривкину. Она была большим специалистом своего дела, известным и уважаемым в городе человеком. Практически её знал весь город. А вот умерла, и стала исчезать из памяти людской. Кто возвратит её светлый образ будущим поколениям? Конечно, это должна сделать я, её лучшая подруга.

 Родители Евдокии Александровны жили в деревне возле Плещениц. Дедушка её был портным, и в войну расстрелян как все евреи. Его дочь вышла замуж за Александра Ривкина, которого вскорости перевели в Лепель на работу бухгалтером вроде как райпо (организация находилась в длинном доме возле теперешней церкви, что на базаре, и Ривкины жили в этом доме). В начале войны глава семьи ушёл на фронт. Его жена знала, что их всех, так или иначе, расстреляют. Искала возможность уйти на восток. До прихода немцев присоединилась к группе евреев, которых лепелец Наум Левитан повел по дороге на Витебск. В пути Ривкины последний раз встретились с мужем и отцом. Он оставил родным тёплую куртку, хотя было лето.

 В пути попадали под бомбёжки, терялись дети. Одна женщина с ума сошла из-за потери ребёнка. Днём – жара, ночью – холодина. Спасала оставленная отцом куртка. Мать укрывала ей Евдокию и меньшего сына Яшу. Другие же дети вслух просили у бога тепла. Таким образом, Ривкины добрались до Башкирии. Там уже знали, что пришёл поезд с беженцами. Их разбирали по деревням. Ривкины попали вроде как в село Красное (точно не помню) недалеко от Уфы.

 Всякие люди есть: и хорошие, и плохие. Евдокия Александровна восхищалась новыми соседями. Сразу, как поселились, им понесли кто молоко, кто мёд. Мать устроилась на работу, дети пошли в школу. После войны возвратились в Лепель. Мать потом сожалела, что упустила возможность поселения в Минске.

 В Лепеле у них ничего не осталось. Ютились по комнатушкам. Принимали прежние знакомые. Евдокия и Яша пошли в школу. После сестра поступила в Витебский педагогический институт на исторический факультет. Закончила его с красным дипломом. Поскольку мама была одна, приехала работать в Лепель во вторую школу.

 Стала заслуженной учительницей. Преподавала географию и историю. Работала организатором. Была красивой женщиной, доброй, с характером.

 Евдокия Александровна очень любила свою работу. Ей всегда поручали класс, в котором было не 15 – 20, а 35 – 40 учеников. С ними держала себя так, что ребята уважали свою классную. Она интересно преподавала, поскольку к каждому уроку писала планы не для отцепного, а с добавлением интересных примеров, которые где-то специально находила. Конфликтов с учениками у неё практически не было. Наоборот, старалась уладить возникшие конфликты, которые её совсем не касались. Даже если ученик оступился, старалась его отстоять, направить на путь правильный. Ко всем относилась хорошо. В каждом старалась в первую очередь найти хорошее, не выпячивая отрицательные черты. Водила свой класс в походы, возила на экскурсии. Дисциплина была отличная. И когда выпускники уходили из школы, встречались с учительницей как с родным человеком. А когда сама по выслуге лет покинула школу, её навещали те воспитанники, которые продолжали учиться.

 В старости у Евдокии Александровны был ревматоидный артрит, отказывали руки, случилось неудачное падение, перелом шейки бедра, в общем, все 33 несчастья на одного человека. Я сама болела, плохо ходила, но ежедневно посещала подругу, помогала, иногда даже ночевать оставалась. Когда умерла, я часто одна ходила на еврейское кладбище, а когда стало невмоготу это делать самостоятельно, ходим вдвоём с моим братом Генрихом Михайловым. И ему тяжело, поскольку старше меня на два года, но всё равно меня сопровождает.

 После смерти подруги мне стало не с кем поговорить по душам. Есть, конечно, близкие люди, разговариваем, делился сокровенным. Но той открытости, которая проявлялась с Евдокией Александровной, больше нет. Ведь мы даже могли друг дружке звонить и ночью. Никогда не ругались, хотя взгляды на некоторые вещи имели диаметральные. О политике много говорили. Она нам была интересна по роду работы.

 Завершить воспоминания хочу несколько печальным, но примечательным событием, которое характеризует Евдокию Ривкину как человека и профессионала. Через 40 дней после её смерти в феврале 2013 года, не зная, что у евреев это делается на 30-й день, помянуть уважаемого историка пришли, не сговариваясь, пять лепельских историков – Алина Андриевская, Евгения Гончар, Алина Стельмах, Алла Захарова и я.

 Я горжусь своей подругой.

Записано в 2016 году.