317. МНОГО ЛИ МЫ ЗНАЕМ О ДЕДАХ? Тишкевич (Щука) Галина

 Родилась в деревне Пышно Лепельского района в 1958 году. С трёх лет жила на станции Осиновка Дубровенского района Витебской области. Работает библиотекарем пункта выдачи «Мелиоратор» районной библиотеки. Живёт в Лепеле.

  С возрастом люди начинают жалеть, что не расспрашивали своих родителей, их родителей о жизни в прежние времена, не интересовались своей родословной. Спохватываются, а поздно – спросить то уже не у кого. Вот мы и не знаем из первых уст о прежнем окружающем дедов мире. В книгах ведь описывается и в фильмах показывается совсем иная жизнь, не такая, какую на самом деле пережили люди. Наши дети понимают это, но с расспросами к нам не пристают. Им это неинтересно. Не думают, что к старости начнут сожалеть об упущенных возможностях. Со временем спохватятся, возьмутся по крупицам собирать сведения о своей родословной, хотя пару десятков лет назад их можно было граблями сгребать. Я не была иной. Также специально не расспрашивала родителей и дедов о прежних временах. Поэтому в памяти сохранилось лишь то, что случайно слышала при беседах взрослых. Теперь тщётно копаюсь в интернете, чтобы пополнить родословную. Кое-что нахожу, но это почти неощутимый мизер.

 Расскажу то, что удалось «накопать» про своих дедов.

 Отец моей матери Кривец Сергей Григорьевич родился в деревне Кривцы Лепельского уезда. Год его рождения как бы 1895-й, что у меня вызывает сомнение. Начну издалека.

 Мои прадеды Кривцы были простыми крестьянами. Как жили обычные сельчане, свидетельствует снимок 1915 года. 

 На нём зафиксированы братья и сёстры Кривцы: Сергей, Василь, Татьяна и Анастасия в Петербурге. Представляете, как жили крестьяне, если позволили себе поехать из лепельской глубинки в российскую столицу проведать сестру Таню, которая каким-то образом устроилась там горничной у графа. Обратите внимание на очень приличную одежду. Это граф с графиней отдали родным своей служанки то, что самим надоело, а Татьяна вообще не покупала шмотки, постоянно донашивая надоевший графине гардероб.

 Видимо, дед не впервые был в Питере, поскольку не однажды привозил в Кривцы графские обноски. Какого качества они были, свидетельствовала моя бабушка: местная шляхта, к коей причисляли всех католиков, просила подаренную графом одежду на танцы, куда самого деда не пускала, поскольку тот был мужиком.

 Вторая сестра Анастасия непонятно как попала в Москву и вышла замуж за дворянина Николая (фамилию не помню), который получил образование в Лондоне. Супружеская пара имела огромную библиотеку. После воцарения советской власти Анастасия с Николаем стали утаивать преследуемую родословную. Жили в дачном посёлке Кузьминки, в 1938-м получившем статус горпосёлка и названном Ново-Кузьминками, в 1960-м включёнными в Москву. Мама ездила к тётке, я так же была у неё. Жили наши родственники в бараке, куда были вселены советской властью после экспроприации дворянской жилплощади. У меня до сих пор на даче висит подаренный ими яркий столетний ковёр с сохранившейся надписью: «Мануфактура 1913». Поначалу думала сдать его в музей, но как-то начала выколачивать пыль и пробила дыру.

 Возвращаюсь к деду. У меня вызывает сомнение его год рождения, высчитанный согласно выданной ЗАГСом бумажке. Она удостоверяет, что Сергей Кривец умер в 1959 году, и на момент смерти ему исполнилось 64 года. Получается, что родился в 1895-м. Однако снимок деда в военной форме царской армии вызывает сомнение в подлинности его года рождения.

 На начало Первой мировой войны дед Сергей имел 19 лет, в год краха царской армии – 22 года. Неужели таких «младенцев» и тогда забирали воевать? И как он мог посещать Питер в разгар войны, когда должен был в то время сражаться на фронте? А к началу вторжения фашистских войск в СССР его на фронт не призвали по причине преклонного возраста – 46 лет. Неужто таких молодчиков считали неспособными защищать родину? Может, что с годом рождения напутано?

 В войну дед был вывезен на работу в Германию. После возвращения прожил 13 лет и умер от рака желудка. Рассказывал, что варили и ели сапоги, чтобы выжить. Это потому, что, в отличие от некоторых везунчиков, очутившихся у простых бауэров, попал к нацисту. Тот его и сотоварищей не кормил, заставлял непосильно работать, в общем, специально угнетал по максимуму.

 Вот и всё, что знаю о деде по материнской линии.

*   *   *

 Дед по отцовской линии Щука Степан Михайлович родился в 1903 году в местечке Пышно Лепельского уезда.

 Имел четверых детей: Николая, Василя, Нину и Галю. Первенец Николай, мой отец, родился в 1931 году. Младшая Галя была за него на пять лет моложе. Сейчас жива лишь тётя Галя. Жила на станции Осиновка Дубровенского района, куда попала по распределению после окончания Лепельского педучилища. Теперь её забрала дочка в Дубровно. Расспросить тётку про её отца и моего деда? Так она далеко и помнит мало. Допытаться что-то тяжело, а по телефону вообще невозможно.

 Попробовала расспрашивать своих сестёр, так им всегда некогда. Чуть нашла фотографии деда Степана.

 Не знаю, почему во Вторую мировую войну дед не был призван на фронт. Скорее всего, его и деда Сергея попросту не успели мобилизовать. В войну занимался собственным хозяйством. Содержал свиней, коров, домашний скот помельче. Как и дед Сергей, не пошёл служить ни немцам, ни в партизаны, хоть Пышно и переходило из рук в руки. По рассказам моего отца, партизаны в деревне не стояли. Освободят, и уходят. А если населённый пункт захватят немцы, то находятся там, пока их не выбьют. Дед не примыкал ни к одной из сторон. Не знаю, почему его не увели в лес партизаны насильственно, может, пожалели, что имел четверых малых детей. А вот односельчанин и однофамилец деда прислуживал немцам. Его дочка меня нашла в «Одноклассниках» уже после смерти отца и начала дознаваться, не родственники ли мы. Я никогда не слышала про такого Щуку. Всё, что могла, переворошила -  безрезультатно. Если был у Степана сводный брат Коля, так я его знала, в Орше жил. Значит, тот Щука был просто однофамильцем. После войны скрылся в Казахстане, как сказала дочка, а может, его осудили и выслали туда.

 Если бы мой дед был связан с оккупантами, его бы потом судили, а так сразу после освобождения Лепельщины забрали на фронт. Там наградили орденом Красной Звезды за проявленные мужество и смекалку при взятии города Кёнигсберга - повёл за собой солдат в атаку. Про это я нашла в интернете на сайте «Память народа». Сам же он о войне никогда не рассказывал, поскольку тогда участие в ней считалось делом обыденным. Да и я, часто видя красненькую звёздочку, интереса к ней не проявляла.

 После войны семья деда жила в землянке, поскольку хата сгорела. Потом построили совсем маленькую хибарку. Сам он работал работал начальником почты в Пышно, потом колхозником. Выйдя на пенсию, с бабой Марией приехал жить в Осиновку к дочке Гале, где жили и мои родители прямо в здании станции – папа был дежурным по соседней станции Хлусово. Почему-то надолго не задержались и возвратились обратно. После смерти бабы Марии дед снова переехал к Гале. Часто давал детям по рублю, и меня это обстоятельство интересовало больше, чем боевой путь деда. Теперь сама бы миллион отдала, чтобы узнать про его жизнь. Может и можно, заплатив, сделать заявку в архив, где бы нашли многие сведения, но я не знаю, как к этому делу подступиться, с чего начать. Однако, думаю, миллионом здесь не обойтись…

 Из Осиновки по телефону дед продал пышнянскую халупу, которая стояла второй или третьей на въезде в Пышно, теперь там новая хата. Умер в 72-летнем возрасте, значит, в 1975 году, когда я училась в десятом классе. Хоронить тело отвезли в Пышно.

*   *   *

 Я продолжаю искать сведения о жизни своих дедов – уроженца Кривцов и жителя Пунища Сергея Григорьевича Кривца и уроженца и жителя Пышно Степана Михайловича Щуку.

Записано в 2016 году.