403. ТИФ, ЛАГЕРЬ, ЗЕМЛЯНКА, ОБРОК. Подобед (Пытько) Надежда

 Родилась в 1938 году в деревне Велевщина. В Полоцком сельскохозяйственном техникуме получила специальности бухгалтера и экономиста. Работала полеводом, счетоводом, кассиром, бухгалтером, заместителем главного бухгалтера и главным бухгалтером колхоза «Родина» Лепельского района. Живёт в Лепеле.

 В войну все болели тифом. Не минула и меня эта участь. Мама думала, что умру, но выкарабкалась. Без лекарств. Детский организм переборол смертельный недуг. Может при тогдашнем питании и не выжила бы, но в Волотовках жили две мамины сестры и жена брата. Войны там не было. У них стоял партизанский предводитель Лобанок, поэтому держали и по пять, и по шесть свиней, коров. Молока было столько, что, помимо кормления партизанского отряда, свиньям выливали. Огромные кабаны вырастали на траве и молоке.

 Помню, пошли с мамой в Волотовки через лес за Сталюгами. Наши убили двухлетнего вепря. Партизаны пировали. Нас накормили и с собой дали. Очень помогала волотовская родня. Папа ведь сам в лесу был, двое братьев – на войне, а много ли надо нам, четверым – маме, мне и двум моим сёстрам.

 Однажды заявились немцы и вместе с другими сожгли нашу хату. Нас загнали аж за Латыголичи, в борисовскую Моисеевщину. Заперли в пуню и хотели сжечь. Уже факелы из соломы смастерили. Но решили умертвить нас с пользой для себя – отправили детей в деревню ловить кур с петухами и стали ждать добычу. Пока дети охотились, приехало на мотоцикле начальство из Борисова и приказало не жечь людей.

 Нас выпустили. Пешком загнали в лепельский лагерь, на месте которого после войны находился госпиталь. Три месяца всей семьёй содержались за колючей проволокой. Заедали вши. Некоторые опухли от голода. Нам мамина двоюродная сестра-лепелька приносила суп какой-то, хоть готовить его было не из чего. Так и выжили.

 Когда нас выпустили, остановились в Гадивле у Дёмки Вальки,  которая жила, где сейчас усадьба Кругликов. В одной хате были Мальвина и ещё одна женщина. И детки у них были, но не знаю, от кого их нарожали. Запомнила свою ровесницу Алину, после жившую в Анапе, а в старости переехавшую к дочкам в Питер.

 Не знаю, из каких соображений приютили нас Валентина с Мальвиной, самим ведь есть было нечего. Перезимовали у них, весну провели, а летом возвратился из леса папа, землянку выкопал. Поселились. В неё мои братья с войны возвратились. Интересные порядки были: старший Николай до войны лишь полтора года отслужил – лихолетье не дало дослужить. Отправили на фронт, после победы демобилизовали, а потом уже из Велевщины забрали на два с половиной года срочную службу дослуживать. В 47-м или 48-м и младшего, фронтовика, призвали уже в мирную армию, служил в Уручье.

 В общем, победа воссоединила семью, а есть ей не дала. Нашу продовольственную проблему снова взялись решать тётки волотовские. Дали тёлку и поросёнка для откорма. А Советская власть-победительница население оброком обложила. Нужно было в год сдать 40 килограммов мяса, 200 яиц и, не помню сколько, молока. А где взять молоко, если коровы нет? Где хочешь, там и бери. Масло покупали и сдавали. Носили в Слободу в дощаный приёмный пункт, который стоял на месте теперь пустующего здания напротив автобусной остановки.

 Сдавать, по сути, было нечего. Житель Гадивли Роман Рудак, то ли агент страховой, то ли налоговой инспекции, пожаловал к нам разбираться, почему госпоставки не выполняем. Посмотрел на порося (подарок тёток-волотовок) – не годится, мал. Под плач мамы и вой детей увёл волотовскую тёлку. Ни денег никаких не дал, ни какой иной компенсации не получили. Где дел животину, по сегодняшний день не знаю. Но по поводу поставок мяса нас больше не тревожили. Выполнять молочный оброк помогали всё те же лесные тётки, не знаю, за какие шиши, сами масло покупали. Государству готовый продукт был выгоден – изготавливать не нужно, сразу на пищеблоки и в магазины отправляй. Чтобы накормить власть двумя сотнями яиц, своих кур завели.

 В школу ходили голые, босые, голодные. Не было чего одеть, обуть, поесть. Может и не было бы меня сейчас, с послевоенного голода умерла бы, если б не хлебосольные тётки из лесных Волотовок. И кой-каким тряпьём нас обеспечивали. Непомерно счастливы были, получив волотовские обноски. Теперь дети модным обновкам так не радуются.

 Учились в школе, а после занятий, в выходной и на каникулах работали в колхозе. Мальцы мастерили конные волокуши из срубленных берёз и вытаскивали ими сено из болота. Девчата подгребали следом. Пропалывали кормовые бураки и морковку. Собирали медульки – головки дикорастущего клевера, из которых колхозницы вальками выбивали семена для последующего сева. Учеников помладше гоняли на стерню собирать колоски, обломанные жнеями – единственным ведь механизмом на жнивье был серп. Конечно же всё делали бесплатно – в 40-е да 50-е денег колхозники не видели.

2017 год.