404. КАК БУХГАЛТЕР «РОДИНУ» ЗАЩИЩАЛА. Подобед (Пытько) Надежда

Сведения о респонденте смотреть здесь.

 В 1957-м году заболела скарлатиной, покрылась коркой, словно рыба чешуёй. Должна была умереть, но через три месяца стала на ноги. В 11-й класс не пустили из-за слабости. Пошла работать в колхоз «Родина».

 В 58-м сортировала лён под навесом. Приехал верхом на коне председатель колхоза Константин Шидловский. Обращается ко мне:

 -Собирайся, Надежда Афанасьевна, поедешь со мной.

 Я испугалась: чем провинилась? Оказывается, председатель решил меня в счетоводы определить. Разносила трудодни по лицевым счетам, кассиром была.

 После того, как «Родина» разрослась, включив в себя Велевщину, Гадивлю, Чёрную Лозу, Адамовку, Замошье, Аношки, Сталюги, Острово, Терешки, Стайск, на лицевые счета посадили другую, а я осталась кассиром. В моём распоряжении был председательский конь, которого запрягал сторож. А какие тогда деньги были?! Копейки. Дадут аванс свадьбу справить, а потом отрабатывай два года. Только зерном рассчитывали. Может по одной, по две копейки на трудодень давали.

 Через некоторое время кассиром поставили Мишку Пшонку, которого Тубэсом звали, а я стала бухгалтером. Поступила в Полоцкий сельскохозяйственный техникум на бухгалтера-экономиста. Дети уже были малые, а я заочно училась. Закончила техникум и осталась служить «Родине», а по сути – её защищать.

 Менялись председатели, а я бухгалтерила. Некоторые думают, что считать – не навоз выбрасывать. Может оно и так, если только считать, а я ведь не просто считала, а «Родину» защищала. Как мне это удавалось и давалось, сейчас расскажу.

 Начала я сражаться за «Родину», как сказала вначале, в 1958 году при председателе Константине Шидловском, который и доверил мне эту неблагодарную миссию. Руководил он с коня – машин не было, колхоз большой, вот и разъезжал по полям верхом на лошадке. Это у него получалось – навёл дисциплину и порядок.

 Строгим был. Посадят люди картошку, а выкопать не даст, пока колхозную не уберут. Прискачет на коне к нарушителям и поломает лопаты с вёдрами. Поэтому свой урожай убирали лишь в октябре-ноябре, в мороз.

 Забрали Шидловского в министерство, а его место занял Владимир Романович Богданович. Местный, сирота, воспитывался дядькой – отец погиб на фронте, а мать умерла с голода после войны. Придя из армии, стал кладовщиком. Женился. Построил хату…

 Тяжело быть председателем в своей деревне. Все свои, друзья-знакомые, воруют. Но Богданович был человеком хозяйственным, научился, живя в одиночестве. Резко взялся наводить порядок.

 Его не слушались. Ругался, наказывал, а люди воровали, пили, не хотели работать. Но победил разгильдяйство. Построил фермы, закупил породистых тёлок в Литве. Стал выполняться план. По показателям колхоз появился и укрепился вверху районной сводки.

 Война стала отдаляться, люди начали заживаться. Колхозникам взялись платить зарплату, появилась заинтересованность в работе. Свелось к минимуму воровство. Председателя стали уважать, почтительно называть Романовичем.

 18 лет председательствовал Владимир Богданович. Потом его понизили в главные зоотехники, а руководить «Родиной» пришёл главный агроном из соседнего «Прожектора» Виктор Фёдорович Пралич. Нормальным председателем был.

 Навёл дисциплину. Долго над этим бился. Мог даже отвезти пьяницу-разгильдяя в укромное место и отметелить. Не пожалуется, понимает, что виноват, да и кто пьянчуге поверит… В вытрезвитель сдавал отъявленных поклонников «зелёного змия». В общем, вёл беспощадную борьбу с асоциальными элементами.

 Мне с ним работалось легко, поскольку оба любили порядок. Недавно зять приехал с рыбалки, принёс с озера привет мне от Пралича – не забывает. Это он меня поставил главным бухгалтером на место снятого Александра Савченко.

 Десять лет правил Пралич. Это ж надо было начальству головы не иметь, чтобы поменять его на некоего Рылько. Даже имя его забыла. Забыла, и где его откопали. Был не руководитель, а ворюга. Поехал в Минск. Заключил фиктивный договор с мебельной фабрикой об обеспечении «Родины» стройматериалами. Какое может быть обеспечение стройматериалами, если весь Зимник (пуща между Велевщиной и Гадивлей) аж до Стайска был колхозным? Две пилорамы имелось – вали, пили и сам продавай. Каждый месяц составлял фиктивный наряд и по нему получал 500 рублей. Главному экономисту хоть бы хны – им была председательша. Вижу: гибнет «Родина». Становлюсь на её защиту. А если по правде, то себя спасаю: посадят, думаю, и меня в тюрьму.

 Упёрлась – не подписываю ведомости на получение липового вознаграждения. А он без моей подписи забирает деньги из кассы. Места себе не нахожу, небо в клеточку сню. Хоть сама с аферы ничего не имею, но, получается, утаиваю, поскольку знаю о ней. Что делать? Нужно кого-то ставить в известность…

 Поехала к главному бухгалтеру управления сельского хозяйства. Всё как есть выложила. Пообещала, что разберётся. А жена председателя колхоза в Черейщине Лещинского тоже в бухгалтерии работала. Она и предупредила меня, чтобы не лезла в грязь – Рылько купил главбуху управления золотое кольцо. Посоветовала ведомости не подписывать, молча, что я, по сути, и делала.

 Рылько знал о моих жалобах на него – немедленно доносили. Да и ему в глаза всё высказывала – постоянно ругались. Поэтому лишил меня 13-й зарплаты и премии по итогам года. Сумма немаленькая – в разы превосходила мой оклад.

 Я не успокоилась, прекратив подписывать липовые документы. Председатель оформил доверенность, якобы фабрика доверяет получать причитающиеся ему деньги главному экономисту «Родины», его жене, значит. А я-то знаю эту химию, всё равно повесят на меня утаивание.

 Пошла к юристу, который сидел там, где нотариус находился, кабы посоветовал, что мне делать. Умным человеком оказался. Выслушал внимательно. Вызвали народный контроль, проверили и сказали председателю возвратить незаконно полученные деньги, иначе сядет в тюрьму. С председателей Рылько сняли. Вот и получилось, что, спасая себя, я защитила «Родину» от экономического развала. А Рылько выехал из района, развёлся с женой, сел в тюрьму, не знаю только, за что.

 Два года председательствовал Александр Гацуро. Он – велевщанец. Поэтому и трудно было ему с людьми работать. Писали на него. Конкретный пример приведу.

 Написала письмо молокосборщица Кнышиха – Валька Пытько, будто главный бухгалтер с председателем сдают колхозных коров, а выручка поступает на их счета. Аж из Минска приезжала проверка. Всё проверила до появления в «Родине» - мои отчёты и в ЦСУ, и в банк, и в упраление. Знала, что мой счёт пополняется лишь на 10 рублей в месяц, которые я с зарплаты ложу, а у председателя вообще сберкнижки нет, поскольку зарплата его и жены-учительницы уходит на содержание троих детей. В Велевщину приехали в последнюю очередь. Гацуры не было. Дали мне почитать жалобу. А там: что я хату свекрови продала в колхоз за 10 тысяч (на самом деле председатель уговорил меня продать развалюху для проживания колхозных шабашников), что на работу когда хочу, тогда хожу, в общем, всякой дребедени понаписано. А как дошла до кражи выручки за колхозных коров, полились слёзы, и читать дальше не могла. Женщина из комиссии начала успокаивать, объясняя, что всё уже проверили и знают: враньё написано. Сама дочитала мне пасквиль. Тут и мужик-проверяющий взялся меня успокаивать. А как можно было не плакать от обиды, если узнала почерк. Писал от имя Вальки Кнышихи её муж Мишка Пытько, мой двоюродный брат.

 Проверяющие сказали, что меня хвалили и районные начальники, и ревизоры – никаких претензий нет. Приказали за поклёп и оскорбление писать заявление, сами отвезут его прокурору. Уговорили. Но в процессе беседы я передумала – стыдно перед людьми будет, как процесс начнётся, скажут: на родню написала.

 Хотела хоть чаем угостить проверяющих, но они наотрез отказались. Сказали прямо, что потом пойдут слухи, будто я подкупила их дело закрыть. Так я достала из сейфа конфеты и угоститься предложила. По конфетке, может, и съели, не переставая уговаривать меня заявление написать, даже бумагу подсовывали. В натуре заставляли. Кончилось всё моим категоричным ответом: пусть их бог накажет. Так и получилось: Валька три года на костылях ходила, Мишка три или четыре года слепым жизнь доживал, тропки не видел. И хорошо, что я не написала - осталась перед богом чиста.

 После меня проверяющие встречались с Гацуро. Потерпел он лишь от того, что нервы порвал. До сих пор при редких встречах спрашивает, как я пережила ту несправедливость.

 Толком и сама не знаю, за что Гацуро убрали. А в общем, ни за что прицепились. Вынудили написать заявление по собственному желанию. И он пошёл мастером леса работать.

 Александр Нилович Хейлик в колхоз пришёл вместе с женой Аллой, которая стала главным экономистом. Конечно, руководил он, дисциплину не ослаблял, но Алла здорово помогала, держала управление, как говорится, в своих руках. Во всём разбиралась. Не зря потом поставили начальником планового отдела райсельхозпрода. А его перевели в Лядно.

 Следующий председатель, Аркадий АлександрОвич, где только не работал до нас и после нас – и в «Лепельском», и в «Салюте»… Никого не боялся – шуровал всё: и зерно, и лес… Пока на него не заявили. Не знаю, где его дели.

 Руководить родиной поставили председателя Слободского сельсовета Геннадия Клундука. Не руководитель он был. Как бешеный летал по фермам, а без толку. Я была на пенсии. Пришёл однажды ко мне в квартиру и просит: приди Афанасьевна, помоги, помоги отчёт сделать, запутались. Как пришла, так ещё два года отработала. Даже отпуск в апреле дали. Как пошла отдыхать, так больше и не вернулась. Председатель звонил, просил возвратиться, но я не согласилась. А в скорости и колхоз расформировали. Не стало «Родины» в 2003 году – к «Прожектору» присоединили. Тут я по настоящему возрадовалась, что не вышла на работу из отпуска. В таком случае пришлось бы сдавать всё в архив. А у прожекторовского главбуха Вали в эту неурядицу ещё и семейные неприятности случились. Запуталась. Документацию на колхозные дома уничтожили, и они стали ничейными. Люди перестали платить квартплату – некому, хотя при мне платили. Требуется капитальный ремонт строениям, а они нигде не стоят на балансе.

 Гена Клундук стал машинистом Слободской котельной. Потом оказался в гостиничном комплексе «Нивки». Сейчас, наверное, нигде не работает. Многие его винят в развале «Родины», некоторые началом пути к развалу считают деятельность Аркадия Александровича. Да, они руководили неправильно и неумело. Но для того было в районе начальство. Плох руководитель – заменить. Считаю, что проблему создавал «Прожектор» - отсталым был колхозом, всегда занимал последнюю строчку в газетной сводке показателей. Захотели поставить его на ноги за счёт «Родины». У нас было полно техники, скота на фермах Гадивли, Аношек, Велевщины. Поначалу содержалось до 50 коней, правда, под конец моей работы их количество сократилось вдвое. Так при упразднении колхоза они вообще остались у людей в бесплатном пользовании, в частности, у Шаблинского в Аношках, у Якубовского в Гадивле. И это хорошо, поскольку остальные разошлись лишь бы как, сдали на мясо. Всё уплывало в никуда. Столько зерна было! Ушло в «Прожектор». Вот его и подняли. Теперь смотрю сводку в «районке»: вверху он, как раньше «Родина» - ниже четвёртого места не опускалась.

 Тяжело работать главным бухгалтером колхоза. У всех на виду. Большинство старается зафиксировать в тебе что-то плохое. Сделал хорошее дело – это твоя обязанность. Не получилось что-то - твой просчёт. А то, что вся работа – это борьба за благосостояние хозяйства и колхозников, как-то не замечается. Я лишь один конкретный пример привела про сражение с нерадивым руководителем, а пережила ведь восемь председателей. И с каждым случались конфликты. Однако умные меня понимали, соглашались, а вот дураки штыки выставляли. В заключение приведу ещё один пример, как я «Родину» защищала, не называя действующих лиц, поскольку один из них до сих пор руководит.

 Вызвали меня, председателя и главного зоотехника в управление сельского хозяйства. До ночи продержали, приказывая оформить фиктивный перевод 30 несуществующих нетелей в дойное стадо. Председатель с зоотехником против, но молчат, не имеют в себе силы прекословить начальству. А я стеной стою: каким образом потом проведу замену нетелям-призракам? Были бы малые телята, можно было бы что-то схимичить. Но их нет. Твержу одно и то же: увольняйте, но фиктивный перевод не подпишу. Отпустили нас, наконец, в ночь. Я победила. В очередной раз не позволила запятнать «Родину» подлой сделкой.

2017 год.