6. Галузо-Самусова Нона. НАШИ КОРНИ (8)

Родилась в 1928 году в Лепеле. С 1929-го по 1941-й жила в Минске, куда отца Бориса Лукича Галузо-Самусова перевели работать в республиканский банк. В начале войны эвакуирована в Томск. Там окончила семь классов и педучилище. После окончания в 1951 году Минского пединститута имени Горького работала учительницей затем директором Бегомльской средней школы, с 1959 по 1975 год - директором школы в Томске. В 1980 году с мужем Андреем Лаптевым вернулась в Лепель в отцовский дом, который прадед на улице Чашникской (теперь Советская) купил ещё в 1874 году. До настоящего времени живут в нём.

 С фотографии смотрит на нас семья моего прадедушки Истомина Павла Фёдоровича, родившегося в 1844 году и в 1921-м погребённого на Георгиевском кладбище возле часовенки. Место то семейное, поскольку рядом покоятся его дочь, а моя бабушка Ефросинья, зять Лука Ефремович, рядом - внучка Анна Лукинична и правнук Георгий Семёнович.

На фотографии в центре сидит Павел Истомин. По обе руки от него - внучка Анна Лукинична и зять Лука Ефремович (мой дедушка). Стоят справа дочь Ефросинья Павловна, слева внучка Ольга Лукинична. На заднем плане - внук Борис Лукич (мой папа) и племянник Луки Ефремовича.

О Павле Истомине сведений очень мало. Жаль, что в своё время упустила возможность узнать о его жизни у папы или у тети Анны Лукиничны.

Павел Фёдорович по образованию был учителем по тому времени высокообразованным - даже на фотографии он выглядит глубоко интеллигентным человеком. У него была богатая по тому времени библиотека, граммофон и много пластинок. К сожалению, всё это погибло во время войны.

До выхода на пенсию работал в ряде школ Лепельской волости и в Лепеле. Проводил большую работу среди населения по распространению педагогических знаний, в особенности среди родителей учеников. Принимал самое активное участие в созданном в городе «Обществе трезвенников». Его работа как учителя была высоко оценена по тому времени: присвоено звание Народного учителя, а при выходе на пенсию вручены швейцарские карманные часы. Эти часы долгое время переходили по наследству. Сначала достались зятю Луке Ефремовичу, потом - моему папе Борису Лукичу, а затем - его сыну Лёве.

Так в те времена почиталась работа государственных служащих. После выхода на пенсию Павел Истомин окончательно поселился в Лепеле, купив здесь дом (теперь отрезок улицы Советской между Интернациональной и Максима Горького), который по сей день служит всем нам наследственной памятью.

Моя бабушка Истомина Ефросинья Павловна родилась 23 мая 1873 года. В 1894 она вышла замуж за моего дедушку Галузо-Самусова Луку Ефремовича. Была домохозяйкой. Родила троих детей: Ольгу, Анну и Бориса (моего папу).

В отличие от своего отца Павла Фёдоровича, общительного, внимательного и чуткого человека, была жёстким, не столько строгим, сколько суровым человеком. Такое мнение о ней сложилось у меня. Я родилась в Лепеле, родители жили в этом доме, сюда и меня принесли из роддома. Не помню, чтобы бабушка когда-нибудь обращалась ко мне с просьбой или каким-нибудь предложением, назвав по имени. Кажется, что меня она вообще не замечала. В то же время души не чаяла в моём двоюродном брате Георгии, старшим за меня на четыре года. «Жорочка» - не сходило с её уст. Таким же вниманием был окружён младший Мишутка. Возможно, это было связано с тем, что с трёхлетнего возраста Жорик рос без отца, умершего от скоротечной чахотки, которой заболел в результате спасения двух провалившихся в прорубь детишек.

Бабушка категорически была против замужества старшей дочери Ольги, запретила сыну Борису жениться на моей маме. Вопреки воле моих родителей она тайно окрестила меня. В то же время в письмах, адресованных папе, она интересовалась моей мамой, мной и братишкой.

Бабушка лет девять болела, но я не знаю чем. Передвигалась с трудом, редко выходила к столу, больше лежала. Умерла 18 июля 1938 года в возрасте 65 лет. Похоронена на Гергиевском кладбище рядом с отцом.

Мой дедушка Галузо-Самусов Лука Ефремович родился 18 октября 1868 года, умер 20 октября 1938 года. Он был образованным, интеллигентным человеком, добродушным, отзывчивым и внимательным к людям. К сожалению, не знаю, кто были его родители.

Лука Ефремович принадлежал к сословию мещан. Служил волостным писарем Лепельского уезда. После Октябрьской революции 1917 года продолжал работать секретарём исполкома.

По рассказам папы, к дедушке часто приходили домой люди для разрешения различных вопросов, за советом, и он всегда старался всем помочь. Содержал большое хозяйство: корову, свиней, кур. Удивительно, как он успевал во всём: огород, сад. Бабушка была плохой помощницей. И притом он много читал. Благо, библиотека свёкра была.

Церковь не признавал, но занимался своего рода целительством. Помню, как-то пришла к нему женщина, что-то рассказала и подала маленькую горбушку чёрного хлеба. Дедушка взял её, пошёл в свою комнату, затем вышел и вернул хлеб женщине. Та поблагодарила и пошла. Папа пожурил его, на что дедушка сказал: «Если бы не помогало, люди не обращались бы, а отказать им не могу. Я делаю это от души и безвозмездно».

Ко мне дедушка относился очень хорошо, с любовью. Часто брал меня с собой, когда ходил за дубовым листом для засолки огурцов или за жёлудями. Он их обжаривал, молол, и мы употребляли помол вместо кофе.

Дедушка очень любил рыбалку, часто брал меня с собой вечером, когда ходил на озеро подкармливать рыбу. У него была лодка. А когда утром возвращался с уловом, сам чистил рыбу. Эту работу он никому не доверял. Иной раз тёти Оля или Аня скажут: «папа, дай я почищу», а он в ответ: «Глупые вы. Как не поймёте, что когда я чищу рыбу, вспоминаю и переживаю момент её вываживания». И он рассказывал мне, как выудил ту или иную рыбину. А приносил он чаще всего большущих щук, окуней, лещей. Причём он не просто ходил на рыбалку, а каждый раз за определённой рыбой, знал, где какая водится.

Моя тётя Галузо Ольга Лукинична, дочь Луки Ефремовича, родилась 11 июля 1896 года, расстреляна 27 июня 1944 года. Была учительницей начальных классов. Работала в школах района и города. В молодости полюбила молодого человека, тоже учителя. Любовь была взаимной и, по-видимому, глубокой. Но её мама Ефросинья Павловна считала, что этот молодой человек не пара её дочери, и о свадьбе речи быть не может. Тётя Оля не могла перечить матери. Влюблённые расстались. Молодой человек ещё год поработал и уехал в другой район, а тётя Оля так и осталась верна своим чувствам и замуж не вышла ни за кого.

Она была старшей в семье и когда работала в городе или ближайшей деревне, основная тяжесть домашней работы ложилась на её плечи. В городе у неё было много хороших знакомых, друзей, подруг. Она была общительным и приветливым человеком. Тяжело перенесла смерть родителей, мамы 18 июля 1938, отца 20 октября 1938 года, оставшись в доме вдвоём с сестрой Анной.

Начавшаяся война внесла в их жизнь, как и в жизни многих, свои коррективы. 3 июля 1941 года Лепель был оккупирован немцами. Беда сближала людей. Начали формироваться подпольные ячейки под руководством подпольного райкома партии. В городе было создано семь таких групп. Одной из них руководила 24-летняя комсомолка Ирина Иосифовна Велюго. В её ячейку входили учительницы Анна и Ольга Галузо, редактор районной газеты Мария Нарушевич, ветврач Анна Аникиевич, поэт-журналист Владимир Закревский и др. Группа была связана с медиками, поскольку сама Велюго была фельдшером и работала в больнице. Медработники обеспечивали партизан медикаментами, перевязочным материалом.

Подпольщики спасали советских военнопленных, передавали им в лагерь гражданскую одежду, продукты, документы, организовывали побеги. Через паспортистов доставали бланки паспортов и пропусков с необходимыми подписями и печатями.

В группе был радиоприёмник, на который удалось достать справку, что он сдан властям. Слушали сводки совинформбюро, и размножали их, переписывая печатными буквами. Распространяли плакаты, обращения подпольного райкома партии.

В комендатуру поступил донос. Фашистам удалось напасть на след молодой женщины - связной подполья. Она не выдержала пыток и выдала членов группы. Было арестовано в одну майскую ночь 1944 года пять последних членов ячейки, в том числе сёстры Галузо.

Ирину Велюго били плётками, резиновыми дубинками до крови. Издевались и над её подругами Галузо и Нарушевич.

Тёти Оля и Аня до ареста были ранены в ноги осколками разорвавшегося снаряда и в тюрьме очень страдали без перевязок. Раны гноились. Избитые на допросах часто теряли сознание. Некоторые заболели тифом, в том числе Мария Нарушевич и тётя Аня. Их из тюрьмы перевели в тифозный лагерь за город, в район деревни Зелёнка. Это спасло им жизнь.

За день до освобождения города всех арестованных погрузили на платформы, увезли из города и расстреляли вблизи деревни Ходоровка Докшицкого района 27 июня 1944 года, по другим сведениям - возле станции Парафьяново.

Моя тётя Галузо Анна Лукинична, сестра папы, родилась 2 февраля 1900 года, умерла 25 октября 1964 года. Окончила Мариинское женское городское училище, которое открылось в 1910 году, затем Лепельское педагогическое училище. Работала в школах города.

В 1921 году вышла замуж за председателя Лепельского исполкома Шандурского Семёна, впоследствии ставшего председателем Витебского губкома. В 1923 году у них родился сын Георгий. Однажды, проходя по мосту через Двину, он увидел, как двое детишек, катившихся на санках с берега реки, провалились под лёд. Он бросился к ним, спас. Но сам сильно простыл, заболел и вскоре умер с распространённым диагнозом того времени: скоротечная чахотка. Похоронен в Витебске со всеми по тому времени почестями (материалы для погребения, фото в музее) в 1927 году.

После смерти мужа тётя Аня вернулась в Лепель. Устроилась учительницей начальных классов. В 1931 году вышла замуж за дирижёра военного оркестра Кудрева Александра. У них родился сын Михаил. Когда началась война, Кудрев ушёл на фронт.

Миша погиб зимой 1943-го во время артобстрела и бомбёжки Лепеля. С матерью выбежали из дома в сад, залегли. Но мальчик почему-то перебежал в другое место, ближе к дому. Там и настиг его осколок разорвавшегося снаряда. Похоронили его здесь же, в саду, выкопав небольшое углубление в земле и присыпав снегом. И только весной, сколотив какое-то подобие гроба, перехоронили трупик на русском кладбище. Мише было 11 лет.

Анна вместе с сестрой Ольгой уже в июле 41-го вошли в подпольную группу Ирины Велюго (подробнее рассказано в повествовании об Ольге).

В первой части дома, в гостиной, поселились офицеры. Иной раз они обращались с просьбой или требованием что-нибудь постирать или приготовить из их продуктов. С одной стороны это было неприятно морально: готовить, стирать, чувствовать косые взгляды горожан. С другой стороны хозяева дома были как бы под охраной от гестапо. Можно было размножать листовки, сообщения информбюро. Свободно мог заходить Владимир Закревский, который устроился на работу в немецкой газете. Он имел документы, которые давали право посещать военные гарнизоны, свободно перемещаться по городу и району. Он же поставлял бумагу для листовок.

В доме хранили гражданскую одежду для военнопленных. Нина Иосифовна Матуйзо (их дом стоял на месте двухэтажки напротив нашего, а огород занимал территорию дома Логойских) работала провизором в аптеке и передавала по мере возможности необходимые лекарства, перевязочный материал для партизан. Семья Нины Иосифовны была дружна с нашей семьёй, и многое украденное в аптеке пряталось в нашем доме. Исходя из всего вышесказанного, получается, что проживание в нём немецких офицеров давало какое-то преимущество хозяевам, надежду на некоторую безопасность до поры до времени.

Три года, до мая 44-го, всё обходилось в какой-то степени благополучно. В последний же месяц весны по доносу в комендатуру была выслежена молодая женщина-связная, которая не вынесла пыток и назвала членов группы Велюго. Вместе с Ириной арестовали и её отца. Но все члены группы утверждали, что он не причастен к подполью и ничего не знал. Велюго-отца отпустили.

Незадолго до ареста тётя Оля и тётя Аня были ранены в ноги осколками снаряда. В тюрьме наряду с допросами и пытками их сильно мучили гноящиеся без перевязок раны. Некоторые арестованные были больны тифом. Их перевезли в тифозный лагерь возле деревни Зелёнка. В их числе были тётя Аня и Мария Нарушевич.

Приближался день освобождения города. Немцам было не до тифозников, и они остались живы. Остальных арестованных расстреляли 27 июня 44-го.

Когда начался учебный год, тётя Аня была направлена на работу в школу №1. Но где-то в начале 50-х в отдел народного образования поступило письмо, в котором высказывалось недоверие к Анне Лукиничне как учителю, поскольку у неё на квартире жили немецкие офицеры. Её сняли с работы. Вмешательство брата Бориса, который во время своего отпуска разыскивал родственников членов группы Ирины Велюго, её отца и собирал соответствующие показания, тётя Аня была восстановлена на работе, восстановлено было и её доброе имя. Материалы о ней имеются в музее и книге «Память».

До выхода на пенсию Анна Лукинична Галузо работала учителем и воспитателем в Лепельском детском санатории.

Мой отец Галузо-Самусов Борис Лукич родился в семье служащего 2 мая 1902 года, умер 19 апреля 1969-го. По специальности экономист. Последняя должность - управляющий госбанка города Северска. Его жизненный и служебный путь был долог и тернист.

После окончания гимназии в 17-летнем возрасте с 3 июля 1919 года начал работать секретарём отдела заготовок в Лепельском уездном продовольственном комитете. В августе 1920-го его направляют на учёбу в Могилёвский институт народного хозяйства им. Карла Маркса. В связи с материальными трудностями в 1922-м перевёлся на заочное отделение и поступил на службу делопроизводителем в отдел частных амнистий ВЦИК в Кремле. В 1924-м был призван в армию, служил красноармейцем отдельного электротехнического батальона в Москве. После демобилизации в ноябре 1925-го возвращается в Лепель и устраивается на работу учителем начальных классов в Черноручскую школу, имея незаконченное высшее образование.

В Лепеле познакомился с моей мамой Сманцер Анной Алексеевной. Дружба переросла в более глубокие отношения, и когда папа сообщил родителям о своём намерении вступить в брачные отношения с моей мамой, моя бабушка Ефросинья Павловна (папина мама) категорически воспротивилась: ни венчанию, ни регистрации не быть. Папа очень любил своих родителей, очень чтил их, но сумел настоять на своём (в отличие от своей сестры Ольги), объявив мою маму своей женой. Официально же брак был зарегистрирован только в 1950 году, когда ему нужно было оформить право семьи на въезд в закрытый город. Несмотря на это, всю свою жизнь был верен жене, по-своему любил, и дорожил ею. В жизни называл ласково: «Ганулька моя» или просто: «Моя крошка».

После моего рождения 1 августа 1928 года папа вместе с мамой и мной однонедельной переезжает в Полоцк, где устраивается на работу воспитателем в детприёмник. А в июне 1929-го семья переезжает в Минск, где мы проживали до начала войны.

Папа был целеустремлённым человеком, настойчивым в своём самоутверждении. Работает бухгалтером фондового отдела Белорусской конторы госбанка, бухгалтером Минского мясокомбината.

В 1933 году был направлен на учёбу в Ленинградский учебный комбинат по подготовке экономистов высшей квалификации. По окончании учёбы работал экономистом совхоза «Вишнёвка» Минского района, старшим экономистом управления материальных фондов Госплана БССР, старшим инспектором отдела денежного обращения Белорусской республиканской конторы госбанка.

С нетерпением ожидали праздничный для города день 22 июня 1941 года - было объявлено открытие Комсомольского озера. Оно строилось комсомольцами и молодёжью на протяжении нескольких лет вручную, с помощью лопат и тачек. Таким же образом возводились острова, приводились в порядок пляжные полосы, спортивные площадки. Город готовился к открытию искусственного озера и купального сезона. Переполненные автобусы мчались в одном направлении - к новому водоёму. Папа поехал один - мама была занята своими делами и обещала с нами подъехать часам к 12-ти, но задержалась. И хорошо. В 11-45 по радио выступил Молотов и сообщил о вероломном нападении Германии без объявления войны. Где-то в час дня прибежал папа, не стал обедать, бросил маме на ходу: «Я на работу». Мы его больше до вечера 24 июня не видели. Позже мы узнали, что с первого дня войны он был мобилизован. Как старший инспектор денежного обращения Белорусской республиканской конторы госбанка отвечал за эвакуацию всех ценностей учреждения. В это же время был сформирован полевой банк.

24 июня вечером папа забежал домой. По чистой случайности не разминулся с семьёй. Сказал: «Отпустили на 10 минут близко живущих сотрудников взять с собой семьи». Так нам и ещё четырём семьям повезло выехать из города в ночь на 25 июня. 28-го прибыли в Смоленск. Здесь узнали, что Минск занят немцами. В Смоленске выгрузился полевой банк. Двери нашего товарного вагона были закрыты. Пассажиры только через окна могли попрощаться, помахать рукой остающимся, в числе которых был и папа.

По распоряжению командования Борис Лукич с 23 июня 1941 года служил в 133-й полевой конторе госбанка, с 25 июня 43-го - в полевой кассе Запорожско-Кировоградской Краснознамённой ордена Суворова первой степени стрелковой дивизии. 25 октября 45-го был демобилизован и 6 ноября 45-го приехал к семье в Томск, на Степановку.

Был награждён медалями «За оборону Москвы», «За боевые заслуги», «За победу над Германией», имел девять благодарностей Верховного главнокомандующего.

После месячного отпуска у Бориса Лукича началась трудовая деятельность: с 1 декабря 45-го в должности старшего инспектора, а с 1 марта 1947 - начальника отдела денежного обращения Томской областной конторы госбанка. Со 2 ноября 53-го - управляющий отделением госбанка МФО №2662, г. Томск, 7. За трудовую деятельность награждён медалями «За трудовую доблесть», Ветеран труда», значком «Отличник госбанка».

Сейчас, пережив своего отца почти на 40 лет и стараясь проанализировать его жизнь, понимаю, насколько он был целеустремлённым, трудолюбивым, настойчивым. Именно трудолюбие дало возможность начальству заметить подростка 17-ти лет и направить на учёбу в столичный институт народного хозяйства. И во всей дальнейшей трудовой деятельности ему сопутствовала беспредельная честность. Никаких компромиссов во вред делу! Однажды ему предложили подписать липовые документы, но он наотрез отказался и подал заявление об уходе, хотя материальное положение семьи и без того было тяжёлым.

Как человек папа был добрым, доброжелательным, любезным, но и требовательным. Меня до сих пор поражает, как в простой семье служащего родители смогли воспитать у троих детей такие высочайшие чувства ответственности, уважения и любви к родителям, друг к другу, к окружающим. Любовь его к родным была безмерной возможно потому, что их разделяли большие расстояния.

По-своему он любил и мою маму, и меня с Лёвой, хотя характер у него был взрывной. В таких случаях самым сильным ругательством у него было выражение: «Чёртова кукла».

Ушёл из жизни неожиданно для нас, хотя все знали, что у него неладно с сердцем. 18 апреля 1969 года его навестил мой муж Андрей, побеседовали, сыграли в шахматы. Вечером усилилась боль за грудиной, стала неметь левая рука. Всю ночь просидел в кресле. Мама растирала руку. Приезжала скорая, сделали уколы. К утру стало немного легче. Встал, умылся, побрился. Попросил градусник, сказав, что сильно болит голова. Мама поставила градусник, вышла на кухню. Буквально через пару минут в комнате раздался сильный стук. Когда мама вбежала, папа лежал на полу. Смерть была лёгкой. Папа не успел даже подумать, что уходит из жизни. Но для окружающих, близких такая смерть очень тяжёлая. Трудно было смириться с тем, что несколько минут назад родной человек активно готовился продолжать жить, и вдруг его не стало.

Продолжателями рода Бориса Лукича Галузо-Самусова являются сын Лев Борисович Галузо-Самусов, внук Борис Львович…

Записано в 2013 году.