480. ДЕРЕВНЯ ПЕРЕЕХАЛА ЗА РЕКУ. Голенок (Палавинская) Елена

 Родилась в 1930 году на хуторе Белищино, вблизи деревни Черцы Лепельского района. Работала в колхозе полеводом, дояркой. Живёт в деревне Захотино Лепельского сельсовета.

  Жизнь я начинала на хуторе Белищино. Близлежащей к нему деревней были Черцы. Наша семья носила фамилию Палавинские. Папу звали Ефимом Ефремовичем, маму – Евдокией Ивановной. Девичья её фамилия Соловьёва. До замужества жила на хуторе Узъезд. Был такой неподалёку от деревни Плешки, позже переназванной в Расцвет.

 Белищино состояло из двух хозяйств – нашего и брата отца -  Василя. С началом уничтожения хуторов у нашей семьи было два варианта: перевозить старую хату в какую-нибудь деревню или купить уже готовую. Родители выбрали второй вариант. Прослышали, что из деревни Гадивли семья Лукьяна выезжает в Сибирь и продаёт хату. Свет неблизкий – это противоположный край района, но выбора у нас не было.

 Василь из Белищино выехал в Зелёный Остров. В войну его убили. Убили и сына Петра. Остались дочки Алька, Зинка, Надька, Лёлька и Пашка. Позже все они поселились в Вильнюсе.

 На момент переселения у папы с мамой было шестеро детей. Коля родился в 25-м году и погиб в партизанах, Василь служил в армии, Тимка был сверхсрочником, Сергей тоже пристроился в войсках, Петя жил на Дальнам Востоке. Все мои братья умерли. Осталась я одна.  

 К сожалению, я не помню, в каком году было уничтожено Белищино путём изгнания из него двух, единственных, семей Палавинских. Была мала и жизнь на хуторе помню как сквозь сон. В Гадивле подросла и уже более отчётливо воспроизвожу её в памяти. Тогда деревня стояла на правом берегу Эсы, т.е. на лепельской стороне. Теперь о том мало кто знает, поскольку после войны Гадивля полностью переселилась на левый берег или на борисовскую сторону. Называю так направления потому, что рядом находился древний Борисовский большак, который связывал Лепель с Борисовом.

 Первоначальная Гадивля была небольшим придорожным поселением. Нашим соседом был Юлик Тарнавский, которого после войны ввиду отсутствия более подходящей кандидатуры поставили председателем колхоза, хотя он даже расписаться не умел и на документах царапал визуально запомненные каракули. Доживал век Юлик в новой Гадивле. На Гадивлянском кладбище покоится и его сын-тёзка Юлик, которого на вечный покой в отчую деревню привезли родные-лепельчане.

 На краю жил молодой мужчина Сергей Шамшур. Был он ярым охотником. Содержал много собак. Уже после войны переехал в посёлок смолокурни, который относился к Гадивле, хотя и находился в километре от их обоих – старой и новой. В конце жизни Шамшур переселился в Черницу, где и был насмерть сбит вместе с мотоциклом транзитной машиной на Минском шоссе. Похоронен на Гадивлянском кладбище.

  Близко от нас жили Бровки. Держали пчёл. Сам Бровка нам мёд приносил. Не продавал, а как угощение.

 Перед нами стояла небольшая хатка. В ней обитали две женщины. Они друг дружке приходились сёстрами, но ни имён, ни фамилий их я не помню.

 Первыми от моста жили Козловские. Они были наехавшими, поэтому, возможно, и не выселенцы из недалёкого Козловского хутора.

 Борисовский большак пересекал Эсу по мосту. Тот, довоенный, в 1941-м сожгли первые партизаны Линькова. Немцы немедленно отстроили новый. Потом был ещё один предшественник современного железобетонного. Поэтому трудно сказать, какого моста сваи торчат неподалёку от теперешнего асфальта Черноручье – Краснолуки. 

  Гадивля, существующая доныне, тогда лишь застраивалась ссыльными хуторянами и называлась Посёлком. Там жила тётка мамы, Зося. Её мужа звали Маслюком. Был он лесником. Детей не имели. Жили в панском доме, превращённом властями в семейное общежитие. Ранее местный пан, а скорее всего - арендатор или управляющий, руководил имением Елиново. Так называлось заречное поселение на месте современной Гадивли.

 Вообще-то, названия, которые привожу, бытовали среди местного населения. На старой карте Гадивля, в которой жила я, обозначена как «Застенок Елиново Гадивля», а заречная часть деревни – «Господский двор Елиново (Гадивля)». Так что обе части населённого пункта существовали с давних времён и в комплексе обозначений на карте имели общее название.

 Продолжаю приводить известные мне факты из жизни обеих деревень. Маслюк принимал грибы. Баба Зося проваривала их и засаливала в бочках, которыми был постоянно заставлен двор их жилища. Маслюки (не знаю, это их фамилия или кличка) умерли в Гадивле. На местном кладбище их нет, поскольку деревня тогда собственного не имела, и хоронить родственников возили в Рудню. Что стало с панским домом, не знаю. В начале 60-х на том месте поставили начальную школу, после закрытия которой разместили магазин, затем поселили колхозного пастуха и, в конце концов, здание сожгли в колхозной котельной. Сейчас там пустырь. 

  Года за два или за три до войны мы переехали в Маложежлинку, как тогда называлось Малое Жежлино. Причиной переселения послужила отдаленность Гадивли от райцентра – 18 километров до города нужно было пешком ходить в Лепель по всяким делам. Вот мама и настояла, чтобы переехали в Маложежлинку к её матери Альжбете Соловьёвой. Так мы лишились собственного угла. До войны жили двумя семействами, а после начала оккупации сын бабы Альжбеты возвратился к матери из Лепеля. Понятное дело, что тремя семьями совместно жить было сложно, поэтому после войны мы взялись строить свою хату. Я вышла замуж в соседнее Захотино. Когда в новой маложежлинской хате стало жить некому, её продали. Теперь стоит пустая.

 Я неспроста взялась рассказывать про Гадивлю перед Эсой. Дело в том, что на свете я живу единственная, кто являлся жителем деревни, на месте которой даже следа не осталось на земле. Больше никто не донесёт до потомков историю исчезнувшего поселения. Пусть же хотя бы её небольшой фрагмент, сохранённый в моей памяти, останется в письменном виде.

 Конечно, что-то из того, что рассказала, тогда не знала по причине малолетства, однако всю жизнь с интересом слушала рассказы о деревне моего детства, запоминала. Вот и получилось то, что видите.

Записано в 2017 году.