497. БАННАЯ ЖИЗНЬ НАСЛЕДНИКОВ «ВРАГА НАРОДА». Чеснокова (Телица) Анна

 Родилась в 1952 году в деревне Барсуки Лепельского района. Окончила Витебское профтехучилище кулинарии. Большую часть трудовой жизни отработала в цехе по производству сухого молока Лепельского молококонсервного комбината. Живёт в Лепеле.

  Были у меня три деда: родной и двое двоюродных. То есть родными братьями они считались. Поляки. Родной дед Юлик и его братья Карл и Иосиф Телицы. Уехали они куда-то на заработки. Возвратились с деньгами и купили себе землю неподалёку от Барсуков. Может, до них те урочища такие названия носили, а может, они придумали: Первый Борок, Второй Борок и Третий Борок. До сего времени находятся три поляны перед Большим болотом: справа от минского направления шоссе одна, и слева - две. Долго в тех местах были небольшие поля колхозов имени Ворошилова, имени Чкалова, «Прожектор», «Барсуки». Что там теперь - не знаю, может заповедная территория зарастает сама по себе, может культурная посадка леса произведена, а может зерно на корм зверям выращивают.

 Купили деды себе коня и засучили рукава. Разработали-раскорчевали участки под поля, возвели хаты, хозяйственные постройки, поженились, завели детей.

 В 1937 году объявили дедов кулаками и сослали в неизвестном направлении. Хуторские постройки свезли в колхоз, в Барсуки. Причина одна: Телицы – единоличники. Но дед в колхозе работал пастухом и конюхом. Вот это и явилось его погибелью. Застукал активиста за кражей конского корма. Заявил председателю. По указке того вор написал донос, якобы дед Юлик ходил за границу. Польский шпион, значит. А что слеп был, дороги и коров не видел, считать стадо помогали дочки, и внимания не обратила «тройка» якобы судей.

 Моя бабушка осталась с тремя детьми. Пошла колхозных телят смотреть. Все Телицы стали изгоями, поскольку являлись семьёй «врага народа». Теперь уже их никого нет в живых. Дядька Васька сам себя застрелил, приревновав жену Анюту к водителям автобусов, поскольку она работала в автобусной кассе. Дядя Ваня служил в Жлобине, сразу после увольнения в запас женился там же, жил в пригородном совхозе. А мама с бабой в Барсуках в баньке ютилась, кое-как оборудовав её под жильё (хата, собранная из хуторских построек, в войну сгорела). Вот и убежала мама от такой жизни в Шумилино работать на торфозаводе. Там познакомилась с моим отцом Григорием, водителем автомобиля марки ГАЗ. Не могу сказать, насколько сильна была их непродолжительная любовь, но меня зачать успели. Неизвестно, как сложилась бы моя судьба, если бы мой папа не задавил машиной пятилетнюю девочку. Посадили его. А мама одна оставаться на заводе не могла, поскольку я уже на свет просилась. А тогда не было родившим матерям ни декретных, ни оплат послеродовых отпусков по уходу за новорождённым. Было два выбора после родов: или на работу выходи, или с работы уходи. Мама выбрала второй и уехала в свою барсуковскую баньку. Хотя могла и получше сама устроиться и меня устроить: папа писал из тюрьмы, чтобы переезжала жить к его родителям в Могилёвскую область. Не знаю, как они там жили, но, во всяком случае, не в бане. Была у меня его единственная фотография, всю жизнь берегла, а вот как она исчезла, сама не знаю.

 И родилась я в бане, хоть шёл уже 1952 год. Война давно закончилась, все из землянок да бань в новые хаты перебрались, а нам построить жильё некому – единственного мужчину из семьи увёз «чёрный ворон». Дядя Ваня вообще из армии домой не пришёл, а дядя Васька после увольнения в запас сразу женился и на лесном хуторе Марьяново, расположенном между Барсуками и Нивками, своё хозяйство обустраивать взялся.

 Умер Сталин. После такой радости для миллионов семей «врагов народа» мама куда-то написала по поводу исчезновения своего отца и его двух братьев. Пришёл ответ: посмертно реабилитированы. Дядья то ли умерли, то ли уничтожены на Соловках, а дед мой расстрелян в Минске (мы решили уже потом, что в Куропатах).

 Мы по-прежнему жили в бане. И вот приехал погостить к двоюродной сестре в Барсуки лепельчанин Костя Гордионок. Впрочем, не погостить, а в таком случае говорят - прибился, поскольку деваться было некуда: от троих детей жена выпроводила за пьянку, с работы (был бухгалтером в финотделе) за то же самое выгнали. Вот двоюродная сестра и привела его к моей матери, говорит, что вам же как-то строиться нужно, из бани вылезать, а он человек рукастый, всё делать умеет. А маме лет было уже прилично (меня в 28 родила), нужно было жизнь вне бани устраивать. Пошла замуж за Костю. Он на самом деле рукастым оказался. Хату поставил. Стали с мамой жить. А меня бабуля взялась воспитывать в бане.

 С помощью соседей бабуля более-менее обустроила баню. Тристен к ней приделала, а к нему - коридор. Получилась маленькая хатка на современную дачу похожая. В ней я прожила до школы, четыре класса в Барсуках окончила. А в пятый класс меня в Лепельскую школу-интернат сдали. На выходные всегда приезжала к бабуле в баню.

 А мама жила своей жизнью. Ей забот хватало - своих шестерых детей с Костей родили. Вот тебе и пьяница! Не зря говорят, что всё от жены зависит.

 Окончив восемь классов в интернате, я выучилась на повара в Витебском профтехучилище кулинарии. Вышла замуж за Василя Манейкина. Сняли частную квартиру. Я устроилась на пищеблок областной больницы, когда она ещё находилась по улице Фрунзе. Он работал на ликёро-водочном заводе. Нежданно-негаданно стал инвалидом. Мне подходило время рожать. Ничего не оставалось делать, как бросить Витебск и перебраться в Барсуки. Был 1970 год.

 Ютимся себе в бане. И вдруг узнаём, что колхозный агроном Алина Куновская недорого продаёт старую довоенную хату умерших родителей. Пишем о том письмо родителям мужа. Они присылают деньги, и мы совершаем сделку. Переселяемся из бани. Забираем к себе бабулю. На этом наша банная жизнь заканчивается. Но она настолько мила моей памяти, что ей и завершу рассказ о моих дедах – «врагах народа».

 Как только я купила хату и забрала к себе бабулю, мама продала первое моё жизненное пристанище. Баню вывезли под сарай, а может даже на дрова, поскольку тогда моды на дачи не было.

 Мама умерла в 2004 году.

 Я давно живу в Лепеле. Однако снится мне часто не существующая до сих пор хата, а почему-то исчезнувшая с лица земли баня, бабуля в ней и большой клён во дворе, выросший из трёхлистного побега, вырванного мной, малышкой, где-то и посаженного под видом яблони.

 Вот так жили бедные сельские люди в эпоху развитого социализма. В основном это были члены семей «врагов народа» - именно этот пожизненный статус давал старт горемычному существованию в подобных моей банях.

Записано в 2014 году.