Мемуар 41. КОЛХОЗ КАК ТУНГУССКИЙ МЕТЕОРИТ. Шуш Эсенскі

Сведения об авторе смотреть здесь.

 Председатели колхозов самоуправствовали. Были этакими удельными князьками на советской земле. Что хотели, то и воротили. Районная газета «Ленінскі сцяг» с большой неохотой пропускала критику на свои страницы, ибо даже справедливая она приносила неприятности. Например, написал я, что председатель колхоза имя Тельмана Вера Снопкова за государственный счёт строит себе дом в Черейщине, живя там же в квартире. Председатель пожаловалась первому секретарю райкома партии Ивану Шаколо на необоснованную критику, поскольку дом тот строит для передовой доярки. Руководитель района поимел редактора Василя Хованского и в хвост, и в гриву. А тот – меня. Утряслось. Прошли месяцы. И Вера с семьёй преспокойно въехала в тот самый дом, оставив квартиру матери.

 Подобных примеров необоснованного наезда на меня было множество. Но материально строптивого журналиста практически не наказывали. Строители коммунизма морально хлестали, вроде как теперь хлещут приверженцы эпохи строительства "самого гуманного общества в мире". НО от этого я не худел. А порванные нервы есть не просили.

 Однако я старался дружить с председателями колхозов и директорами совхозов. Глядишь, они и накормят в приезд на их землю, и даже от души напоят во время отчётно-выборного собрания. В общем, и дружил, и воевал с сельским руководством.

 Одним из таких моих друзей был председатель колхоза имени Чкалова (потом «Прожектор», потом «Барсуки») Николай Шалак. Сразу отмечу, что хозяйственником он был отличным. Умел быть угодным и вашим, и нашим. В итоге благосостояние его колхозников было чуть выше, чем в других хозяйствах. А вот чтобы Николай Демьянович наживался сам, себе в карман клал колхозную выручку, я не слышал.

 Такая честность председателя не мешала мне сечь его колючим словом за самоуправные действия. А ему мои чапаевские махания шашкой не мешали при случае угощать меня алкоголем. Однажды нас с фотокорреспондентом Колей Кривцом так напоил на отчётно-выборном собрании, что мы попадали в сугроб на редакционном дворе, откуда нас повытаскивали главный бухгалтер Тамара Шарагович и её дочка Мая. А назавтра председатель Шалак восхищался:

 - Теперь я верю, что Шушкевич не рисуется, а действительно думает па-беларуску: в полнейшем отрубоне, а бредит на беларускай мове.

 Когда эти слова мне передали, было приятно, что Шалак узнал сам и другим показал меня таким, каков я есть на самом деле.

 Это про дружбу с Демьяновичем. А сейчас про войну с ним.

 Для лучшего понимания ситуации, вначале нужно сообщить, что родился я в Веребках. Так вот, под конец 80-х пригласили меня в Веребки на свадьбу. Там наехал на меня Стёпка Вашкевич, чтобы я написал, как председатель Шалак изуродовал их родные турки-борки. К возмущению присоединились и другие гости. И пошёл я по указанному адресу. И всю плёнку сощёлкал на доказательство очевидного преступления. Иначе увиденный вандализм над природой не назовёшь.

 Понятно, что председатель устраивал культурное пастбище на месте грибных лесных грив вдоль дороги в соседние Беседы. Но сделал он это варварски. Бульдозеры вывернули большие деревья вместе с корнями. Сдвинули их в огромные валы вперемежку с землёй. Зелёные кроны ещё не успели умереть. Ну, инопланетный пейзаж да и только. Или последствия падения разрушительного метеорита вроде Тунгусского.

 Написал про веребское издевательство над природой в «Ленiнскi сцяг». Прилетел Шалак к редактору. Толстым проектом устройства культурного пастбища машет: всё по закону! Говорю:

 - Выбрось его. Проект поворота сибирских рек ещё толще был, а в топку пошёл.

 Василь Хованский слушает меня, слушает Шалака. Смотрит на мои обличительные фотоснимки, листает проект. Чувствую: на стороне председателя начальник, хоть понимает и меня. Сходимся на том, что Шалак соберёт в Веребках общее собрание жителей, на которое приедем мы с редактором. Там и решим, кто прав.

 Перед собранием редакционный УАЗик отвозит нас на строящееся культурное пастбище. Посмотрел Хованский на торчащие из земляных валов и обречённые на гниение ещё зеленеющие стволы деревьев и говорит:

 - В Японии за такое расстреляли бы…

 На собрании выступил Хованский, рассказав про редакционно-колхозный конфликт. Выступил Шалак с аргументацией необходимости культурного пастбища для народного хозяйства. Выступили люди с возмущением по поводу уничтожения природы между Веребками и Беседами. К общему знаменателю так и не пришли. Получилось, что всё осталось на своих местах. Я не наказан. Проект культурного пастбища будет воплощаться в жизнь…

 Примерно то время. Самая прямая и удобная дорога, соединяющая Веребки с Минским шоссе в урочище Площадка (где теперь стоянка для фур), длилась всего-то чуть больше километра. Но она лесная. И председатель Шалак решает проложить от Площадки в Веребки автомагистраль, шириной в городской бульвар. Для того вырезает грандиозную просеку сквозь лесной массив Пелица или Голодные Могилки. Население возмущается – самые грибные места уничтожены, пофигу дорога. Но так говорят лишь дилетанты. Умные веребчане прекрасно знают, что никакой дороги не будет. Просто Шалаку нужен строительный лес, дабы за счёт его продажи увеличить благосостояние колхоза. Я о таком хитром крюке пишу в газету. Получаю очередной отлуп от Шалака и райкома партии. В общем, как всегда оказываюсь побеждённым. А Николай Демьянович успешно реализовывает лес из-под мифической дороги, на вырученные деньги закупает в Молдове вино, продаёт его в Лепельском районе и околицах. Колхозная казна процветает. Улучшается благосостояние колхозников. А дорога не только не строится, но все Голодные Могилки вырезаются подчистую уже государственными структурами. Делянка засаживается молодняком. Сейчас в нём по-прежнему растут грибы. А простую гравийку, позже заасфальтированную, прокладывают иным маршрутом.

 Не следует считать председателя колхоза «Прожектор» (ранее имени Чкалова, позднее «Барсуки) Николая Шалака эдаким вандалом над природой. Он был образцовым хозяйственником и успешно исполнял служебный долг. Просто нам обоим не повезло, что я родился в той деревне, которая временно была включена в его владения. А уничтожали природу все до единого председатели колхозов и директора совхозов. В меньшей степени – плохие хозяйственники, в большей – хорошие. Вот пример подобной узурпации над природой в другом хозяйстве. Я не стану его описывать с точки зрения современного мышления, а подам таким, каким зафиксировал в то далёкое время в своей подборке «Экологические миниатюры».

  Так что все колхозы были сродни разрушительным метеоритам в отношении уничтожения природы. Оттого и создал свои экологические миниатюры. Правда, уже не будучи сотрудником районной газеты, поскольку 7 апреля 1989 года был на семь лет и семь месяцев изгнан из редакции за политическую деятельность. Однако 8 декабря 1989 года миниатюры с охотой напечатала «Сельская газета», назвав их «Мыслями вслух об экологии». 

  Такая смелая критика колхозно-совхозной деятельности была столь необычна, что 19 января 1990 года спохватывается «Віцебскі рабочы» и так же помещает миниатюры под рубрикой «Нататкі натураліста», опустив лишь сюжет о Тунгусском метеорите.

  В январе 1990-го журнал «Сельское хозяйство Белоруссии» объединяет мои экологические миниатюры заголовком «Пора задуматься».

  И аж в марте 1991 года журнал «Родная прырода» отводит миниатюрам место под самым объективным заголовком: «Экалагічныя злачынствы”.

  Дааа, шуму я наделал много экологическими миниатюрами. И дела стали поправляться. Правда, не благодаря моей смелой критике, а в связи с кончиной главной руководящей и направляющей силы Советского Союза – Коммунистической партии - и краху самого СССР. Вновь созданные природоохранные органы стали серьёзно пресекать описанные выше вольности сельских удельных князьков. Представьте, что в эпоху строительства коммунизма за охраной районной природы следил единственный инспектор, коим долгие года являлся Иван Иванович Криволап. А один в поле не воин. Он старался, однако его никто не слушал.

 Чтобы быть до конца объективным, хочу низко поклониться председателю колхоза «Прожектор» Николаю Демьяновичу Шалаку за дорогу Черноручье – Краснолуки. Это он обул в асфальт неимоверно тряскую гравийку от Теремка до Слободы. За колхозные деньги нанял армянский примитивный асфальтовый завод, гастролировавший тогда в районе, и заасфальтировал бывший Борисовский большак. Дорожникам ничего не оставалось, как взять на баланс новую одёжку старой дороги, продлить асфальт до Велевщины и приступить к регулярному его ремонту. Всякий раз, проезжая к матери в Гадивлю на мотоцикле, я с благодарностью вспоминал самоуправного председателя Шалака.

Написано в 2018 году.

Читайте мои единственные в мире "Личные мемуары о красной эре".