Мемуар 68. БРАКОНЬЕРСТВО РАНЬШЕ. Шуш Эсенскі

Сведения об авторе смотреть здесь.

 Сейчас словленных браконьеров таким космическим штрафом обкладывают, что некоторые, от невозможности выплатить его за всю жизнь, вешаются. А рыбы становится всё меньше и меньше…

 А раньше таким же образом рыбу добывали в каждой деревне, и всем её хватало. Покажу, как то происходило на моих глазах.

 В папкиных Веребках в моде были абарцы. Абарэц - это сеть длиной от берега до берега и шириной ну, может, метр. Снизу её тянули ко дну глиняные патапцы (грузила), крепившиеся к нижней верёвке через сквозную дырку в них. Прикреплённые к верхней верёвке поплавки из бересты удерживали снасть на плаву. Таким образом абарэц всегда находился в растянутом состоянии. Рыба сама в него заходила и запутывалась. Но такого исхода рыбной ловли никто не ждал, а ускорял действо при помощи боўткі (тонкой жерди). Процесс проходил так.

 Абарцом перегораживали русло Берещи. Сами уходили на несколько сотен метров вверх по течению. Заходили в почти везде мелкую реку вдвоём и продвигались к абарцу, молотя боўткамі по воде. Напуганная рыба устремлялась вниз от яростного буханья. А впереди её ждал абарэц. Во время нереста от него несколько мешков уклейки увозил конь.

 У папки абарца не было, потому при его использовании я в основном был зрителем. Иногда лишь пробовали с Валериком Демко подражать взрослым, перегораживая Берещу снастью его папки. Конечно, сноровка у нас была не та, и силы не хватало усердно молотить боўткамі по воде. Соответственным и улов получался.

 Запомнился случай. Летним днём с Валериком перегородили абарцом Веребский канал. Ввиду зноя, пошли загонять рыбу голыми. Когда подошли к снасти, в ней сидело всего несколько рыбёшек. Заранее учитывали время года и погоду, поэтому и такой добыче были рады. Выбрали из ячеек плотвичек и окуньков. Куда их деть, коль всё имущество спрятано на дамбе, а абарэц удобней переносить дальше по мелкому руслу? Валерик, не долго думая, вложил улов себе в плавки. Как же затанцевал он, когда окуни стали колоть тело! Я ржал до упаду. Меня же сие хранение улова минуло, поскольку был в трусах – он выпал бы через широкие короткие колошины.

 В мамкиной Гадивле в моде были крыги. В рост человека сеть, прикреплённая к двум г-образным крыльям. Посередине их разделял и одновремённо с помощью шарнира соединял прямой кол, именуемый дедком. Два рыболова становились по краям и один – по центру. Последний лишь часто поднимал и опускал дедок, следуя за крыльями, которыми сотоварищи с разных сторон старались захватить побольше акватории, постепенно соединяясь. Когда крылья ударялись друг о друга, крыгу подымали и вытаскивали на берег. Оставалось лишь улов выбрать. Таким образом облавливали Эссу, её старицы и заводи. Мне как слабаку крыгой ловить не приходилось. Годился я лишь рыбу носить. Что также было интересно, хоть под конец процесса и тяжело.

 А ещё у моего соседа и старшего друга Ивана Якубовского был таптун. Это такая короткая трубообразная сеть с дугообразным входом и завязанным концом. Два человека брались за края дуг и, часто приподнимая их и сразу опуская на дно, обходили прибрежную траву. Рыба попадала в таптун, а обратно уйти не догадывалась. Годилась такая снасть в большей степени для заводей и стариц. Соответственной была и добыча: вьюны, караси, щурята.

 Разве ж это браконьерство? Больше развлечение. Оттого и не преследовали за такую как бы запрещённую рыбалку. По-настоящему быть участником браконьерского коллектива мне пришлось лишь в 70-х годах. Дело, значит, было так.

 Приехал на 8-е марта в Гадивлю. Весна стояла ранняя. Снегу не было. Душа истосковалась по рыбалке. Решил сходить на Эссу с удочкой, заблаговременно зная, что клёва не увижу – вода большая, время года раннее. Безрезультатно продвигаюсь от моста к Велевскому буку. И вот находят меня друзья – гадивлянец Мишка (имя изменено) и ленинградец Витька. Мишка советует бросать эту безнадёгу. Он покажет мне настоящую рыбалку.

 Притащил бухту проводки, оголённой с одного конца и с сачком на длиннющей ручке с другого. Оголённый конец загнул крючком, нацепил на сачок и длиной рукояткой хотел накинуть проводку на фазовый провод линии электропередач, проходившей в том месте над рекой. Не получилось, поскольку между проводами бухты и линии за полметра до соединения возникла искра.

 - Это высоковольтка, - сделал заключение Мишка. – Надо идти за мост, где из Гадивли в смолокурню подаётся 220 вольт.

 Пошли. Заброс бухты получился. Сам Вовка взялся управлять сачком, Витька – таскать и разматывать бухту по мере удаления от места заброса. Я решил, что надурил всех, вызвавшись носить мифический улов. Как же я ошибался!

 Мишка опускал сачок с оголённым проводом в воду и нажимал на выключатель. Пусто. И вдруг как пошли всплывать вверх пузом язи! Век таких не видел в Эссе. Мишка с усилием выдёргивал сачок из воды и через себя выбрасывал рыбину на берег. Я еле успевал собирать добычу.

 Бухты было на несколько сотен метров. Когда закончилась, пошли в обратную сторону. Мне стало тяжело носить мешок с уловом. Потом перешли на противоположный берег и процесс повторили.

 Я проклял улов и свою мнимую хитрость, поскольку он заполнил мешок. Еле перетаскивал его с места на место.

 Наконец все четыре направления от низковольтной ЛЭП были пройдены и мы направились к нам домой делить добычу. Мамка была в шоке – всю жизнь прожила в Гадивле, а такой и столько рыбы никогда не видела. Под влиянием удивления и радости дала нам самогонки столько, сколько в нас влезет.

 После я лишь пару раз участвовал в убийстве рыбы током. Столько добыть, как в первый раз, никогда не получалось. Рыба, что ли, научилась отживать и убегать, пока её подцепишь сачком? А потом я поумнел и понял, что такой вид рыбной ловли есть преступление. Перешёл исключительно на рыбалку с удочкой.

 И всё же нынешнее эссенское безрыбье, считаю, вызвано не сетевыми приспособлениями и применением тока. Позже научились уничтожать рыбу электрозовом. Сплавляются по течению чужаки с аккумулятором в лодке и сзывают рыбу электрическими импульсами. Она дуреет и плывёт прямо в зовущий сачок. А та, которая каким-то образом увильнула, навечно остаётся стерилизованной, т.е. лишённой возможности воспроизводить потомство. Говорят. А так ли это, утверждать не берусь.

Экскурс по местам бывшего браконьерства совершён в 2019 году.

Читайте мои единственные в мире "Личные мемуары о красной эре".