Мемуар 108. ЭРОТИЧЕСКИЕ ГРЁЗЫ СОВЕТСКОГО РЕБЁНКА

Сведения об авторе смотреть здесь.

 Каждый человек, чтобы ускорить засыпание, рисует в своём воображении радужные картинки счастливой жизни. Они соответствуют возрасту. Сейчас меня ночные грёзы переносят в дальние глухие края, по которым я прокладываю неведомые доселе маршруты и покоряю неприступные вершины. В общем, мечтают по типу: кто на что горазд.

 Ночные воображения начинаются с детства. Первые взрослым помнятся с раннего возраста. Я, например, ложась спать, всякий раз просматривал очень умилительный рисунок в детском журнале «Вясёлка». Читать ещё не умел, однако подпись под рисунком запомнил наизусть после прочтения мамкой. На нём был изображён розовенький симпатичный поросёночек, который спит на чистенькой простыне и подушечке, подложив под щеку переднюю ножку. Позже специально разведал, что слова те принадлежали выпущенному из ГУЛага беларусскому поэту Станиславу Шушкевичу, отцу экс-председателя Верховного Совета Республики Беларусь Станислава Шушкевича. Сочинил он детский стишок в 1957 году.

 И вот я, ложась спать, грезил, как кладусь в ухоженном хлеву в постельку к чистенькому поросёночку, и мы, обнимаясь, дружим. От таких приятных грёз сон одолевал меня быстро. Следующим вечером моя фантазия повторялась, сколько времени, не помню, наверное, долго, поскольку запомнилась на всю жизнь.

 С первого класса я много читал. Начинал со сказок, потом перешёл на более серьёзную литературу. В начальной школе попалась мне книга американского писателя Марка Твена «Приключения Тома Сойера». Моё сердце одолела девочка Бекки Тэтчер, подружка Сойера. Я завидовал Тому, что он столько времени провёл с Бекки в пещере. Хотел быть на его месте. Поэтому, ложась спать, воображал, как мы с Бекки также заблудились в пещере. Я водил девочку за руку, держа в другой факел. Обратный путь всё не находился. Бекки было страшно, и она льнула к моей руке всем телом.

 А когда я, успокаивая малышку, гладил её по шелковистым волосам, она всем телом прижималась ко мне. Мне было очень приятно и непонятно трепетно. Я знал, что обязательно найду выход из пещеры и спасу прелестную Бекки. Но так его никогда и не нашёл, поскольку прежде засыпал, и уже во сне водил подружку по лабиринтам подземного мира. В грёзах очень помогали графические черно-белые иллюстрации к книжке. Бекки я представлял именно такой, какой нарисовал её художник. А я был покруче Тома Сойера – увереннее, смелее, решительнее, красивее…

 Так же в начальной школе почтальонка принесла очередной номер ежемесячного журнала для детей «Бярозка». На последней его странице была напечатана фотография композитора Александры Пахмутовой, короткая характеристика её творческой деятельности и ноты со словами одной из песен. «Песня о тревожной молодости» называлась. Но мне не столько вошли в сердце трепетные слова музыкального произведения, сколько внешность композитора. Она была на 23 года старше меня, но в 30-летнем с небольшим гаком возрасте выглядела прекрасно.

 Александра заполонила моё сердце. Я дённо и нощно думал о ней. Воображал ситуации, как дружу с ней на равных. Вместе едем на велосипеде, вместе купаемся, вместе на Язэпихе собираем боровики, и я ей показываю самые грибные места.

 Бежало время. Пахмутова постепенно оставила меня в покое. Её место в моём сознании поочерёдно занимали другие литературные героини. Одной из них была дочь капитана Гранта, Мэри, из книги французского писателя Жюля Верна «Дети капитана Гранта». Она была уже взрослой девушкой, даже замужней. Но это обстоятельство ещё больше воспаляло мою лирическую натуру. Засыпая, я честно помогал Мэри искать её отца, бороздя моря-океаны на паруснике «Дункан» и побеждая пиратов-головорезов из шайки Айртона.

 Литературные героини с детских лет формировали во мне мужика. И когда я стал выходить из детства, пойдя в Свядскую среднюю школу, моё существо начали заполнять девочки из окружения постарше, поскольку они были самостоятельнее и посерьёзнее одноклассниц. Я понял, что люблю их. Но признавался им в том лишь перед уединённым ежевечерним засыпанием. Наверное, они о том даже не догадывались.

 Однажды с Сахалина возвратилась дочка дяди Саши Мозго, Фроська. Развелась с мужем и прибыла в родную Гадивлю вместе с дочками Надей и Олей Гордеевыми. Надя была малышкой, а Оля – младше меня всего-то на два года. А красавица! А губы какие большие! В жизни подобных не видал.

 Так засела в мою голову, что не знал ни минуты покоя. Любил её каждую минуту, каждую секунду. А она на меня – ноль внимания. Думаю, что меня понимала. Но в своё сердце не впустила. Видно, не по нраву ей был. Даже однажды в драке между гадивлянскими мальцами и девками так когтями процарапала по моей физиономии, что та кровью залилась и долго носила на себе следы, наверное, всех десяти когтей.

 Конечно же, потом помирились. Даже дружили. Но чувства ко мне она так и не проявила. Волька, я всё равно благодарен тебе за то, что ты украсила моё детство совсем не детскими, а уже аморальными грёзами.

 Рассказал про главных пассий своего советского детства. Думаю, в отношении эротических грёз у многих оно было похожим. Согласен, что не у всех, поскольку не каждому было дано знать о существовании Бекки Тэтчер, Александры Пахмутовой, Мэри Грант и многих других. Ну, а что выходит за пламенные чувства к реальной Ольке Гордеевой, вылезает за рамки детских грёз. Думаю, что лишние откровения очень даже возмутят пусть редких, но всё же существующих святош, фарисеев, ханжей, лицемеров. Пусть их кривая душа будет спокойной.

27 мая 2020 года.

Читайте мои единственные в мире «Личные мемуары о красной эре».