Сведения об авторе смотреть здесь.
Ни с того, ни с сего заглох мотор легковушки. Пока по инерции катилась, крутанул руль вправо и припарковался на краю обочины. Мой постоянный спутник - коричневый пудель - повернул голову ко мне, читая мои мысли:
- Старенькая машина – что ты хочешь…
Взгляд его я не видел — почувствовал. Была ночь – теплая, летняя. Одна из самых коротких в году. Именно та, когда «одна заря сменить другую спешит, дав ночи полчаса».
За минувший день, соответственно, один из самых долгих, моя корреспондентская работа клеилась. Снял для телевидения, записал на магнитофон для радио, черкнул для памяти в блокноте. Сделал немало, но и поколесили мы с пуделем крепко. Сами умаялись и служебный автомобиль замучили. И вот застряли в чёрной ночи, не дотянули до Бреста всего сотню километров.
Нас окутала душная темнота. Хотелось пить. Мохнатый друг исчез, и я услышал жадное шлепанье его языка по воде: вынюхал
невидимый в ночи ручей.
Где-то вверху и внизу по течению пришли к водопою лоси и рыси, лисицы и барсуки, дикие свиньи и волки, зубры и олени… В темных кустах замерцала пара зеленых точек – чьи-то глаза. Это значит, кто-то подсматривал сейчас за нами – быстрее убирайтесь! Во всяком случае, мой телохранитель сурово пролаял в ночь. Дал понять, что он готов к победе или хотя бы к нанесению неприятелю неприемлемого ущерба. Потревожив сердито крякнувшую лягушку, я стал на колени и напился “из копытца”.
- Там чудеса: там леший бродит, русалка на ветвях сидит… - прокричал в темноту.
Но эхо не отозвалось. Мы стояли в совершенно чёрном туннеле под кронами сомкнутых над большаком деревьев.
В те годы ночью «поймать» попутку, да на проселке, было счастьем. И счастье, «как глоток воды во время зноя летнего», приближалось из глубины туннеля, освещая дорогу светом фар.
Только бы остановился! Ох, как отчаянно я махал руками, жестикулировал. Возле ног в свете фар крутился, пританцовывая, мой пудель. Попутка остановилась. Ослеплённые мы не видели, что это за автомобиль. Но услышали веселый голос шофёра:
- У вас получается близко к танцам Остапа Бендера и Кисы Воробьянинова на военно-грузинской дороге. Считайте, что премьера прошла успешно. Не куковать же вам здесь. Конечно, подвезу, хотя и не положено: у меня материально-товарные ценности. Но твой зверь будет охранять их.
Это был фургон—грузовичок с полностью закрытым фанерой кузовом. Такой вот терем-теремок на колесах. В нём везли на брестский рынок товар, которым сельские кооператоры подторговывали в областном центре для выполнения плана.
В кабине, под светом плафона, улыбалась девушка.
Шофер поймал мой взгляд:
- Ты тоже будешь не одинок в тёмном теремке…
Слова слетели с его языка, но не влетели мне в уши.
Из черноты ночи мы с пуделем забрались в тёмный фургон.
- А где в Бресте притормозить, что бы вас выгрузить? - спросил водитель, закрывая снаружи дверь терема.
- Возле памятника космонавту Климуку.
Путь на рынок лежал как раз мимо бюста Петра Ильича Климука, что неподалеку от моего дома.
Примостился на мягкие брезентовые мешки, может, с ватниками, может, с одеялами или подушками. Прилег на спину, как на стожок сена. А пудель на кого-то тявкнул, но быстро успокоился. Странно: всегда под боком, как привязанный, со мной. Ну, ладно…
Повезло с ночной попуткой, с веселым шофером, так похожим на Пашку Колокольникова из фильма «Живет такой парень»! Покачивался фургончик, ровно гудел мотор, жизнь стала веселее.
И… я запел в темноте. Пел про смуглянку, промурлыкал песенку шофёра. В общем, давал жизни! Разошёлся не на шутку. Про вокальные данные говорить не будем. Но в хоре пел, и даже аккомпанировал хору на баяне. Конечно, не академическому, а сельскому, колхозному, самодеятельному. Брал в руки баян и «рвал меха», что б повеселить друзей-солдат очень секретной воинской части — сослуживцев, охранявших ядерный арсенал дальней стратегической авиации. А заодно и служебных собак-овчарок. Ну, а под чарку и шкварку, в застолье – сами понимаете. Короче, устроил в фургончике концерт добрых песен. Как для себя - старался! Объявлял, как положено, авторов:
- Світанак. Музыка Игоря Лученка, стихи Владимира Некляева.
И пел, не пропуская ни строчки.
- Эдуард Ханок, поэт Нил Гилевич «А я лягу-прылягу»…
В общем, завелся! Понесло! Не обошлось, словно кто-то подсказал, и без доброй украинской:
- Чорні брови, каріі очі, темні, як нічка, ясні як день…
Как оказалось, пел не только для себя и своего пуделя. Он обычно тоже «заводился» и слегка мне подвывал – такая вот форма участия, как сейчас подпевка. Однако на этот раз почему-то молчал. Ну, дело хозяйское…
Машина остановилась. Щелкнул замок с внешней стороны — шофёр распахнул широкую дверь фургончика. В темноту «концертного зала» ввалилось утреннее солнце. И я увидел… русалку. Только не на зеленых ветвях, а на зеленых брезентовых мешках. Конечно, в глазах после темноты в ярком свете могло появиться любое видение.
Зажмурился и подождал пару секунд. А когда открыл глаза, понял, что рядом в горах зеленых баулов копошится девушка, пытаясь выбраться. Наконец, это удалось, и она присела, на один из мешков как на завалинку. Смущенно улыбнулась, натягивая руками подол платья на свои колени.
- Ну, что уставился? — вопрошал её взгляд. — Мы почти два часа как знакомы. Вон как заливался…
- Так я ж тебе намекал, что ты не одинок в фургончике, как и я в кабине,- удивился шофёр. - Вы же ехали вместе, рядом, на тех же зеленых мешках лежали.
- Да, да, - хохотала моя попутчица. — Если б «рукі ўшыркі раскінуў”, сразу бы нащупал.
У её ног пытался снова уснуть разбуженный пудель, тот, которому было поручено охранять товарно-материальные ценности.
Такое соседство ошеломило, но беспокоило теперь другое! Не мог ли я в своем сольном концерте где-нибудь в промежутках между песнями вставить лихую частушку – подсоленную, а то и вообще соленую? Молча, смотрел на свою соседку по фургону. Она не догадывалась о причинах моего смятения. На всякий случай похвалила.
- Ты от души пел.
Шофёр перестал смеяться. Пудель, недовольный что разбудили, сонным взглядом вопрошал: выходим или как? А я перебирал в памяти весь репертуар. И в этой памяти заворошились куплеты десятков частушек. Остроумных, озорных, весёлых, но, как на зло, не самых деликатных. Неужели я их только что пел в перебивках к известным песням?
- Наверно, меня растрепало по дороге, - смутилась моя неожиданная соседка, поправляя чёрные волосы.
- Мне бы твои проблемы, - не сказал, подумал я.
Она захлопала в ладоши:
- Ты что, язык проглотил? Соловей из придорожных кустов. Мог бы и частушку в свой концерт ввинтить…
Порадовавшись за себя, что частушки все-таки не горланил, наконец, заговорил:
- Чего же ты раньше не хлопала?
- Боялась испугать тебя… А так хотелось петь вместе…
«Закончен бал, погасли свечи». Фургончик с товаром из села ушёл на рынок. Утренние улицы Бреста были пустынны. Пришлось своим смятением поделиться с памятником космонавту Климуку:
- Вот так, Петр Ильич, бывает. Полёт завершён. Пролетели.
А что с легковушкой, оставленной на лесной дороге? Полагаю, что весьма немногим теперь это интересно. Вопрос слишком прозаичен для путешествия в тереме с русалкой. Но отвечу: днем попросил своего товарища-автомобилиста, и мы на буксире притянули легковушку в Брест.
Желательно, чтоб любая история отвечала на вопросы: что происходило, где и когда?
Памятник Петру Ильичу Климуку открыли в Бресте в 1977 году. Так что ранее эта история быть не могла. Позже – конечно!
Так вот ещё позже…
По этой дороге я часто езжу. Теперь уже на другой легковушке и в другом, более плотном потоке машин. Иногда останавливаюсь среди леса в зелёном туннеле сомкнутых над большаком крон. А под дорогой в бетонной трубе - тот же небольшой ручей. Из его в темноте мы с пуделем когда-то напились, здесь подобрал нас попутный фургончик. Еле различимый в шуме леса журчит ручеек, бежит к Ясельде, та – к Припяти. А далее «нясе Прыпяць сухадоламу Дняпру сваю багатую даніну».
Говорят, в одну и ту же реку нельзя войти дважды. Так-то оно так. Но однажды в деревне, перед этим памятным местом, мне «проголосовала» девушка. Конечно, остановился, взял. Ведь хорошая попутчица — дорога короче наполовину.
А моя попутчица была ещё и, безусловно, привлекательной. Где и когда я мог её видеть?
И словно снова кто-то подсказал мне слова и мотив той самой песни:
- Чорні брови, каріі очі…
Пел, как умел, но точно вдохновенно. Вдохновляли и воспоминания, и дорога, и попутчица.
Девушка захлопала в ладоши и вдруг спросила:
- А где пудель?
- Пуделя не стало в его глубокой старости, - вздохнул я. - Лучшие ветврачи – и Полина, и Иван - мои товарищи, помогали ему стать собакой-долгожителем. Но ничто не вечно...
И только ответив, сообразил: в вопросе попутчицы никакая не догадка, а знание того, далекого, что так часто вспоминается мне.
- А откуда ты пуделя знаешь? Он лапу не каждому подавал для знакомства - только добрым людям…
- Мама часто вспоминает о попутчике, с которым оказалась короткой летней ночью в темном автофургоне. Это был парень с пуделем. И пел всю дорогу… И ей хотелось запеть вместе, дуэтом. Но боялась испугать соловья. Так и ехала тихонько, почесывая за ухом пуделя, что б молчал, не поднял тревогу…
Она замолчала на мгновенье, словно желая что-то добавить, и, наконец, сказала:
- Особенно запомнились маме частушки, что пел. Она ведь и тогда, и теперь частушечница в нашей сельской самодеятельности.
…Тесен мир – что ни говорите.
2021
![]() НРАВИТСЯ 5 |
![]() СУПЕР 11 |
![]() ХА-ХА 1 |
![]() УХ ТЫ! |
![]() СОЧУВСТВУЮ |
Цi будзе працяг гэтага "дэкамерона"? Няужо аутар не заехау нi разу паутарыць свой рэпертуар з мамай i дачкой?
Мартин Минчук, нас цікавіць аднолькавае. Аўтар поста пільна сочыць за маім блогам. Спецыяльна піша для яго. Аднак не рэгіструецца на сайце. Таму і не адкажа на тваё пытанне.
Это реальная история? Про дочку.
Игорь Самохвалов, адказаць можа толькі аўтар, аднак ён на сайце не зарэгістраваны.