106. Дневники Анны Серёгиной (Шушкевич), 1972 год. ЛЮБОВНЫЕ СТРАСТИ НА БОРИСОВСКОМ ТРАКТЕ И В КОНВЕРТЕ

Сведения об авторе смотреть здесь.

(Продолжение. Начало смотреть здесь.)

 13 декабря. Среда. Мы с Аней минули уже Слободу.

 Вышли на Борисовский тракт.

 И вдруг услышали, что сзади кто-то бежит.

 Оказывается, это были два парня из Слободы. Два брата. Старший Вася, младший Володя. Их фамилия Демко, но все их больше знают по прозвищу «Щемельки». Даже запыхались, пока догнали нас.

 Володька сразу хотел отвести в сторону, хотел идти вместе со мной, вдвоём. Но я со всех сил вцепилась в рукав Аниного пальто, сказала, что мы пойдём с ней вместе.

 Так и шли до самой деревни вчетвером.

 Васька шёл с Аней. Мы с ней сдерживались, чтобы только не рассмеяться. Он за неё чуть ли не на голову меньше ростом.

 А Володя – ровесник нашего Вовки.

 Тоже служил в Германии, только недавно пришёл из армии. Я его сразу приметила, он мне с первого взгляда понравился. Симпатичный паренёк.

 Так вот, он тогда пошёл за мной. Остановились мы с ним на том же месте, где когда-то стояли с Наумуком.

 На улице был сильный ветер, мы с ним стояли за сараем и молчали. Он всё больше молчал. Меня даже смех разобрал, но я сдерживалась, не смеялась. Что-то подозрительно он себя вёл, я закомандовала скорее идти домой. Начала прощаться, а он меня не отпускает. А потом, только подумать, полез ко мне целоваться! Вот только ради чего он шёл ко мне. Я еле не подняла его на смех.

 Потом он убедился, что все старания его напрасны поцеловать меня, попрощался. Я ушла домой. Мне хотелось смеяться и больше ничего. Вот так кавалер. Смех, да и только!

 А в понедельник я получила целых 4 письма. От Инки Хованской, Нины Пытько, Ларисы Гарнак и Сашки Мельникова. Смотри ты, как быстро он среагировал на моё последнее письмо. Видимо, отвечал в тот же день, когда и получил письмо от меня.

 Письмо вот такого содержания:

 «Здравствуй, Аня!

 Первым делом благодарность за твоё письмо, которое дало мне очень многое, особенно шикарную характеристику мне о самом себе.

 Что ж, как говорят: «После битвы кулаками не машут». Так и я, оправдываться перед тобой не буду, мне не в чем себя винить. Да, не в чем.

 Единственное, что мне хотелось, врезать себе по «морде» - это только за то, что я позволил глупость на себе чью-то любовь.

 Да, ты права, что лучше водить очередную возлюбленную по кинотеатрам и глушить свою любовь, чем чтобы на тебе глушили свою любовь.

 Да, жалко, что нету времени этим заняться, но ничего, теперь всё впереди.

 Извини, Аня, но я хотел бы тебе посоветовать никогда не делать быстрых суждений о человеке, не зная, что думает этот человек о тебе.

 Аня, ты жестока, нет, не по отношению ко мне, мне теперь уже всё равно, а по отношению ко второму «подлецу» в твоей жизни.

 В общем, это уже твои дела, а вмешиваться в них я уже не могу.

 Что ж, мы с тобой прошли одну страницу в нашей жизни.

 Позади 18 лет, из них 2 года заняла ты.

 Поздно о чём-то сожалеть, ведь прошлое вернуть нельзя, как бы этого не хотелось.

 Как говорят: «Завязал узелок – не развязывай».

 Пусть будет так.

 Этого захотела ты сама, тем более, с подонком и ничтожеством тебе на самом деле строить свою жизнь не стоит, если ты сумела понять только самое плохое.

 Но всё же я хочу, чтобы ты знала: я любил тебя с 16-ти лет, любил в 18 лет, возможно, буду любить и в 20 лет.

 Ты знаешь, мне трудно послать это письмо и тем самым захлопнуть последнюю страницу о тебе. Но это нужно сделать, правда, Аня, нужно, чтобы не портить чью-то жизнь.

 Прощай, Аня, будь счастлива в бурном море жизни и сумей найти тихую безветренную гавань и не вини никогда в порыве гнева, не разобравшись в сущности дела, никого и никогда.

 Мне кажется: начался шторм, и впереди не видно ни звёзд, ни солнца, только мрак и огонь маяка. Что ж, придётся плыть на этот свет и искать счастье в жизни.

 Прощай, Аня.

 Вот и всё, последняя страница закрылась, и открыть её не позволено никому, да, никому-никому.

 Саша».

 Вот так-то бывает.

 Да, чем-то похожи последние письма Пети и Сашки. Очень похожи. Видимо, и правда, немного любили меня.

(Продолжение следует.)