149. Дневники Анны Серёгиной (Шушкевич), 1974 год. НЕУЖЕЛИ И ОН ДУМАЕТ, ЧТО Я ОДНА ИЗ ТЕХ, КТО ИЩЕТ РАЗВЛЕЧЕНИЙ

Сведения об авторе смотреть здесь.

(Продолжение. Начало смотреть здесь.)

 3 января. Четверг. Как я уже и писала, в воскресенье, 30 декабря, я не уехала. Вечером пошла в клуб. Было полно народу. Проводились игры, танцы, различные конкурсы. А потом начались танцы и продолжались они почти до двух часов ночи.

 А я ведь поняла, что мне нравится Валерка Шинкевич. Нравится по-настоящему. И я ему небезразлична. В тот вечер он часто приглашал меня танцевать. И я, кажется, узнала главную причину того, почему мы с ним до сих пор не стали встречаться.

 Ещё давно его мать однажды в школе сказала, что читала тайком письма Валерке от Кульбо Ларисы. Лариса учится в 10-м классе, лучшая подруга его сестры Тамары, которая учится вместе с Ларисой. Она некрасивая, похожа на луковицу. Я гораздо красивее её. Но она хорошая ученица, да и девчонка, видимо, неплохая. И вот они с ней встречались ещё до меня; видимо, она обещала ждать его, когда он уходил в армию. Только в воскресенье то я узнала точно, что он с ней дружит. Вот почему он ни разу не проводил меня из клуба (ведь о каждом его шаге буде сразу же доложено Ларисе), вот почему 29 декабря, когда расходились по домам со школьного бал-маскарада, он на улице задал мне глупый вопрос, который можно было и не задавать:

 - А куда ты, домой уже?

 Куда же я могла идти такой порой?

 В клубе он почти всё время танцевал, сидел рядом с Ларисой. Видно, что она очень сильно его любит. Я смотрела на неё с сочувствием и сожалением: у неё ещё впереди и муки, и разлука, и обиды, и слёзы, всё-всё. Ведь это её первая любовь. Сейчас она об этом совсем не думает, как не думала я в свои 17 лет. Прошло всего лишь два года, а я столько пережила и поняла за это время.

 Во время одного из танцев, т.е. уже когда он окончился (а мы с ним как раз танцевали), он вдруг предложил мне выйти на улицу. Я удивилась:

 - Чего бы это? Я не хочу.

 Может быть, он мне хотел что-нибудь сказать? Не знаю. А может думал, что на улице, вдвоём, наедине, мы с ним быстро найдём общий язык.

 Неужели и он думает, что я одна из тех, кто ищет развлечений. Но ведь это совсем не так. А почему-то, как мне кажется, почти все так думают обо мне. Видимо, виной тому моё поведение, мои слова, когда я разговариваю со всеми ребятами. А знают ли они, что я никогда не позволю себе лишнего в своём поведении. Никогда. Я смотрела на девчат в клубе (между прочим, дети наших двух учительниц, они в прошлом году окончили школу), они садились ребятам на колени, хотя при желании можно было найти для себя место. А разве позволила бы я себе что-нибудь подобное? Никогда. Но почему-то их считают хорошими, а я – плохая. Мне никто об этом не говорит, но я это чувствую.

 Я представляю, что творилось бы, если бы Валерка начал встречаться со мной. И его мать, и сёстры были бы против. Да, видимо, он и Ларисе не изменит из-за меня. Пожалуй, на её любовь ему можно надеяться гораздо больше, чем на мою.

 Я ночевала в эту ночь одна. Дед ночевал у дочери. Я добежала до дома одна, включила свет, начала расчёсывать волосы. И вдруг мне показалось, что за окном кто-то посветил фонариком. Я дотронулась и немного отодвинула штору. Нет, показалось. И вдруг услышала голос:

 - Аня!

 - Что?

 - Выйди, пожалуйста.

 Я уже поняла, чей это голос. Шура Сероденко. Его поступок почему-то очень сильно рассердил меня, и я зло и резко ответила:

(Продолжение следует.)