Замороженная Кеста

Кеста, наверное, самая неприступная река района. На большей части своего пути она сливается с окружающими еловыми болотами, и русло даже заметить сложно. Летом и осенью вдоль него не пройдёшь из-за болотного бездорожья невыразительной поймы. Зимой сложную конфигурацию реки совсем не найдёшь под снежной нетронутой целиной. Поэтому для путешествия по Кесте выбрал последнюю зимнюю оттепель, когда снег на льду намок, прилип к нему, и русло проявилось, будто жирное пятно на листе бумаги.

В озеро Береща Кеста вливается довольно широким и глубоким устьем неподалёку от деревни Черницы. Отыскать его в густом утреннем сумраке, усиленном оттепельным туманом, задача не из лёгких. Начал искать устье или дельту по своим бродяжьим правилам - взошёл на лёд Берещи и двинул вдоль прибрежных камышовых зарослей. Разрыв в них показал устье реки. Смело захожу на его мокрый ледяной панцирь, поскольку знаю, что образованный за зиму толстый лёд не успела ослабить небольшая плюсовая температура.

Снег хотя и намок, однако ещё лежит толстым пластом, по которому продвигаться очень трудно. Устье быстро сужается. Берега, поросшие ольшаником, выразительные. Только за мостом на Минском шоссе они начинают опускаться, а в сумрачной и густой еловой пуще совсем сливаются с окрестностями. Путь подсказывает мокрая лента заснеженного русла.

Извилистая Кеста, будто змея, извивается между столетними ёлками, лозово-ольховыми зарослями. Тишина мёртвая - ни пения птичьего, ни следа звериного. Где-то в вершинах ёлок шумит, беснуется сильный ветер. У земли же даже лёгкого дуновения его не ощущается - не пропускает чаща. Кажется, что ни один зверь сквозь неё не протиснется, особенно летом, когда болото превращается в сплошное озеро. Только бобрам раздолье. Десятки конусообразных, в рост человека хаток из хвороста и ила возвели лесные зодчие на заболоченных берегах, ещё больше расширив и пополнив разливы. Кием-разведчиком, которым проверяю прочность льда перед собой, нащупываю железяку. Капкан на бобра! Спускаю его пружину, и зубья моментально отсекают конец палки. Отвязываю неожиданную находку от дерева, забрасываю в чащу. А мог наступить! Как бы тогда выбирался из этого гиблого места на покалеченной ноге?

Но почему так угрожающе загудел лёд под ногами? Просекаю его топориком и ужасаюсь - хилое течение струится в метре под ледяным куполом, который ненадёжно уцепился за шаткие берега. Убежала вода за зиму в Берещу, а промёрзшее болото не пополняет русло. Топкое дно нащупать не хватает и трёхметровой жерди. Настоящая природная западня. Скорее на берег! Но идти им невозможно. Острые сухие сучья ёлок цепляются за одежду, норовят попасть в глаз. Высокие кочки не держат своими сторонами зависший в воздухе лёд - выпило болото воду из-под него. Ступишь на будто надёжную твёрдую поверхность, а она тут же проседает на мягкий белый мох. И русла не стало - слилось с заболоченной долиной.

Хорошо, что Болотник Кестенский подобно медведю спит в берлоге до вешних дней, а то не упустил бы возможность поживиться человечьим духом. Легко здесь расправляться с практически беззащитным бродягой. Но бывают случаи, когда внешний раздражитель будит медведя, и он превращается в шатуна - разъярённого не выспавшегося дьявола. Не стать бы мне таким внешним раздражителем для почивающего Болотника.

Карта показывает, что где-то здесь в Кесту вливается небольшая болотная речка, что течёт из-за обезлюдевшей деревни Стайск. Объект же моего путешествия делает дугу и снова пересекает Минское шоссе в густом еловом массиве между Черницами и Барсуками. По компасу, а скорее интуитивно нахожу Кесту. На удивление лёд под ногами не гудит, значит, лежит на воде. Русло становится шире. Берега определяются по облепившим их деревьям и кустам. Камыш, залезая аж не средину реки, здорово мешает ориентироваться.

За шоссе замечаю, что на берегу меньше снега, чем на льду. Подлезаю под низко нависшие еловые лапки, чтобы идти по земле, и делаю очередное открытие. Свет с неба почти не проникает сквозь густую иглицу. Ёлки настолько густо переплетаются лапками, что за всю зиму снег не попал на почву. Земля мягкая от сухих иголок.

Несмотря на средину дня, в густом сумраке почти на ощупь обламываю сухие сучья, развожу костёр. Дым заполняет закрытое пространство, будто в бане, топящейся по-чёрному. Часто потирая выедаемые им глаза, жарю сало, обедаю. Хорошо, что несу термос с чаем - до снега, чтобы растопить, далеко, да и загрязнённый он природным мусором.

Выхожу к руслу. Главным препятствием теперь становится густой тростник. В его зарослях много не намокшего густого снега.

С левой по движению стороны вижу заросшую тростником кривую просеку. Догадываюсь, что это речка Цягбица, которая течёт через Барсуки, вливается в Кесту. Дальше идти нет силы. Однако и возвращаться на шоссе не хочется - далеко. Может, как-то дотяну до лесной дороги из барсуков в Оконо - километра с полтора осталось.

По правую руку - лес заболоченный. Слева грунт выше. Однако уже не хочется фиксировать особенности окрестностей. Взгляд уставился в толстый снег под ногами. Ноги чуть поднимаются, ломая хрупкий тростник. Где ты, мост на дороге?

До моста дошел, а вот дальше искать исток Кесты нет мощи. Курвиметром по карте замерил, что одолел девять километров без учёта отклонений от русла. До истока осталось восемь километров. По карте проследил дальнейший путь реки. Под лесную дорогу Барсуки - Оконо она ныряет из заболоченной еловой чащи, перед тем разрезав гравийки из Барсуков в Волову Гору и из комплекса гостевых домиков «Нивки» в гостиничный комплекс «Плавно». Начинается Кеста где-то в заповедном болоте километра за два от «Нивок». Из практики прежних исследований верховьев болотных рек знаю, что конкретных истоков вроде легендарных родников они не имеют, а образуются из неприметных ручейков с заполненных водой болот. В большинстве случаев течение даже различить невозможно в сплошном болоте.

Ваўчок ВАЛАЦУЖНЫ (Валадар ШУШКЕВІЧ). ЛЕПЕЛЬ. 2013 год.