368. УЧИТЕЛЯ ПРОДАВАЛИ АБЛИГАЦИИ. Шелковская Антонина

 Родилась в деревне Свядица Свядского сельсовета Лепельского района в 1929 году. После окончания Лепельского педучилища восемь лет работала учительницей в Мяделе, остальное время до пенсии учительствовала в Веселовской средней школе. Живёт в Новых Волосовичах.

 Прежде, чем рассказывать про свою учительскую жизнь, хочу вспомнить семью, в которой её начинала. Нас, детей, было шестеро. По старшинству шли так: Анна, Агафья, Павел, Максим, Устинья и я. Все Шелковские, родились в Свядице.

 Папа, Николай Николаевич Шелковский, пошёл воевать на Первую мировую войну. Немцы в окопы пустили газ. Полк начал вылезать из траншей. Папа в это время помогал на кухне. Так он, повар и помощник повара бросились в реку. Под водой скрылись с головой. Дышали с помощью тростниковых трубочек. Но всё равно надышаться газом папа успел. А кто остался наверху, погибли все. Весь полк. Возвратился папа с войны не совсем здоровым. Однако после у него ещё родились и сестра моя, и я. Шил для колхоза хомуты, уздечки. Умер, когда мне и шести лет не было, поэтому лишь смутно помню очертания его лица, гроб в углу хаты.

 Павел до войны работал в Веселово инструктором. Потом перебрался в Мядель. Женился. Когда дочке исполнилось шесть месяцев, началась война. Всей семьёй возвратились в Свядицу. Павел пошёл в партизаны, а его жена с ребёнком жила у нас. Потом брат забрал жену в лес, иначе убили бы и её, и дочку. После войны возвратились на Мядельщину. Там Павел был первым секретарём райкома партии.

 Второй брат Максим Шелковский, 1914 года рождения, проходил действительную армейскую службу в десантных войсках. Трёхлетний срок службы заканчивался осенью. Мы ждали его возвращения. Но в начале лета Гитлер напал на Советский Союз. И Максим остался в Керчи, по месту службы. В 1944 году полетел куда-то высаживаться вместе с десантной группой. Никто не возвратился.

 Сестёр моих погнали на работу в Германию. В пути скопом сумели проломать пол вагона. На ходу выбросились на шпалы и разбежались. Брели по незнакомым лесам. Стояла поздняя осень. Устинья простудилась и по возвращении долго болела. Потом вышла замуж. Четверых детей родила. Однако простуда военных лет преследовала её всю жизнь. Лечилась всякими народными средствами. Кашляла. Потому и пожила мало – умерла в 1971 году. Пятидесяти лет даже не было.

 Я до войны окончила начальную школу в Свядице. Первой учительницей была Елизавета Устиновна Шелковская, моя троюродная сестра. В пятый класс пошла в Свяду. Война не дала его закончить.

 После победы засобирались свядицкие женщины идти в Западную Беларусь дешёвых коров покупать. А мой брат Павел тогда жил в местечке Илья. Обула лапти и пошагала с ними. Свой замысел осуществила – добралась до брата. Стала у него жить. Пошла в школу. Когда была в седьмом классе, Павла послали на два года в Минскую высшую партийную школу. Я осталась с его женой. А у неё трое детей, свои дела. Мне нужно было смотреть за малышами, кормить свиней, учиться некогда. По приезде брата на побывку, стала проситься сдать меня в Ошмянское педучилище. Он всё мог, поскольку был первым секретарём райкома. Отвёз меня на Новый год в Ошмяны. Отучилась там два года, а на третий и четвёртый курс перевелась в Лепель. В группе было три хлопца. С одним из них, Геннадием Островским, подружились. После выпуска его направили в Полоцкую, а меня – в Молодеченскую область. Он не послушался и поехал со мной, сказав, что устроится как-нибудь.

 В Молодечно зашли в облоно. А там – мой преподаватель из Ошмянского педучилища. Обрадовался: его красавица явилась. Спросил, куда хочу, Сказала: где брат Павел работает, но у меня ещё подружка на коридоре есть. Позвал. Зашёл Гена. Начальник восхитился: ничего себе подружка. И обоих отправил в Мядель.

 Восемь лет отработали мы в Мяделе. Потом у Гены мать заболела, у сестры непорядки в жизни случились, и мы переехали на родину. Шёл 1960-61 учебный год.

 Немного пожили в Краснолучке у его матери, а потом построили добротный дом, в котором живу до сего времени.

 Работать сразу стали в Веселовской средней школе, поскольку в Новых Волосовичах своей не было, и дети со всех окрестных деревень ходили в Веселово.

 Вместе с воспитанниками Веселовского детского дома учеников было довольно много. Я преподавала русский язык и литературу. Муж вёл и математику, и черчение с рисованием, и пение, и музыке обучал детей, и кружки организовывал.

 Директорствовал Кротов Михаил, кажется, Александрович, историк, жил в Ковалевичах, его знали все. После него должность директора занимали Бабаед (женщина), Дягилев Анатолий Павлович, потом присланный из Ушачи педагог (забыла фамилию), Слесарева Галина Александровна, её сменила Немиро Людмила Васильевна. Последняя приехала в Веселово и поначалу растерялась – молодая. Плачет. Мне доказывает, что не сможет работать. А я ругаю её: высшее образование имеешь, значит, сможешь. Потом, будучи директором уже новой Волосовичской школы, благодарила меня за то, что я её уговорила. Только недавно оставила школу – несколько лет на пенсии работала. А мне в новой школе лишь год довелось поработать, хотя учила на пенсии три года. Я бы и ещё работала, но жена учителя Дягилева Анатолия Павловича после испуга во время аварии серьёзно заболела и упросила меня освободить ей место до пенсии пару лет доработать. Я уступила, а она всего лишь год протянула и умерла.

 Наиболее из учительской работы запомнилась принудительная подписка на займ. Людей насильно заставляли подписываться на него, отказавшись от зарплаты. Мол, через годы деньги вернут. А кого обязать людей уговаривать? Конечно, самую сознательную категорию населения – учителей. И вот мы ходим по деревням, а сельчане, как только прослышат про визит опасных визитёров, спрячутся и собак спустят с цепи. Во двор не зайти – злые псины оскал показывают через щели в заборе. Кричать бесполезно – нас видят, но впускать не хотят. И мы это знаем. Возвращаемся ни с чем в школу, плачем. Тогда сам директор идёт просить население подписаться на займ. Ох, и намучились с ним, проклятым. Так и сами же себя полностью получки лишали добровольно – образцовыми подписчиками должны были выглядеть в глазах менее сознательных личностей. Повздыхаем, поплачем, молча, да покупаем облигации на всю заработанную за месяц сотню. Конечно, никто никогда не возвратил людям тот займ. Это было неумелое выкачивание средств из народа на нужды государства. Спустя годы, дети подписчиков игрались ненужными облигациями в «магазин».

 Со временем брошенная Веселовская школа разрушилась.

 Веселовская школа ещё крепка, но и её собираются закрывать под видом оптимизации школьного образования.

 С Геннадием Игнатьевичем Островским были расписаны, однако я оставила себе девичью фамилию.

 Геннадий умер в 1990 году. Был младше меня на год.

Записано в 2016 году.