Сведения об авторе смотреть здесь.
(Продолжение. Начало смотреть здесь, предыдущую часть - здесь.)
В начале 1973-74 учебного года впечатление от учительского коллектива Домжерицкой десятилетки у меня, старшей пионервожатой, было далеко не однозначным.
Для себя я выделила из учителей четырёх человек. Пожилой учитель Блажевич, участник войны, и Шинкевич, учительница белорусского языка и литературы, были настоящими сельскими интеллигентами. Пусть простят меня они сами и их родственники, что называю их без имени-отчества, просто за давностью лет могу ошибиться. Всегда спокойны, выдержаны, хорошо относились к ученикам, никогда не повышали голоса в разговоре. А ещё я очень уважала завуча Бугая П.Н. и физрука Селюкова В.И.
Вот эта четвёрка никогда не отзывалась плохо о других людях, не встревала в обычные пересуды и бытовые споры, всегда была выше этого. В том же Викторе Ивановиче чувствовалось хорошее домашнее воспитание, доброта, любовь к детям в первую очередь.
Удивлял всегда постоянный шум в учительской во время рабочего дня: какие-то постоянные разборки между учителями, между директором школы и учителем, всегда с шумными объяснениями друг другу, попутно проходила разборка сплетен.
Прежде всего, о директоре школы. Какой-то он весь рыхлый, старый женоподобный холостяк с женоподобным же голосом, всегда с суетящимися руками, любитель всяких разборок и обожатель сплетен.
Самыми шумными обычно были разборки с учителями младших классов, и, правда, им больше всего доставалось из-за своих малых учеников: самые озорные, способные на совершение какого-нибудь неблаговидного поступка, на переменах слоняющиеся без дела, как тараканы успевающие разбежаться по всем уголкам территории школы. Последней каплей послужило то, когда одного из них застали у электрощита, он усиленно старался попасть внутрь этой загадочной коробки.
Каждая стычка директора с учителями этих детей оказывалась очень шумной и напоминала больше деревенские разборки, чем выяснение школьных обстоятельств. В ответ на выпады директора школы одна из учительниц (кажется, её звали Галина Ивановна) смело обвиняла директора во всех грехах. Эти перепалки в стенах учительской просто убивали меня. Я удивлялась тому, что, поскандалив в этот день, директор уже следующим утром разговаривал с виновником, как ни в чём не бывало, хотя сам он очень часто отсутствовал в рабочие дни, куда-то уезжал, а после зимних каникул вообще собирался исчезнуть на целый месяц.
На втором месте по спорам были молодые учительницы, у которых мужья работали тут же учителями. Я за три года своей работы в школе наблюдала за четырьмя такими парами. Хочу сказать, что их совместное пребывание в школе отнюдь не лучшее явление для учительского коллектива – жена простит любое замечание в свой адрес, но вот попробуй покритиковать её мужа, и она как тигрица бросится на его защиту, утверждая, что на него возводят напраслину. Вот эти молодые учительские жёны тоже часто злословили, разбирали ситуации, которые их вовсе не касались, но им до всего было дело. Представляю, как они доставали своих мужей дома.
Я не переставала сравнивать два учительских коллектива – в Велевщине и Домжерицах. Все школьные проблемы в Велевщине решались только на педсоветах – шли споры, выяснения отношений, обсуждение наших провалов в работе, как и лучших удач, проводились разборки этих дел, учителя обменивались опытом, директор школы объявлял нам благодарности и взыскания. Между учителями никогда не возникало никаких споров в рабочие будни, шли мирные разговоры в учительской. А в удачные дни и в горькие и тяжёлые минуты для всех мы иногда даже собирали по рублю на брата и бежали в магазин за одной или двумя бутылками вина, благо магазин располагался по соседству.
Бывали случаи, когда за каждую новую обновку своего туалета в учительской могли усадить виновника на стул, несколько раз поднимали его на высоту человеческого роста, и тот бежал в магазин за угощением. Не скрою, чаще других мне приходилось это проделывать – моя мама всегда любыми путями находила деньги для моих нарядов, и у нас в доме никогда не возникало споров из-за этого. Правда, в ту пору найти хорошую вещь в магазине было не так-то просто.
Два-три раза в год всех учителей приглашали в Лепель на учительские совещания. Вот в такие дни после мероприятия все наши велевские учителя собирались в лепельском ресторане «Волна», в этом случае никто не жалел потраченных трёх рублей.
Конечно, Владимир Иванович Демко умел вести дела в этой школе. Даже нудные занятия по понедельникам, обязательные для всех учителей без исключения, включая даже учительниц из Сталюг, Гадивли и учителя из Стайска, где тогда ещё существовали начальные школы, Владимир Иванович проводил активно и интересно. Не скрою, мы все его уважали, но и его замечаний в работе боялись как огня. А мне так легко и просто работалось в Велевщине. Идеи и задумки осуществлялись легко и интересно, за плечами у меня как будто крылья вырастали в такие минуты, дети меня любили, хорошие отношения у меня были с учителями, да и всем взрослым населением.
А в Домжерицах у меня как-то сразу не стали складываться дела на работе. Почему же здесь мне всё давалось с таким трудом? Ноги меня не несли в школу, шла как на пытку, подумывала о перемене школы даже в разгар учебного года, не знала, как дотянуть до июня 1974-го.
А один случай просто убил меня. В одну из суббот я поехала к зубному врачу в Лепель, отпросилась по этому поводу у руководства школы. Хочу заметить, в то время по субботам ещё работали все предприятия. Воспользовавшись случаем, мне навязали ещё восемь восьмиклассников, которые в этот день поедут получать комсомольские билеты в райкоме комсомола.
Уж не знаю, как я сумела совместить эти два мероприятия, но освободились мы только к позднему вечеру. С согласия детей я собралась ехать домой на автобусе Лепель-Далики с отправлением в 19 часов 40 минут, а ребята сядут на автобус Витебск-Докшицы на 20 часов и доедут до поворота на Домжерицы, а там доберутся самостоятельно.
Похоже, та же паникёрша Галина Ивановна забила тревогу ещё в воскресенье: как я посмела бросить детей без присмотра поздним вечером?! Но повод её тревоги просто убил меня. Я согласна отчасти – виновата, но опасность, оказывается, состояла не во встрече восьмиклассников с диким зверем или дурным человеком. По её утверждениям, дети уже такие взрослые, что вполне могли не разойтись по домам, а разбрестись по окрестностям, чтобы заняться любовными делишками. Признаться, мне такие мысли не могли придти в голову даже в самом ужасном сне.
В тот мой приход в школу в понедельник директор школы встретил меня разъярённым – похоже, он уже перед этим до самых краёв был накачан моим преступлением. Обрушился на меня с обвинениями, что я ничего не делаю, что пустила на самотёк такое важное мероприятие как подготовка к Новому году; почему я готовлю костюм Деда Мороза не сама, а поручила это делать ученикам 10-класса? Он будет на меня жаловаться в райком комсомола! Ругань происходила в учительской в присутствии всех учителей, все были молчаливыми свидетелями его нападок. Ах, если бы я могла с ним ругаться так, как умели это делать остальные! Нет, я молча выслушала всё это, ушла в свою пионерскую комнату-морозильник и дала волю слезам. Самое обидное, что он на следующий день начал со мной самый дружелюбный разговор, как будто ничего и не случилось между нами.
А девочки 10-классницы на самом деле стали одними из самых любимых моих учениц, моими первыми помощницами. Может, потому, что я была и по возрасту ближе к ним, чем к своим пионерам.
Уверена, что моральный климат в школе больше всего зависит от её директора, но в Домжерицах ему не дано было быть лидером.
А между тем был у нас готовый директор школы – Бугай П.Н. Учителя его уважали. Волевой, умный, человечный, а главное, умел сходу разбираться в любом деле, но тут снова возникала одна опасность, которая исходила от его жены – очень активная, самоуверенная дама, всегда настроена критически. Как бы она не принялась за руководство школьными делами вместо него.
Повторю, на сочувствие и понимание трёх молодых учительниц (одна из них была уже беременна) мне уповать не приходилось, особенно в этом неудовольствие исходило от одной из них – жены нашего военрука, а он сам изводил меня насмешками, особенно в присутствии супруги. Иногда мне казалось, что мы все трое ненавидим друг друга. Может быть, у них была причина для семейных неприятностей – они пока ещё были бездетной парой.
Она была самой обыкновенной и незаметной женщиной, улыбающейся крайне редко, вечно чем-то недовольной и с кислой миной на лице.
Ну а он просто был красавцем: такой неподражаемый Ален Делон местного пошиба – красивый внешне, высокий ростом. Он чем-то очень напоминал молодого советского артиста Павла Кадочникова, только был ещё красивее. И даже одежда его украшала и говорила о том, что он ещё совсем недавно был прапорщиком или даже лейтенантом в Советской армии, по какой-то причине сменивший свою прежнюю должность. Думаю, он знал и чувствовал свою неотразимость, восхищение им всех женщин, так как вёл себя часто самоуверенно. Не понимаю, чем я заслужила его вечные подтрунивания надо мной. Когда его жены не было рядом, он всегда доставал меня тем, что я не посещала вместе с учениками его занятия. В феврале он готовился провести в школе военно-спортивную игру «Зарница». Но, похоже, только на одну меня не действовали его мужские «чары». Он, видимо, даже представить себе не мог, как проигрывал в моих глазах даже в сравнении с тем же самым Виктором Селюковым.
За всё время я видела военрука с обыкновенным человеческим лицом всего раза два – это было в сельском клубе, в окружении мужчин его возраста. Нормально разговаривал, нормально шутил, лицо было приятным и без малейшего напряжения. А может он просто перед этим расслабился со своими спутниками за рюмкой водки?
В общем, невесело для меня проходила первая половина учебного года в Домжерицкой школе.
2021
(Продолжение смотреть здесь.)
НРАВИТСЯ 7 |
СУПЕР |
ХА-ХА |
УХ ТЫ! |
СОЧУВСТВУЮ |