397. НОВАЯ ВЕРСИЯ «ТОНЬКИ-ПУЛЕМЁТЧИЦЫ»: ИНАЯ РАБОТА. Рисак Иван (продолжение)

 Сведения об авторе смотреть здесь.

Продолжение. Начало здесь.

 6 июня 1990 года прокуратура Калининской области возбудила дело о судьбе польских военнопленных, содержавшихся в Осташковском лагере и бесследно исчезнувших в мае 1940 года. Не они ли лежат в Лепеле и Глубоком?

 Предположение: как только были расчищены завалы во исполнение постановления ЦК ВКП(б) по “разгрузке лагерей” в РСФСР, так московскую расстрельную бригаду НКВД командировали на помощь в Беларусь. Работа шла в темпе, но тут подошло 22 июня 1941 года, началась война. Немцы быстро продвигались на восток. Московским милиционерам пришлось тоже отступать вместе с Красной армией. Среди них была и одна женщина, предположительно, пулемётчица Антонина Макарова. В ночь на 2 июля ночевали в Лепеле, который немецкие самолёты утром бомбили. Случай  этот слышал лично я, рассказчик, из уст милиционера. Разговор шел в комнате милиции станции Славянск в 1971 году (из моей повести “Память о прошлом”). На рассвете из-под бомбёжки команда чекистов выехала из Лепеля в сторону Витебска на крытом брезентом грузовике, сидя на соломе, по трясучей дороге, мощёной булыжником. Под Витебском шли уже оборонные работы, но сотрудников НКВД, не задерживая, пропустили к месту назначения. С трудом к середине июля вернулись в Москву.

 Лихорадочно шла запись добровольцев в отряды самообороны столицы. Где народ, там должны быть и работники НКВД. Антонина Макарова кончает ускоренные курсы медработников, получает на руки, почему-то находясь в Москве, свидетельство №422 санитарного батальона Ленинградского военно-медицинского музея. С этим  документом Антонина Макарова едет  в один из отрядов самообороны Москвы, под Вязьму.

 Вязьма - это настоящий ад. В Вяземском “котле” за два с половиной месяца (конец сентября - начало декабря) Советский Союз потерял пять армий и четыре командующих ими, пятый – Рокоссовский - с отрядом красноармейцев прорвался сквозь кольцо окружения к своим. В боях с немецкими захватчиками в окружении погибло больше миллиона красноармейцев и командиров Красной Армии и около половины миллиона попало в плен...

 Для чекиста Макаровой было особое задание: пробраться со стороны Вязьмы под видом окруженки в посёлок Локоть, где по определению НКВД готовился заговор против Советской власти, внедриться в доверие тамошней администрации и ждать новых указаний. Как идти, куда идти, где тот Локоть - она не имела представления. Учитывая это обстоятельство, Антонину Макарову один на один с неизвестностью не оставили. Подобрали крепкого молодого чекиста, хорошо знающего направление и окрестности Локтя. Первую тёмную октябрьскую ночь Антонина провела одна на опушке леса. Долго не могла уснуть, а когда, свившись калачиком, как ей показалось, даже уснула, тут же проснулась от беспорядочной стрельбы впереди себя. Рядом стоял молодой человек в солдатской гимнастёрке, пилотке без звёздочки и ботинках с обмотками.

 - Ты кто? – спросила Антонина солдатика.

 - Окруженец, как и ты, нам с тобой по пути - вижу я.

 - А как тебя зовут? - спросила Антонина.

 - Николай Фетчук.

 - А меня Тоней Макаровой – москвичка я, на оборонке была, и тут же стала рассказывать придуманную для неё в органах легенду.

 - Выходит, у нас с тобой одна цель – выйти из окружения.

 - Как будто так, - подтвердила Тоня.

 - Тогда вставай, будем выбираться отсюда вместе, – сказал Николай.

 И они пошли дальше вдвоём. Шли долго, путаясь по лесам и бездорожью, обходя озёра и пробираясь через неглубокие речушки навстречу утреннему солнцу. Всё время хотелось кушать. Питались в основном подножным кормом, клюква считалась лакомством. В общем, натерпелись от холода и голода, пока не вышли к деревне Красный Колодец. Здесь Антонина, худая как былинка, пошла по домам просить Христа ради. Сердобольные женщины накормили её и дали с собой хлеба, вареной картошки и солёных огурцов. Возвращение Тони в лес для Николая было праздником. Тоня смотрела влюблёнными глазами, как он ест, и по-женски подумала: ”Мой”. Николай думал иначе: «Задание выполнил и баста, я свободен».

 Холодало. Шёл декабрь месяц, скоро Новый 1942 год. Николай встал на ноги, посмотрел по сторонам, как-то неловко обнял Тоню, поцеловал в щёчку и сказал ей на ушко:

 - Мы должны расстаться. У меня недалеко отсюда в деревне семья, так что я пойду туда. А тебе лучше не оставаться здесь, а идти вон по той дороге в посёлок Локоть. Там людей больше, перезимуешь, а потом посмотришь, что делать дальше. Мы люди казённые, - сделав намёк на неопределённость, поцеловал ещё раз и пошёл быстрыми шагами в темноту леса.

 Тоже посоветовала Антонине и крестьянская баба, где она остановилась на ночлег. Лёжа на тёплой печи, Тоня подумала, что не так всё и плохо. Локоть - это тот посёлок, куда перед отправкой на задание ей было сказано идти. Но почему не сказал Николай, что он не случайный попутчик, а её проводник? Значит, так было нужно для конспирации, не судьба девушки быть его женой. Утром зашагала Антонина по дороге в сторону Локтя, который уже был в руках немцев.

 Посёлок Локоть был оккупирован немцами 4 октября 1941 года, а через два дня и областной центр Брянск. На юге области фронт остановился и продержался до августа 1943-го. Потеря области стратегического значения не имела, если бы не одно «но». C приходом немцев в Локоть, подняли головы противники Советской власти: 46-летний учитель физики местного техникума Константин Воскобойник и инженер-химик Локотского  спиртзавода Бронислав Каминский.

 Оба имели судимости, как они считали, незаслуженно. Во время заключения в сибирских лагерях Воскобойник состоял в тайном кружке политзаключённых по переустройству политической власти в России. При подходе немцев оба единомышленника решили действовать среди местного населения, не таясь, открыто. Победителей встречали с радостью в посёлке, расцвеченном трёхцветными флагами. Результат удался. В ноябре 1941 года в Локте было организовано Локотское Самоуправление и военизированная милиция, в скором времени переименованная в РОНА (Русская освободительная народная армия.) В состав самоуправления входило восемь районов с полумиллионным населением.

 В темпе была разработана Программа  Локотской автономии из 12 пунктов.

ПРОГРАММА

 Полное уничтожение в России коммунистического и колхозного строя.

Бесплатная передача крестьянству в вечное наследственное пользование всей пахотной земли с правом аренды и обмена участков, но без права их продажи. (В руках одного гражданина может быть только один участок). Размер участка около 10 гектар в средней полосе России.

 Бесплатное наделение в вечное, наследственное пользование каждого гражданина России усадебным участком, с правом обмена, но без права продажи. Размер участка в средней полосе России определяется приблизительно в 1 гектар.

 Свободное развертывание частной инициативы, в соответствии с чем разрешается частным лицам свободное занятие всеми ремеслами, промыслами, постройка фабрик и заводов. Размер капитала в частном владении ограничивается пятью миллионами золотых рублей на каждого совершеннолетнего гражданина.

 Установление на всех видах производств 2-х месячного годового отпуска в целях использования его для работы на собственных усадебных участках.
 ПРИМЕЧАНИЕ: На вредных производствах продолжительность отпуска увеличивается до 4-х месяцев.

 Наделение всех граждан бесплатно лесом из государственных дач для постройки жилищ.

 Закрепление в собственность Государства лесов, железных дорог, содержимого недр земли и всех основных фабрик и заводов.

 Амнистия всех комсомольцев.

 Амнистия рядовых членов партии, не запятнавшим себя издевательством над народом.

 Амнистия всех коммунистов, с оружием в руках участвовавших в свержении сталинского режима.

 Амнистия Героев Советского Союза.

 Беспощадное уничтожение евреев, бывших комиссарами

 

ПОХОДНАЯ ПЕСНЯ РОНА

Не быть нам рабами! На битву с врагами
Готовы и ночью и днём.
Сквозь тучи и пламя народное знамя
Мы твёрдой рукой понесём

Дорогой открытой, печалью повитой
В дыму и огне батарей,
В походе и битве с одною молитвой
О счастье России своей.

Кто верит, кто смеет, в ком кровь пламенеет,
Кто гнёт и позор не забыл,
Те спаяны вместе великою местью
За пепел родимых могил.

Мы горем платили за то, что любили,
За муки отцов и детей.
Мы им не простили, позор не забыли
Страданьем задушенных дней.

В сплоченных колоннах идут легионы
На бой, на великую месть.
Несут миллионы на светлых знамёнах
Свободу народа и честь.

Дорогой открытой, печалью повитой
В дыму и огне батарей,
В походе и битве с одною молитвой
О счастье России своей.

 

 Свободный труд, частная собственность в пределах норм,  установленных законом. Государственный капитализм, дополненный и исправленный частной инициативой и гражданской доблестью, явятся основой построения нового государственного порядка в России. Настоящая программа полностью вступит в силу по окончанию войны.

 Среди местного населения Локтя нашлись единомышленники, которые ходили по рынкам и людным местам городов и посёлков Брянской области и соседних областей, агитируя народ для жизни в Новой России…

 …Перед закатом солнца Антонина подошла к посёлку Локоть. На границе автономии задержали её вооружённые солдаты в шинелях тонкого сукна зелёного цвета с белыми повязками на рукавах. Немцы, наверное, подумала Антонина, замедлив шаг. К её удивлению часовые заговорили по-русски:

 - Кто ты и куда идёшь? - спросил её вблизи стоящий часовой.

 - Иду издалека с оборонных работ домой.

 - А дом-то твой где?

 - Москвичка я, второй месяц пробираюсь из окружения, не встречаясь с людьми.

 - Ты хотя знаешь, в какой стороне находится Москва?

 - Нет, не знаю. С дороги увидела много домов, думаю, город какой или посёлок, зайду, может, кто и пригреет сироту.

 - Нужно вести её в администрацию, там разберутся, - сказал зелёный солдат.

 - Ладно, пошли красавица, стоять на ветру холодно.

 По дороге разговорились, молодые нашли общий язык.

 - А что у вас за администрация? – спросила Антонина.

 - У нас тут Советской власти нет, мы сами себе хозяева, колхозы распустили, землю весной разделим и будем работать на себя, - разговорился второй солдат.

 Шли недолго, у здания администрации остановились, и старший по чину пошёл докладывать о задержании неизвестной девицы. Без стука солдат открыл двери большой комнаты и увидел стоящего у окна Каминского.

 - Здравия желаю, Бронислав Владиславович. На границе автономии задержана девица и доставлена в администрацию, - доложил конвоир.

 - Где же она сейчас? - спросил Каминский. - Зови её сюда.

 Приоткрыв двери, старший наряда крикнул:

 - Степан! Иди с задержанной в кабинет.

 Первой вошла Антонина, следом - Степан. Каминский уже сидел за столом, готовый к разговору с задержанной. Кивком головы показал солдатам на выход. Те тихо вышли, прикрыв за собой дверь. Каминский пригласил незнакомку к столу и спокойным голосом сказал:

 - Садитесь, пожалуйста.

 Антонина тихо придвинула к себе стул и аккуратно села.     

 - Для начала скажи, как тебя зовут, куда шла, и кто тебя послал?

 - Я - Антонина Макарова, москвичка, иду с оборонных работ из-под Вязьмы. Никто меня не посылал - все шли, и я записалась. Теперь уже, наверное, Москву сдали. Куда мне идти, сама не знаю.

 - А ты какую работу умеешь делать? - спросил Каминский.

 - Всякую. В больнице работала санитаркой. Вечером училась на курсах медсестёр.

 - А ещё что ты можешь?

 - Из “максима” стрелять могу - на нас же буржуи хотели напасть, вот и учили.

 - Людей убивать разве не страшно?

 Каминский посмотрел Тоне в глаза в ожидании, что скажет в ответ. Она, не задумываясь, посмотрела на собеседника и гордо ответила:

 - Нее, ни сколько!

 - Хорошая школа у тебя была. НКВД может?

 - Не знаю, может быть. Помню, что направили работать в расстрельную команду.

 - И ты там работала?

 - Нет, не пришлось из-за болезни, пожелтела я, - соврала Тоня.

 - А Бога признаёшь?

 - Да, родители были верующие, меня в комсомол не пустили.

 - Перекрестись.

 Антонина вспомнила, как её учил на всякий случай Мефис, перекрестилась.

 - Твоё отношение к коммунистам? – спросил Каминский.

 - Ненавижу, они арестовали моего папу как врага народа, меня сделали сиротой.

 - Ты с нагана убила бы хоть одного коммуняку?

 – Нет, не пробовала даже наган держать в руках, - опять соврала Тоня, - Если с “максима”, так сколько угодно.

 - Так вот мое предложение, - сказал Каминский. – Коль есть желание служить Новой России, оставайся здесь, будешь работать у нас в карательном взводе. Да, или нет?

 - Согласна, - потупив глаза долу, ответила Антонина.

 - Теперь иди во взвод, определись с проживанием, стань на довольствие. Да, если обижать станут, скажи мне. Через день сдашь перед строем присягу и будешь наравне со всеми служить Новой России без коммунистов и евреев-комиссаров.

 Этой симпатичной чёрноглазой девушке Бронислав Владиславович уделил больше часа своего ценного времени. О чём шёл разговор дальше, осталось в секрете. Комнату дали в бывшей царской конюшне, а ныне тюрьме и общежитии, с отдельным выходом на улицу. После присяги, как велел Каминский, солдаты прикатили пулемёт “максим” в полное распоряжение Антонины для службы Новой России.

 По посёлку поползли слухи о беженке из Москвы. Какого лешего ей тут надо, ни родни, ни знакомых? Людей стрелять будет - в Москве обученная. Пулемёт мужики прямо в комнату затащили. Баба молодая, парней завлекать станет. На такую смазливую молодицу и мужички могут бросить глаз. Ой, бабочки, тут дело керосином пахнет. Ладно уж, поживём - увидим.

 А Тоня тем временем жила в неведении, как кошка, сама по себе. К людям присматривалась и ждала того, кто даст задание с указанием, что дальше делать…

 Советская власть была сильна бдительностью НКВД не только на фронте, но и на территории, оккупированной немцами. Там, в Кремле, было известно, что в Локте зарождается новая власть, антипод Советской. Перед НКВД была поставлена задача уничтожить её в зародыше вместе с организаторами Воскобойником и Каминским. Для проведения данной операции  к партизанам в леса Брянщины был направлен 4-тым отделом Управления НКВД  чекист Сабуров Александр Николаевич, там его избрали командиром нового партизанского формирования.

 До Сабурова ещё были заброшены чекистские диверсионные группы “Сокол”, “Боевой”, “Дружные”. На всякий случай по любовной части была отправлена в Локоть Макарова. Связь с Москвой шла через связных, непосредственно подчинённых 4-му отделу Управления НКВД. Медлить с расправой над изменниками родины  нельзя, время не терпит - требовало Московское руководство.

 Сборы были недолги, и по накатанной зимней дороге в ночь с 7 на 8 января 1942 года (Рождество Христова по старому стилю) в Локоть двинулся обоз на 120 санях. Сидели на них шестьсот хорошо вооружённых  партизан-чекистов и ехали они за победой над врагами Советской власти. У Александра Николаевича был чёткий расчет: к утру, когда все ещё после рождественской пьянки будут спать, сходу ворваться в посёлок Локоть. Не мешкая, в короткое время расправиться с предателями, взять в плен главарей, прихватить чего-нибудь поценнее, соли, например, и восвояси уйти к себе на базу.

 Но не тут-то было. В здании Дома культуры шёл организационный съезд НСТПР (Национал-социалистическая трудовой партия России), который надолго затянулся. Лучшего момента быть не может, решил Сабуров, и отдал приказ взять ДК. Отдать приказ легко, но выполнить оказалось не просто. Вокруг была выставлена охрана из 200 милиционеров. У Дома культуры разгорелся жаркий бой. Много чекистов, словно в мышеловку, проникло вовнутрь здания. И тут послышался голос Константина Воскобойника:

 - Сдавайтесь, лесные люди, хватит воевать. Будем вмести строить Новую Россию.

 - А ты кто такой и что обещаешь? - спросил кто-то ехидно.

 - Я - Воскобойник. Председатель Локотской управы.

 - Так выходи на средину зала, объясни, что к чему. Боишься, что ли? - послышался чей-то голос со стороны выхода.

 Воскобойник дёрнулся было вперёд, чтобы выйти, но тут его осенила мысль: да это же не люди, лишь человеческие оболочки, продавшие души дьяволу – НКВД.

 - Так чего стоишь? Иди, - послышался снова тот же голос.

 - Мне нечего бояться, я у себя дома.

 Константин Павлович, раздвинув руками людей, вышел на свет. Вмиг раздалась автоматная очередь, и, схватившись за живот, Воскобойник осунулся на пол. Полуживой-полумертвый, он ещё смог прошептать:

 - Окружайте клуб, бейте бандитов.

 Погас свет, разразилась шквальная стрельба. В живых остались единицы. По дому гуляли сквозняки, насыщенные запахом свежей человеческой крови.

 Прилетевший по вызову из Орла немецкий врач помочь Воскобойнику уже не смог, к утру 8 января он скончался на операционном столе.

 Вторым местом ожесточенного боя была тюрьма, на втором этаже которой жили бывшие белые офицеры, прибывшие в Локоть создавать Новую Россию. Заслышав стрельбу, они стали спускаться по лестнице вниз, посмотреть, что происходит во дворе. Партизаны использовали данную ситуацию для уничтожения полусонных офицеров. Однако полностью выиграть этот момент им не удалось. Офицеры, оценив обстановку, вернулись назад и, прихватив с собой станковый пулемет с пулемётчицей Макаровой, стали сообща вести бой из окон второго этажа. Операция по захвату посёлка была сорвана. Александр Сабуров отдал приказ к отходу в лес. Убитых и раненых по возможности забрали с собой, многих не досчитались. Санный обоз вернулся на базу на 63 санях.

 Погибших милиционеров, естественно, пересчитали и захоронили. Было 55 трупов вместе с Константином Воскобойником. С противоположной стороны потери были значительно больше, что не дало возможность Сабурову продолжать бой до полной победы. Был бы перевес на его стороне, он не ограничился бы смертью одного Воскобойника, полетели бы головы и остальной верхушки.

 Налёт чекистов на Локоть был передан в Берлин, оттуда прилетел на Брянщину лично глава Абвера адмирал Канарис, который сделал перестановки в немецких структурах, допустивших этот налёт бандитов и убийство Воскобойника. По его указанию передислоцировали в Локоть воинскую часть. Он же переговорил с Каминским, принявшим на себя руководство автономией, о дальнейших совместных действиях в борьбе с партизанами. Посоветовал организацией партии не заниматься до лучших времён.

 Воскобойник и Каминский были людьми, от рождения наделёнными богом организаторскими способностями и скрытыми амбициями. Советская власть не дала им себя реализовать. И тот, и другой оказались в заштатном поселке Локоть на незначительных должностях без всяких перспектив дальнейшей карьеры. Советская власть отринула этих, безусловно, талантливых людей, превратив их в изгоев страны Советов.

 Судьба Каминского показательна тем, что сталинская система создала сама себе врагов внутри своей собственной власти. Отсюда недовольные и часто талантливые организаторы оказывались «не при деле». В случае с Каминским и Воскобойником это имело трагическое последствие для тысяч мирных советских людей.

 Выступая на похоронах, Каминскиий поклялся перед народом и вечной памятью Воскобойника Константина, что дело, начатое им, будет доведено до полного конца. Имена погибших героев за Новую Россию сохранятся навечно в сердцах каждого русского человека. Слава солдатам и командирам, отстоявшим свободный Локоть от лесных бандитов. Смелой и отважной молодой пулемётчице новой России Антонине Макаровой - слава! А лесным разбойникам - беспощадная кара: смерть, смерть, смерть! Многократное эхо унесло это жестокое проклятие далеко за посёлок в брянский лес. Каминский, рождённый от матери немки и отца поляка, много лет проживший в России, по натуре своей был всем своим существом типично русским, бесконечно великодушным и подчас жестоким человеком. Он был верен своим свободолюбивым идеалам, всецело посвятив свою жизнь борьбе против большевиков.

 Сабуров, по сути, проиграв операцию по уничтожению Локотской автономии, не мешкая, улетел в Москву к Судоплатову с докладом “О разгроме первого съезда НСТПР и убийстве её организатора Воскобойника К.П.”. Ни слова не сказав о потерях партизан, Сабуров заверил своего руководителя, что он надолго, если не навсегда, отбил всякую охоту создания российской фашистской партии!

 Однако жизнь в Локотской автономии, вопреки желанию руководства НКВД задушить её малой кровью, продолжала развиваться по всем правилам цивилизации. Назло коммунистам Каминский издал приказы “О роспуске колхозов и передаче земли крестьянам” и “Об укреплении квалифицированными кадрами предприятий и организаций Локотской автономии”.

 Жена Воскобойника, Анна Вениаминовна Колокольцева, технически заменила мужа в администрации Локотского Управления. РОНА численно продолжала расти за счёт местных добровольцев и партизан-перебежчиков. Во всех районах автономии стали работать школы и клубы, магазины и бытовые предприятия, в церквях возобновилась приходская служба. В Локте появилась немецкая воинская часть. Жители посёлка теперь Макарову иначе не называли как Тонька-пулемётчица. Смерть Воскобойника, который вышел на переговоры к партизанам по их просьбе, и был убит ими, вызвала у Локотских милиционеров лютую злобу к лесным разбойникам. Возмущению их не было предела. В лесах Брянщины начались жестокие бои, горели сёла, гибли люди. Каминского иначе не называли как хозяином брянских лесов. А в Локте шла обычная тыловая жизнь. Здание Локотской администрации, изрешеченное пулями, было быстро отремонтировано, и снова стало Домом культуры, по совместительству – борделем.

 Здесь постоянно по вечерам проводились танцы, играла музыка, собирались весёлые фрау и статные кавалеры. Кстати, весёлые фрау числились здесь государственными служащими, получали приличную зарплату и страховку. Пользовались льготами. На работу в Дом культуры перешла и Антонина Макарова. Она считалась первой красавицей среди весёлых фрау и пользовалась повышенным спросом и соответственной оплатой труда. При этом ей не нужно было больше исполнять приговоры к ВМН, попросту, убивать людей. Как хорошо, что всё это, наконец, кончилось. Только жаль, что нет долго почему-то посыльного с заданием для неё. Антонина по этому поводу волновалась и озабочено думала, с чем это может быть связано? Ведь она, Антонина, делает всё правильно, как учили в школе НКВД и её старшие товарищи. В посёлке, конечно, должны быть люди НКВД, которые следят за каждым её шагом и сообщают о делах её начальству в Москву. Им доподлинно известно, что она больше часа была на аудиенции у Каминского, и он её завербовал на службу автономии, что она давала присягу служить Новой России и одновременно Гитлеру. А во время наступления на Локоть партизан была на стороне Локотской милиции, за что и похвалил её Каминский. Пулемёт “максим” был у Макаровой постоянно в исправном состоянии. По приговору Локотского суда она своевременно приводила в исполнение расстрелы   пленных партизан и заложников из местного населения. По негласным сведениям в посёлке шли разговоры, что Тонька-пулемётчица расстреляла не меньше 1500 человек. Сведения о её работе на стороне Новой России были донесены в Москву, в органы НКВД, где было заведено уголовное дело “Садистка” и квалифицировалось как измена родине…

 В немецкой армии sex, наряду с полноценным питанием, служил обязательным компонентом поднятия боевого духа солдат и офицеров вермахта. Ежемесячно каждый военнослужащий был обеспечен возможностью доступа к телу женщины определённое число раз. Например, солдату и сержанту выдавалось в месяц 5-6 талонов, солдату голубого цвета, сержанту розового. Офицер мог добавить или снять 1-2 талона за хорошее или плохое отношение к службе. Солдатские и сержантские бордели двигались вслед за войсками. При затишье или во время отдыха можно было использовать свои талоны. На посещение борделя отводился один час. За это время нужно было зарегистрироваться, в талон вписать фамилию и учётный номер девушки, получить кусочек мыла, полотенце и три презерватива. Перед доступом к телу девушки клиенту следовало дважды помыться.

 Особым положением пользовались лётчики и техники. По штатному расписанию одна весёлая фрау была положена на 20 лётчиков или 50 технарей. Весёлая фрау должна была встречать лётчика в красивой одежде с аккуратным макияжем, в безукоризненно чистом нижнем белье и в свежей белой постели. При этом всё менялось перед каждым лётчиком.

Распорядок дня: 6-00 медосмотр, 9-00 завтрак, с 9-30 до 11-00 прогулка, с 11-00 до 13-00 пребывание в гостинице, подготовка к работе, с 13-00 до 13-30 обед, с 14-00 до 20-30 обслуживание солдат и офицеров, 21-00 ужин.

 Начальники борделей обсуждали с девушками правила поведения на рабочем месте, от чего зависели их заработная плата и премия.

 Sex как стимул производительного труда использовался даже в концлагерях.

 Девушкам, отобранным для борделей, делали инъекции кальция, заставляли мыться в дезинфекционных ваннах, облучали ультрафиолетовыми лампами и кормили лучше, чем других заключённых. Для "работы" выделялась специальная комната.

 

 В свободное от работы время, лёжа на мягкой кровати, Антонина перебирала в памяти круговерть своей непростой жизни, и от души радовалась новой работе. Как хорошо и беззаботно стало жить на белом свете. По вечерам, когда собиралась в клубе публика, она любила с улыбочкой рассматривать лица влюблённых в неё клиентов, видеть их страстью горящие глаза и сиюминутное желание оказаться в её объятиях.

 Прошлая жизнь с расстрелами людей казалась ей страшным сном, но она была, и от этого никуда не уйти. Убить человека, какой бы он не был, всегда тяжело, думала Тоня, сердце же её не камень и голова не футбольный мяч. Бывало, после исполнения приговора не могла уснуть до полуночи, на столе - полная пепельница окурков от “Беломора”, а в комнате под потолком - облако горького, ядовитого дыма, не продохнуть. Как она довольна, что какое-то время не придётся быть палачом. Дай бог, чтобы навсегда! Хотя, чем чёрт не шутит. Где тот Мефистофель, который сосватал её с НКВД, нацепив на стальной крючок? Живой ли? Такие, как он, просто так не исчезают, где-нибудь прибился к начальству и выслуживается, подбирая кадры женского пола для работы с людьми. Нашёл же ей хорошую работу при первой встрече, за которую она постоянно расплачивалась и когда рассчитается, не знает.

 Антонина брезгливо сплюнула на пол горький комочек слюны. Мефис исчез из головы, а мысли вмиг вернули её к разговору с часовыми на границе Локотской автономии. Не было бы этой встречи, не знала бы, как бы сама смогла познакомиться с Каминским. А так получилось, что сами милиционеры отвели её в администрацию для знакомства с ним.

 Ей даже очень повезло, так как это знакомство входило в её задание, и по легенде было предусмотрено, что и как говорить. Может, про пулемёт нужно было промолчать, что владеет им. Тогда бы могли заставить с нагана стрелять в живых людей, приговорённых к смертной казни и тем самым испытать её преданность новой власти. Отказаться нельзя: потеряешь доверие, не выполнишь главное задание, ради которого шла сюда. А вообще-то, действительно, удобнее стрелять издалека, чем в затылок, стоя рядом с жертвой. По партизанам строчила? А как иначе, если помощники - белые офицеры - были рядом? Они сразу бы заметили, что не туда стреляет и доложили бы после боя Каминскому, её же могли расстрелять как шпионку. Это в 20 лет-то, не рановато? А есть, между прочим, в СССР такое постановление, и она вспомнила его: постановление ЦИК и СНК СССР “О порядке ведения дел по подготовке или осуществлению террористических актов или подготовке к ним, а так же по борьбе со шпионами и диверсантами”. Согласно ему:

 1- Следствие вести не более 10 суток.

 2- Дело слушать без участия сторон: защиты и обвинения.

 3- Обжалование приговора и ходатайство о помиловании не предусматривается.

 4- Приговор: ВМН - исполняется немедленно после его вынесения.

 Текст этого постановления писал лично Сталин на смерть Кирова 31 декабря 1934 года. Зачем запоминала? Меньше знаешь - крепче спишь, гласит поговорка.  

 Хорошо ещё, что здесь пока нет Советской власти. А если придёт, добра от неё не жди. Эта злосчастная присяга Новой России может  погубить, если попадёт в руки СМЕРШа. Ах, что будет, то будет, двум смертям не бывать, одной не миновать.

 Антонина Макарова поперхнулась воздухом, и крючок глубже вошёл вовнутрь её тела. Ладно, хватит думать о плохих делах, стрелки часов назад не ходят, время бежит вперёд, назад не воротишь. Прошёл 1942-й, ещё один год войны. Немцы уже стоят под Москвой и Смоленском, пружина  боевых действий сжата до предела…

 Ничего хорошего не сулил Макаровой и 1943-й, новый год. Немцы оккупировали Смоленск, вместе с ним - прилегающий к городу катынский лес с массовыми захоронениями. В феврале немецкая полевая полиция по подсказке местных жителей начала производить раскопки и обнаружила тела мужского пола.

 13 апреля 1943 года германское радио официально сообщило на весь мир, что в катынском лесу под Смоленском обнаружены захоронения польских офицеров, расстрелянных советскими властями. Под эгидой “Красного Креста” была организована специальная комиссия по засвидетельствованию факта расстрела поляков органами НКВД. Ездили смотреть на это бесчинство делегации из многих районов оккупированной Беларуси. Из Лепеля там тоже была делегация под руководством бургомистра Недельки. Результаты поездки в Катынь были опубликованы в районной газете “Голос народа”.

 При раскопке находили и вещественные доказательства (польские газеты, пачки от сигарет, пуговицы с френчей и другие предметы). Всё это без живых очевидцев расстрела не являлось юридическим доказательством. Стали немцы искать свидетелей: многие видели, как откуда-то привозили поляков на станцию Гнездово, другие видели, как они садились в крытые машины и их везли в сторону леса. А дальше что? Цепочка прерывалась. При усиленном поиске немцы, наконец, нашли человека, который видел, как люди слезали с машины и их провожали милиционеры в лес, откуда слышалась стрельба и неимоверно жуткие крики. Таким человеком оказался местный житель Парфён Киселёв. Но один свидетель не в счет, мог и соврать. Пока немцы искали второго свидетеля, Советская Армия в темпе перешла в наступление по всему фронту. Ждать нельзя было, не до второго свидетеля стало. С тяжёлыми боями Смоленск был освобождён 25 сентября 1943 года. На время прохождения фронта, прячась от смерти, Парфён ушёл в лес. По возвращении домой после ухода немцев его уже ждал СМЕРШ. Пришлось Парфёну Киселёву изворачиваться и говорить, что это его немцы заставили врать о стрельбе и криках в лесу.

 Сразу же после изгнания немцев начала работать советская комиссия по расследованию факта массового расстрела в катынском лесу, теперь уже по обвинению немцев в этом злодеянии. Комиссия под руководством патологоанатома Бурденко кроме бытовых предметов находила ещё в могилах гильзы и пули от немецкого пистолета “вальтер”. Что касается свидетелей, то оказалось предостаточно таких, кто видел всю картину расстрела немцами польских офицеров. Кстати, единственный свидетель с немецкой стороны Парфён Киселёв в скором времени простудился и умер в больнице от воспаления головного мозга. По результатам работы комиссии Бурденко было составлено заключение о том, что действительно расстрелы производились в 1941 году, но кто производил их, осталось недоказанным.

 К середине лета Брянский фронт с советской стороны оживился. РОНА стала готовиться к отступлению на Запад вместе с немцами. В задачу Каминского входило задержание наступления красных с востока, организация и погрузка 10-тысячной армии и 20-ти тысяч человек гражданского населения со всем скарбом для отправки в эвакуацию. Вся эта армада была готова к указанному времени. 26 августа 1943 года составы один за другим покинули Локотскую республику и двинулись в беларусский город Лепель Витебской области.

2017 год.

Окончание смотреть здесь.