474. ЮРКОВЩИНА - АНТАРКТИДА - ЛЕПЕЛЬСКИЙ МИМИНО. Полонский Анатолий

Сведения об авторе смотреть здесь.

 Небесная гавань райцентра… Лепельский аэропорт…  Да, был такой в середине шестидесятых годов. Небольшое здание стояло на окраине города, справа от шоссе Минск-Витебск. А за этими «воздушными воротами» райцентра зеленело взлетно-посадочное поле. Именно поле, а не бетонная полоса. Но и этого поля было вполне достаточно для взлетов и посадок «Аннушки». Так звали и до сих пор зовут пилоты легендарный самолет АН-2. В 1948 году он был запущен в СССР в массовое производство.

 Тысячи аннушек в Советском Союзе перевозили пассажиров,  патрулировали леса в пожароопасное время, работали в санитарной авиации, обрабатывали сельхозугодья. Их пилоты мастерски умели летать на самых низких высотах, садиться и взлетать с    минимально подготовленных площадок. А если сложить километры, что они пролетели, наберутся сотни витков вокруг планеты.

 Между прочим, для многих молодых пилотов  малая авиация стала первой ступенькой к авиации большой. Как, например, это случилось с героем легендарного фильма «Мимино». «Мимино» в переводе с грузинского – сокол.  

 Был такой сокол и в деревне Юрковщина. Звали его Александр Иванович Скоморощенко. Александр Иванович постарше меня лет этак на двадцать с гаком. Я был мальчишкой, когда он стал курсантом авиационного училища, а потом и пилотом.

 Уже взрослым юношей я иногда из Лепеля улетал в Витебск. Авиабилеты на стокилометровый перелет стоили дешево – чуток дороже, чем на рейсовый автобус. Порой случалось, что за  штурвалом «аннушки» одним из пилотов был Александр Иванович Скоморощенко. Тогда он, как земляк, приглашал меня понаблюдать  за работой экипажа. После взлета я становился у открытой двери кабины пилотов и разглядывал приборы. Слушал короткие переговоры по радио, что вел экипаж с землей.

 Однажды Александр Иванович пригласил меня в свою витебскую квартиру, где он жил с семьей. Помню этот кирпичный, тогда новый дом возле памятника Богдану Хмельницкому в Витебске и скромную двухкомнатную квартиру пилота-земляка. Александр Иванович предложил посмотреть свой фотоальбом. Столько лет прошло, а помню многие из тех черно-белых фотографий. Они ошеломили неожиданной темой, неожиданным штрихом к биографии земляка. Оказывается, Александр Иванович задолго до полетов на тихоходной «аннушке» над родной Витебщиной, летал в небе Южного полушария, у берегов Антарктиды. Летал на первых и не очень надежных вертолетах семейства МиГ, примерно таких, как на этом снимке.

 А что привело Александр Скоморощенко к далёкому континенту?

 Сразу после войны в СССР начали снаряжаться к берегам Антарктиды китобойные флотилии. Как писала не так давно одна из газет, китобои в то время были в таком же почете, как первые советские космонавты. Дальний китобойный промысел рассматривался руководством СССР как важное подспорье для восстановления экономики: жир китов применялся в пищевой, кожевенной, мыловаренной и других отраслях промышленности. Один рейс  китобойной флотилии "Слава" заменял в этом отношении забой более двух миллионов голов овец.

 Кашалотовый жир применялся в текстильной, химической промышленности, спермацет кашалота и амбра — в парфюмерии и косметологии. Из мяса китов производили колбасы, консервы, белковые концентраты, из печени вырабатывали витамины, лечебные препараты, в частности, инсулин. Кормовая мука и упаренные бульонные концентраты добавлялись в корм для животных и птиц. Один рейс "Славы" давал в начале 1950-х годов более 80 миллионов  рублей прибыли.

 Труд китобоев был очень тяжелым и крайне рискованным. Из рейса каждая китобойная флотилия возвращалась с людскими потерями.

Начиная с одиннадцатого рейса, на борту "Славы" появился поисковый вертолет. Я не знаю, в каком из рейсов уходил в качестве поискового вертолетчика Александр Скоморощенко. Но точно это был один из последующих. Пилот из Витебска успешно вернулся со всеми китобоями на базу. Ему повезло. Но потери были в последующие годы. В одном из рейсов произошла трагедия – вертолет упал в море. Пилот Александр Ищенко и бортрадист Павел Назаренко погибли.

 По инструкции летать разрешено при скорости ветра не более 15 метров в секунду, это примерно пять баллов. Но труднее всего летать, когда ветра вообще нет (такое часто случалось, когда стихал ураган): лопасти не «схватывают» воздух, машина еле взлетает… Пока поднимает ее пилот, становится весь мокрый от пота.

 - И вот уже дома, когда полетов нет, ночами начинают сниться ветры, штормы - и становится страшно. Страх приходит, видимо, потому, что расслабился. Там, в Антарктике, постоянно держишь себя в руках, - так вспоминали поисковые вертолетчики китобойных флотилий.

 Последняя наша встреча с Алексанром Ивановичем состоялась очень давно. Все собирался снова навестить его, послушать уже подробнее, в деталях, воспоминания о прошлом, расспросить. Снова посмотреть фотографии, отобрать для публикаций в СМИ. Не довелось. Не встретились. Теперь вот усердно искал в Интернете  хотя бы одно слово о пилоте китобойной флотилии А.И. Скоморощенко. Нет, не нашел. А таких отважных пилотов-мореходов, тем более своих земляков надо знать. Поэтому и пишу. И еще: может быть кто то из читателей вспомнит подробности о его жизни,  у кого то может найдутся фотографии – поделитесь с нашим сайтом.

 Знаю, что в Гомеле жил и служил в гражданской авиации родной брат А.И. Скоморщенко, Петр Иванович. Кто и что знает о нем?

 Выше упомянул, что в послевоенные годы китобои в СССР были в таком же почете, как и первые наши космонаты. Так вот, Александр Иванович после летной работы у берегов Антарктиды купил себе редкий тогда и дорогой автомобиль – черную Волгу ГАЗ-21. Часто приезжал на ней из Витебска в свою деревню Юрковщина. Точно такой автомобиль спустя несколько лет, правительство СССР подарило Юрию Алексеевичу Гагарину.

Написано в 2017 году.