Сведения об авторе смотреть здесь.
(Продолжение. Начало смотреть здесь.)
В конце весны 1943 года приходили очень тревожные слухи из Лепеля от подпольщиков, и впервые мы услышали страшное слово «блокада».
Партизанская зона костью сидела в горле немцев. В зоне оказались дороги Лепель – Бегомль, Лепель – Березино, Лепель – Ушачи и большак на Полоцк. Блокировалась дорога на Оршу. На Витебск продвижению войск мешали фугасы и засады. А немецкому командованию, чтобы перебросить бронетехнику на восток, к фронту, нужен был «чистый» путь. И где-то со второй половины мая была организована экспедиция против партизан, перекрывших большак Лепель – Березино и далее на Докшицы. В районе Пышно дорога была перекрыта партизанами бригады «Дубова». Подковой организована была оборона Пышна – от Прудников через Закаливье, около кладбища в сторону леса. Доты соединялись траншеями, и на протяжении всей траншеи выкопаны стрелковые и пулемётные гнёзда. Из Лепеля двинулся полк СС, однако встречен таким огнём, что оккупанты поняли: одним полком даже с танками и вооружёнными до зубов солдатами Пышно не взять.
Однажды над Валовой Горой довольно высоко пролетела «рама», однако деревню не бомбила, а направилась в сторону Затеклясья. Понятное дело, что от такой «гостьи» все сельчане попрятались в склепах за дамбами. Через некоторое время на горизонте, в стороне Пышна, появилось несколько самолётов, и земля задрожала от взрывов бомб. Сбросив бомбовый груз, самолёты исчезли и через некоторое время снова появились на горизонте. И так почти весь день.
Дядя Ватик в разговоре с дедом Юзиком заметил, что после такой бомбёжки, наверное, ничего живого не осталось в Пышне. Однако партизаны не только были живы, но и мужественно сражались, не жалея себя. Раненные бойцы рассказывали, что в Плен защитники Пышна не сдавались, дрались до последнего патрона, подрывали себя вместе с фашистами, ложились под танки с противотанковыми гранатами. А каратели лезли, несмотря на большие потери. Потом партизаны поняли, что перед атакой их напаивали шнапсом, а может, и наркотой.
Каждый вечер вся хата у нас была заполнена ранеными. Между носилками ходили доктор Мисунов и фельдшер. Однако ночи в конце мая коротки, и не всех нуждающихся забирали лёгкие самолёты за три рейса. Некоторых раненых доктор отправлял в школу, поскольку переправу на Большую землю не выдержат. Школа находилась рядом с валовогорским кладбищем. Судьба тех героев была лишь в руках бога, как говорил дед Юзик.
Жалобы раненых, даже сквозь боль, были только на недостаток боеприпасов, поскольку то, что доставляют самолётами – капля в море необходимого. Настало-таки время, когда стало видно, что удержать большак Лепель – Березино невозможно силами одной бригады "Дубова", тем более что чувствовалась нехватка и оружия, и боеприпасов. Комбриг Дубровский принял решение покинуть Пышно и передислоцироваться в партизанскую зону Ушаччины. А вот Лепельская зона осталась слабо прикрытой от наступления со всех сторон вражеских сил. Немцы сняли с маршрута пехотную дивизию с запада и, додав несколько батальонов полиции и карателей, быстро навели переправы через Березину и Бузянку, вытеснив отряды бригады Кирпича и других бригад в Домжерицкие болота и на острова болот озера Палик. Таким образом кольцо блокады замкнулось. Однако два отряда бригады «Дубова» под руководством комиссара Лобанка прорвали кольцо и вышли в район Чашник. Основные силы бригады Дубровского находились на Ушаччине, в деревне Старине, а прикрывать Лепельскую зону остался только один четвёртый отряд.
Ещё на рассвете июньского дня к нам забежала Манька Михалова. И хотя с моей матерью у неё разговор шёл тихо, я проснулся, поскольку как раз перед тем мама меня будила. По утрам это у неё вошло в привычку с того времени, как в Барсуках, в хате бабули Михалины, партизан, проверяя карабин, выстрелил под печь, и оттуда выскочил котёнок, таща за собой внутренности, выпавшие из простреленного разрывной пулей живота; я несколько дней не мог разговаривать; вылечила меня баба Юличиха (Эмилия Телица), и я стал разговаривать.
А вот энурез остался, поскольку мать не могла найти время заняться и этой болезнью, чтобы я по утрам не сделал «вред».
Потому-то я поневоле и подслушал, как Мария рассказывала, что вчера из Латвии возвратилась её старшая сестра Михалина со своим сынком Ваней, моим одногодком, поскольку местное население в том месте, где они жили, плохо относилось к понаехавшим, постоянно оскорбляли и даже угрожали расправой.
- Цяпер убачылі, што і на радзіме небяспечна. А я бягу на вокана. Там наш атрад трымае абарону. Ну, дзе мужык мой, Міша Чарноў, там і я. Некалькі разоў Міша хадзіў да начальніка штабу, каб лазволіў Антося прыняць у атрад. Аднак той сказаў пакуль-што мальца не чапаць – ён нашыя вочы і вушы ў Стайскім гарнізоне і Леплі, і яго некім замяніць. Дзякуючы яму, нас за гэта час знянацку не атакавалі ні разу. Даруй, Уладзічка, няма часу для размоў.
Хлопнув дверью, женщина почти бегом промчалась под окнами, а я, посидев на горшке, пошёл досматривать последний сон. Однако заснуть мне больше не пришлось, поскольку к нам зашёл дядька Александр Стрижёнок, партизанский оружейник.
И вскорости между ним и дядькой Ватиком начался тихий разговор. Мой интерес к нему подогрело то, что партизан попросил позвать деда Юзика и дядю Франика Левановича, за которыми побежал дядя Броник. Вскорости хата заполнилась встревоженными людьми, даже и Иван Гордионок заглянул, который с семьёй перехал в Валову Гору из хутора Марьянова. Наше место, известно, было на печи, и уже через дымоходный щит мы ловили каждое слово взрослых. Было непривычно видеть их встревоженные лица. Из всего разговора мы поняли, что партизаны оставляют Валову Гору. Дядя Александр показал на холщовый мешок и попросил дядю Броника, чтобы тот присмотрел за оружейной мастерской возле хаты Соколовского. Сам часть инструмента забрал, а вот кузнечные приспособления надо сберечь. Оружейник объяснял, почему:
- Вайна сёння і заўтра не скончыцца, а зброя патрэбная была учора, патрэбна сёння і, я так думаю, што і заўтра будзе не лішняй.
Дед Юзик, как всегда, ворчал под нос:
- Без адзінага кіраўніцтва парадку не будзе. Бачыш ты, не хочуць, каб імі кіраваў чалавек з трохкласнай адукацыяй. А я бачу, што Фаміч кожнага з акадэміяй за пояс затыкне. А то ўся партызаншчына бы тая баба з растапырынымі пальцамі альбо як у нядружнай сям’і – кожны на сябе коўдру цягне.
Дядя Стрижёнок забросил за спину мешок с инструментом и на прощание посоветовал найти хороший тайник, поскольку оконской заслон долго не продержится. Немцы могут быть уже завтра в Валовой Горе.
2022
(Продолжение смотреть здесь.)
![]() НРАВИТСЯ 4 |
![]() СУПЕР |
![]() ХА-ХА |
![]() УХ ТЫ! |
![]() СОЧУВСТВУЮ |
Василь Азоронок из Юрмалы: